Становясь Милой - Эстель Маскейм

На мгновение прикрываю глаза и глубоко вдыхаю. Ну вот, началось.

Все принимаются одновременно говорить, по окрестностям разносятся любопытные вопросы – и ко мне, и друг к другу.

– Кто? – спрашивает один.

– Мужик, который играет Джейкоба Найта во «Вспышке»! – отвечает другой.

– Он сейчас в Фэрвью? – раздается взволнованный вопрос, одновременно с ним кто-то восклицает:

– Так и знал, что это она!

Я открываю глаза и пробегаю взглядом по возбужденной толпе. Блейк сидит, откинувшись на спинку стула, и спокойно попивает газировку, будто не он только что превратил мою жизнь в хаос. Медленно качаю головой, разъяренная, и одними губами спрашиваю: «Почему?»

Ребята начинают подходить ближе и толпятся вокруг меня в надежде получить ответы на свои вопросы и разведать пикантные секреты. Весь вечер на меня никто не обращал особого внимания, а теперь, когда прозвучало имя моего отца, внезапно я кажусь всем крутой и интересной.

– Может, нам взять на себя роль телохранителей? – шутит Тори, обращаясь к Саванне. Они по-прежнему сидят по обе стороны от меня. Справедливости ради стоит отметить, что даже Саванна занервничала при нашей первой встрече. Пока только Тори нисколько не впечатлена моим отцом – или же успешно это скрывает.

Девушка, которая весь вечер просидела на коленях Майлза, ставит передо мной стул и усаживается, пялясь на меня во все глаза.

– Ничего, если я скажу, что твой папа секси? Можешь достать мне его автограф?

– У тебя есть фотки с ним? – спрашивает Барни, стоя за моим плечом. – Покажешь?

– Ну, можно, – бормочу я. Какой смысл теперь секретничать, раз уже все знают?

Достаю телефон и нервно пролистываю галерею фотографий под пристальным взглядом множества глаз; все придвигаются ко мне еще ближе, чтобы лучше рассмотреть.

Нахожу наше с папой фото, сделанное в прошлом месяце: селфи на пляже в Малибу, наши лица залиты золотым сиянием заходящего солнца, к моим щекам приклеились мокрые прядки, а папин взгляд еще более чарующий, чем обычно. Рубен выложил этот снимок на папину страничку в соцсетях, мол, посмотрите, какой Эверетт Хардинг весь из себя гордый глава семейства и заботливый отец. Тем не менее этот заботливый отец долго не думал, прежде чем сослать свою дочь в глухомань, чтобы не путалась под ногами.

Все умиляются, разглядывая фото, когда внезапно у меня из рук выдергивают телефон.

– Эй! – кричу я и вскакиваю.

Однако Барни уже улепетывает, расталкивая друзей локтями, а затем исчезает между машинами. В руках у него мой телефон, взгляд приклеен к экрану. Я кидаюсь вслед за ним – у него мой чертов мобильник! А значит – доступ ко всякого рода информации: моим аккаунтам в соцсетях, адресной книге и личным фотографиям с папой, которые еще не видели свет и за которые с радостью бы уцепились журналюги. С появлением у меня самого первого телефона Рубен не устает ка́пать мне на мозги напоминаниями ни в коем случае не разрешать к нему приближаться даже лучшим друзьям.

Саванна и Тори бросаются вслед за мной, мы протискиваемся между машинами, создавая настоящий затор. Пальцы Барни бегают, скользят по экрану, затем он подносит его к уху. Он как заяц мечется по бетонной парковке, уворачиваясь от моих попыток его схватить, и вытягивает руку, словно защитник американского футбола.

– Верни! – умоляю я. Барни кому-то звонит, и к моим глазам подступают горячие, напуганные слезы. – Прошу, не надо!

– Ой, здрасьте! – весело говорит Барни в трубку. – Как делишки? Это Эверетт Хардинг?

О боже!

– Верни телефон, Барни! – требует Тори, наконец приближаясь и пиная парня по ноге.

– Эй! – вскрикивает тот и хватается за поврежденную икру, на мгновение позабыв про телефон, чем я успешно пользуюсь и отбираю его. – Тори, какого черта?!

Зажимая микрофон ладонью, кидаюсь к ближайшим машинам и плюхаюсь на колени, прячась во тьме между пикапами. Дыхание тяжелое, сердце колотится в груди как загнанный зверек. На экране светится исходящий звонок – с контактом под именем «Папа», уничтожая всякую надежду на то, что Барни меня лишь разыгрывал. Он реально позвонил моему отцу! Нервы сжимаются в тугой клубок; дрожащими руками подношу трубку к уху.

– Папа?

– Мила? – резко говорит тот на другом конце. – Какого черта происходит?

Его злость вполне обоснованна, тем не менее я вздрагиваю от резкого тона.

– У меня отобрали телефон и…

– Ты дома всего пять минут и уже позволяешь кому-то баловаться со своим телефоном? Почему ты вообще не на ранчо? Черт, я думал, что-то случилось… – бурчит он и глубоко вздыхает. – Ладно, Мила, я сейчас на деловом ужине. Прошу, никаких выходок, хорошо?

– Хорошо, прости! Я…

Не дослушав, он вешает трубку.

Я засовываю телефон в карман шорт и прячу лицо в ладонях, стараясь успокоиться. Минуту спустя заставляю себя подняться и выйти к остальным, в крови бурлит адреналин. Барни ругается с Тори, к которой теперь присоединилась Саванна в качестве поддержки. Заметив меня, все замолкают.

– Ну и на фига ты это сделал? – требовательно спрашиваю я Барни, прожигая его взглядом и уперев руки в бока. Еще парочка ребят нерешительно переминаются неподалеку, в то время как остальные, Блейк в том числе, даже не поднялись со своих стульев.

– Да я лишь прикалывался, – тушуется Барни, подавляя усмешку.

Наконец я решаю, что себе дороже срываться на парне и лучше просто самоустраниться. Изначально я была положительно настроена на вечеринку, однако затем все покатилось по наклонной. Блейк в открытую надо мной насмехался, а папа будет на меня сердиться – вновь! Остается лишь надеяться, что ни о чем не прознает Рубен.

Я собиралась приятно провести время, но теперь мне здесь совсем не нравится. Хочу вернуться на ранчо, закрыться в своей новой спальне на все лето и рисовать в ежедневнике. Что, как бы иронично это ни звучало, мне и следует сейчас делать, по мнению Рубена.

Развернувшись, решительно иду к пикапу Блейка и дергаю за ручку, однако дверца заперта. Видимо, заметив мои усилия, вскоре рядом появляется хозяин машины и вопросительно приподнимает бровь.

– Открой, – требую я и добавляю: – Пожалуйста.

– Зачем?

– Посижу там, пока не закончится вечеринка.

Поджав губы, Блейк молча достает ключи из глубокого кармана шорт. Едва заслышав характерный щелчок, я распахиваю дверцу, сажусь назад и закрываюсь. Блейк бросает на меня взгляд через тонированное стекло, мгновение изучает, затем неспешной походкой возвращается к друзьям. Мне хочется во всем винить его, но, по правде говоря, сама виновата, что согласилась прийти.

Откидываюсь на спинку сиденья и какое-то время наслаждаюсь тишиной и уединением пикапа. Мне слышно, как остальные постепенно вновь собираются в центре круга. Доносятся приглушенные голоса и музыка. Похоже, они решили доиграть