Сережа. Рождение воина - Павел Николаевич Чумаков-Гончаренко

– Толку что, что он молится? Путина что ли вымолить хочет, чтобы он сюда танки направил? – сказал Василь. – Не отправит, побоится с Западом конфронтовать! Если бы хотел, то уже бы ввел свои войска. Да и россияне не захотят за нас здесь гибнуть, оно мы им нужны, что ли?!

– А ты бы их с российским прапором встречал бы, да? – как-то угрюмо проговорил Богданыч.

– Может и встречал, все лучше, чем бандеровцы киевские. Да не полезут они сюда, нам самим нужно инициативу в свои руки брать, революцию снова делать! И власть свою устанавливать – советскую!

– Ой, хватит, а то опять подеретесь! – всплеснула руками Михайловна.

Все засмеялись, а их разговор тихо перетек в более спокойное русло и присутствующие стали говорить о житейских мелочах, погоде, хлебе насущном; шутить и смеяться – все-таки праздник! Война войной, а человеческая душа отдыха просит.

– У тебя есть мечта? – спросила Оля Сережу, глядя на смех взрослых.

– Конечно, наверное у всех есть мечта… А у тебя? – спросил он.

– Да-а! – и она мечтательно прикрыла глаза. – Я хочу, конечно, первым делом, чтобы кончилась война, и тогда я хочу поехать на море. Там я хочу купаться, загорать и кататься на яхте! А ты хочешь на море?

– Да, неплохо было бы.., – и он замолчал.

– Какой ты скучный, с тебя полслова не вытащишь! – засмеялась Оля.

– У меня тоже есть мечта… Большая мечта!

– Какая?

– Я хочу на танке въехать в Киев и отомстить за маму! – его взгляд засверкал не детским огнем.

– Какой ты страшный! – протянула Оля, внимательно всматриваясь в этот пылающий взгляд и ей показалось, что в его глазах она видит пылающий Киев.

Он поглядел на нее в недоумении, словно вынырнул из черных бездн ужасных воспоминаний. Ей стало его жалко и чтобы сгладить свою резкость, она проговорила:

– Ты очень любил свою маму?

– Больше всего на свете! – ответил он.

– Соболезную! – проговорила участливо она и положила, жалея его, свою крохотную ладонь на его руку.

– Спасибо, – благодарно сказал он и, посмотрев на эту нежную девичью ладонь, сжимающую его руку, перевел свой взгляд прямо в ее глаза.

И этот взгляд сказал больше, чем могли сказать и выразить тысячи слов. Это длилось несколько секунд, потом Оля смущенно отвела свои глаза и убрала свою ладонь с его руки. Сережа тоже смущенно опустил глаза. Они погруженные в свой разговор даже и не заметили, как Артемка перебрался вместе с поездом, забросив железную дорогу на нары и, уже там возил его по матрасу, то и дело, заваливаясь на бок, зевая и прикрывая глаза.

– А потом что?

– Когда потом?

– Ну, когда Киев будет сожжен… Что потом?

– Не знаю.., – пожал он плечами. – Может, тоже поедем все вместе с бабушкой и отцом, когда он вернется с войны, на море.

– Может тогда вместе?

– Да. – Он немного подумал и сказал: – Еще хочу самокат, и научиться на нем кататься. Видела, такие, что с рулем, какие финты хлопцы на них отмачивают?

– Ну-да, классно!

– Посмотрите, Роман, – сказала, кивнув в сторону детей Оксана.

Он обернул голову и увидел Сережу с Олей как раз в тот момент, когда они смотрели друг другу в глаза. Роман расплылся в улыбке. Раиса Максимовна все это время посматривала, то на внука и детей, то на сына и Оксану. У нее уже начинала вертеться в голове одна и та же мысль: «Хорошо Ромка с Оксаной смотрятся! И как хорошо было бы, если бы они сошлись! Да, у нее конечно уже двое детей есть, но женщина она хорошая, трудолюбивая! Ромка опять в шахту работать пойдет, зарплата, даст Бог, нормализуется, хорошая будет и троих вытянут. Да и я помогать буду». Она посмотрела в ту сторону, куда показывала Роману Оксана и, увидев сидевших рядом плечом к плечу друг с другом Олю и Сережу, засмеявшись громким голосом проговорила:

– А что там жених с невестой делают? Почему за стол не идут?

– Зачем вы так смущаете? – сказала укоризненно Оксана, улыбаясь.

– Да, ладно, – махнула снисходительно Раиса Максимовна, – маленькие еще – рано им женешиться!

Сережа с Олей смутились. Сережа встал и подсел к железной дороге, он разглядывал ее растерянным, ничего не понимающим взглядом и стал искать глазами сам поезд; потом Артема; увидев его на нарах вместе с поездом, он опустил свои руки на игрушечный шлагбаум и стал бессмысленно поднимать и опускать его. Оля глядя, то на Сережу, то на взрослых, тоже стушевалась и побрела неловко улыбаясь к Артемке.

– Артем, ты может, спать хочешь? Домой пойдем?

– Нет, мам, не хочу! Не пойдем, – и он сладко зевнул, приподняв свою голову.

Оксана засмеялась и сказала:

– Оля, присмотри за Артемом, если что спать уложи.

– Не хочу! – повторил он.

– Ладно, мама. – Сказала Оля и, подойдя к Артему, стала что-то ему нашептывать на ухо. А Артем, слушая ее, стал смеяться, потирая уже начинавшие слипаться сонные глаза.

– Вот проказник, уже спать хочет, а все капризничает. Любит он паровозы всякие, увидел игрушку, теперь расстаться не может.

– Если бы я знал, то еще один бы привез, – сказал Роман, поглядев в сторону Артемки.

– Все игрушки не перекупишь, сегодня одна, завтра другая, ничего страшного обойдется, – махнула она рукой. – У него и так их хватает!

Василь с Богданыч уже опорожнили бутылку горилки, они были навеселе, много разговаривали, шутили и травили анекдоты, но и то и дело опять начинали спор о советской власти, о нынешней войне и дальнейшей судьбе Украины. Женщины периодически, если мужчины сильно начинали увлекаться и чересчур громко спорить, покрикивали на них, напоминая, что в помещение они не одни и здесь присутствуют дети. Роман кроме бокала выпитого шампанского ничего более не пил, но и от одного бокала, поскольку он долго не употреблял алкоголя, у него уже немного закружилась голова. Он слушал, что говорили люди и переводил счастливый взгляд с одного лица, на другое, – он то рассматривал свою мать, удивляясь, как она постарела, то оборачивался и начинал вглядываться в своего сына, поражаясь, как он в эти пару лет, пока он его не видел, подрос и повзрослел. То он бросал беглый взгляд на Оксану и, внутри его что-то начинало щекотать, Роман давно вот так близко не сидел рядом с женщиной, тем более с такой красивой женщиной какой была Оксана. Он даже додумался до того, что начал подумывать о том, что было бы даже очень неплохо, если он вернется с войны живой и Оксана