Хельсрич - Аарон Дембски-Боуден

— Но ты ещё не исполнил то, что намеревался сделать, астартес.

— Это как?

На этот раз пауза была дольше. Старуха смеялась в пузырящемся резервуаре. — Мы не лицом к лицу.

Рыцарь потянулся к латному воротнику, чтобы отсоединить зажимы.

Без шлема запах святых масел и богатый химикатами резкий привкус амниотической жидкости стал гораздо сильнее. И первым, что она сказала, было нечто, на что я не знал, как ответить.

— У тебя очень добрые глаза.

Её собственные глаза были давно извлечены из черепа, а глазницы покрывали выпуклые линзы, поворачивающиеся, пока принцепс смотрела на меня. Я не мог ответить на её комментарий и не знал, что ещё сказать.

Поэтому я не сказал ничего.

— Как тебя зовут?

— Гримальд из Чёрных Храмовников.

— Теперь мы лицом к лицу, Гримальд из Чёрных Храмовников. Тебе хватило духу прийти сюда и почтить меня своим лицом. Я не глупа. Я знаю, как редко капеллан открывает своё человеческое лицо кому-то не из его братства. Спрашивай, что хотел, и я отвечу.

Я шагнул ближе и прижал ладонь к поверхности резервуара. Он вибрировал в унисон с моим доспехом. Я чувствовал взгляды слуг Адептус Механикус на мне, на моём тёмном керамите, их почтительные взоры выдавали стремление прикоснуться к совершенству искусства мастеров своего дела, воплощённого в боевом доспехе астартес.

И я посмотрел в механические глаза принцепс, плавающей в молочных водах.

— Принцепс Зарха. Хельсрич зовёт тебя. Ты придёшь?

Она улыбнулась вновь, словно слепая бабушка с гнилыми зубами, прижимая свою ладонь к моей. Нас разделяло лишь укреплённое стекло.

— Инвигилата придёт.

Спустя семь часов жители города услышали далёкий механический вой в пустошах, заглушивший крики меньших титанов. Эхо пронеслось по улицам и вокруг вершин шпилей, заставляя застыть кровь у каждой души в улье. Уличные псы залаяли в ответ, словно чувствуя присутствие более грозного хищника.

Полковник Саррен вздрогнул, но улыбнулся остальным присутствующим на встрече в штабе. Налитыми кровью, тяжёлыми от недосыпания глазами он оглядел всех.

— ”Вестник Бури” пробудился, — произнёс он.

Как и было обещано, спустя три дня город содрогнулся от поступи богов-машин.

Титаны Инвигилаты шагали, и большие ворота северной стены с грохотом открылись, приглашая исполинов. Гримальд и штаб улья смотрели за ними с вершины наблюдательной платформы. Рыцарь активировал мерцающую руну на ретинальном дисплее, получая доступ к зашифрованному каналу.

— Доброе утро, принцепс, — тихо произнёс он. — Добро пожаловать в Хельсрич.

Вдали шагающая крепость-собор медленно и целеустремлённо пробиралась сквозь первые городские кварталы.

— Привет капеллан, — голос Старейшей звенел от еле сдерживаемой энергии. — Знаешь, а ведь я родилась в таком улье.

— Тогда будет подобающим, если ты здесь умрёшь, Зарха.

— Сэр рыцарь, да что ты говоришь… ты меня сегодня видел?

Гримальд взглянул на далёкий силуэт ”Вестника Бури”, столь же высокий, как окружающие титана башни.

— Невозможно вас не заметить, принцепс.

— Также невозможно убить меня. Запомни это, Гримальд.

Раньше ни один человек не осмеливался обращаться к нему так фамильярно. Рыцарь улыбнулся впервые за много дней.

Город наконец-то был закрыт. Хельсрич был готов.

И с наступлением ночи небо охватило пламя.

Глава пятая

Пламя в небесах

В былые славные времена его именовали ”Пречистые помыслы ”.

Ударный крейсер, который построили на второстепенном мире-кузне Шевилар и даровали Адептус Астартес из ордена Призрачных Волков.

Он пропал со всем экипажем, захваченный налётчиками-ксеносами за тридцать два года до Третьей войны за Армагеддон.

Когда огромная и бесформенная груда мусора и пламени разорвала облачный покров над укреплённым городом, по всему улью в очередной раз взвыли сирены. Дежурившая в воздухе эскадрилья истребителей — возглавляемая Кортеном Барасатом — доложила по воксу о своей неспособности вступить в бой. Скиталец уже горел и был вне радиуса поражения длинноствольных автопушек и лазпушек ”Молний”.

Авиакрыло истребителей направилось прочь, а пылающий скиталец полетел дальше.

Тысячи стоявших на обширных стенах солдат наблюдали, как над головами проносятся пылающие обломки. Позади них дрожал воздух, из перегруженных умирающих двигателей доносился ясно различимый шум.

Спустя ровно восемнадцать минут после пролёта над городскими стенами космическая жизнь ”Пречистых помыслов” закончилась — появлением нового шрама в изуродованном войной лике Армагеддона. Весь Хельсрич содрогнулся до основания, когда массивный крейсер врезался в землю и пропахал чернеющий каньон.

Потребовалось ещё две минуты, чтобы от причинённых падением ужасных повреждений отключились завывающие двигатели. Некоторые разгонные ускорители всё ещё извергали газообразную плазму и пламя, они пытались вести корабль сквозь звёзды и не знали, что он уже наполовину погрузился в жгучие серные пески, которые станут его могилой.

Но вот двигатели отключились.

Огонь успокоился.

И наконец-то наступила тишина.

”Пречистые помыслы” умер, а его останки разметало по пустошам Армагеддона.

— Корабль зарегистрирован как ”Пречистые помыслы”, — прочитал с инфопланшета собравшимся в командном центре людям полковник Саррен. — Корабль астартес, класс — ударный крейсер, принадлежит…

— Призрачным Волкам, — перебил его Гримальд. Изменённый воксом голос рыцаря был грубым и механическим, не выражавшим эмоций. — Чёрные Храмовники были с ними до конца.

— До конца? — спросила Кирия Тиро.

— Они пали в битве за Варадон одиннадцать лет назад. Их последние роты уничтожили ксеносы породы тиранидов.

Гримальд прикрыл глаза и насладился мимолётным всплеском воспоминаний. Варадон. Кровь Дорна, это было великолепно. Не было больше столь чистого боя. Враг был бесчисленным, бездушным, безжалостным… абсолютно чуждым, абсолютно ненавистным, абсолютно лишённым права на существование.

Рыцари пытались прорваться и соединиться с последними из братского ордена, но яростный напор врага не ослабевал. Тираниды, с их порочным коварством, роем из когтей и крюков нахлынули на оба войска астартес и не позволили им соединиться. Там были все силы Волков. Варадон был их родным миром. Минули недели с тех пор, как астропаты выкрикнули в варп сигнал о помощи, когда пала их крепость-монастырь. Гримальд прибыл туда в самом конце. Последняя горстка Волков, чьи клинки сломались, а болтеры опустели, пели литании ненависти в общий с Чёрными Храмовниками вокс-канал. Какая смерть! Они, даже умирая, воспевали свою жестокую ярость к врагам. Гримальд никогда, никогда не сможет забыть последнее мгновение ордена. Одинокий воин, обычный боевой брат, ужасно израненный и упавший на колени перед штандартом ордена, держал прямо гордо реющее знамя даже когда его разорвали ксеносы.

Знамя не могло упасть — пока был жив хотя бы один из Волков.

Такой момент. Такая честь. Такая слава, вдохновляющая воинов помнить твои деяния до конца жизни и сражаться упорней, в надежде обрести столь же блестящую смерть.

Гримальд выдохнул, неохотно и с раздражением возвращаясь к настоящему. Какой же грязной по сравнению с Варадоном казалась эта война…

Саррен продолжил. — По последним докладам флота, тридцать семь кораблей врага прорвали блокаду. Тридцать один был уничтожен орбитальными защитными системами. Шесть рухнули на поверхность.

— Каково положение Линейного флота Армагеддона? — спросил рыцарь.

— Держатся. Но у нас теперь больше данных о численности врага. План орбитальной войны был расчитан на четыре-девять дней — его признали невыполнимым тридцать минут назад. Это величайший флот зелёнокожих за всю историю Империума. Потери экипажей флота уже приближаются к миллиону. В лучшем случае, ещё один день или два.

— Трон Императора, — шёпотом выругался один из полковников ополчения.

— Соберись, — предостерёг его Гримальд. — Разбившийся корабль.

Тут полковник замолчал и шагнул к капеллану. — Полагаю, нам стоит оставаться на позициях, реклюзиарх. Вряд ли горстка выживших зелёнокожих переживёт нападение на стены. Они будут безумцами — даже по меркам орков — если хотя бы попытаются.

— И мы спокойно позволим им соединиться с остальными, когда высадятся главные силы врага? — Произнесла Кирия Тиро.