Считалка для утопленниц - Фридрих Незнанский

– Ни хрена себе… – непроизвольно вырвалось у Сергея, когда он увидел багровый подтек на шее женщины.

– При трупе прошу не выражаться, – отчитал молодого опера эксперт Семен Владимирович. – А вот и причина смерти – убийца ее задушил. Притом использовал нечто очень тонкого сечения, странгуляционная борозда глубокая. Скорее всего петля была металлическая. Короче, я ее забираю в морг. Отчет уже написали?

– Написали и торжественно вручаем. Тогда мы сейчас тело погрузим в «скорую», и ехайте в морг. А мы тут порыщем, – Бурый махнул рукой операм, приглашая их сесть в лодку.

Когда машина отъезжала, Семен Владимирович увидел в окошко, что Сергей уже размотал железную цепь и забросил ее на корму. С силой оттолкнулся ногой от берега и запрыгнул в лодку, опасно раскачав ее. Что-то недовольно прикрикнул Бурый, Сергей засмеялся. Вот они молодые – им все хихоньки да хаханьки, невзирая на ответственную профессию, – усмехнулся в усы Семен.

Машина подпрыгивала на ухабах, и тело в целлофановом мешке тоже подпрыгивало. Васька что-то мурлыкал, небрежно придерживая руль одной рукой. Вторую он высунул в окно, и рукав его рубашки полоскался на ветру.

6

Турецкий набрал номер квартиры Клесова на домофоне. Но никто не откликнулся, хотя он ждал довольно долго.

– То ли его нет дома, то ли не хочет открывать.

Голованов стоял рядом, прислушиваясь к частым гудкам домофона.

– Давай пока соседям позвоним.

Пришлось набирать несколько номеров квартир, пока им не открыли дверь. Время рабочее, люди на работе. Поднялись на второй этаж, где проживал Клесов. Турецкий приложил ухо к двери и какое-то время прислушивался.

– Думаю, его нет дома, – сообщил он Голованову.

– Тогда звоним соседям.

Голованов нажал кнопку звонка на соседней двери. Из глубины квартиры послышались шаги. Кто-то остановился по ту сторону двери, но подавать голос не спешил. Голованов опять позвонил. Простуженный женский голос за дверью предупредил, что чужим не откроет, и если они не перестанут трезвонить, то она вызовет милицию.

– А мы и есть милиция, – сообщил Турецкий. – Мы к вашему соседу Клесову. Только он не открывает.

Женщина хрипло закашлялась.

– Вы там в порядке? – спросил обеспокоенный Турецкий.

– В порядке, – прогундосила женщина. – Так зачем вам Митька?

– Хотим познакомиться, узнать, что поделывает, не досаждает ли соседям.

– Да уже три дня как не досаждает.

Дверь наконец открылась. На пороге стояла взлохмаченная молодая женщина в теплом спортивном костюме. Шею она обмотала толстым шерстяным шарфом и зябко куталась в голубой плед.

– Ладно, заходите, – пригласила она сыщиков в дом. – А то в подъезде дует.

– Вы у нас даже документы не спросили, – напомнил Турецкий, переступая порог.

– А я вас в глазок изучила. Вижу – нормальные с виду люди, на компанию Митьки не похожи.

– А вдруг мы по его душу пришли из другой компании? – пошутил Голованов.

– Да и берите, – равнодушно пожала плечами женщина. – Никто по нему не заплачет.

Она показала рукой на диван.

– Садитесь. Кстати, меня зовут Светланой.

Она села с ногами в кресло и закуталась в плед.

Сыщики представились.

– Может, вам врача вызвать? – посочувствовал ее больному виду Турецкий.

– Да только что ушел. Я уже аспирин выпила, дальше буду лечиться народными средствами. Так что же сосед натворил?

– Да много чего. И пока не натворил еще больше, хотелось бы его изолировать от общества.

– Арестовать, что ли? Только он уехал.

– Расскажите, что вы видели. Нам сейчас очень важно знать про каждый его шаг.

– Ну, в этом я вам вряд ли помогу, поскольку целыми днями сижу за компьютером и оторвать меня довольно трудно. Готовлю годовой отчет. Видите, даже больная не могу лечь и поболеть, как все нормальные больные люди.

– Но вы все же знаете, что Клесов уехал, – напомнил ей Голованов.

– Три дня назад поздно вечером я слышала, как он ковырялся в замке, никак не мог открыть дверь. Пьяный был вусмерть. Я как раз в прихожей была. В туалет шла. Извините за такую подробность. Потом смотрю в глазок – со своим замком он все-таки справился.

– Один был?

– Один. Но на этом его приключения не закончились. Его же квартира сразу за моей стеной, так что если он шумит, все громкие звуки доносятся. Слышала – что-то ронял, мебель двигал, ругался сам с собой.

– А слова слышали?

Светлана задумалась.

– Что-то про стариков… Дескать, сами виноваты. Потом звонил по телефону. То ли тому, с кем говорил, плохо слышно было, то ли спьяну орал, но я все слышала отчетливо. Кричал, что приедет завтра вечером. Притом несколько раз повторил. Молчит, потом как заорет: «Завтра вечером». И опять молчит. У меня сложилось впечатление, что его отговаривали. Потому что он уж так злобно кричал. Естественно, какой тут сон? Я даже не пыталась уснуть. А потом у него как загрохочет. Металлическое что-то. Как будто он свалился откуда-то. С лестницы упал, что ли?

– С какой лестницы?

– Ну у него стремянка есть, я как-то взаймы просила, когда мне люстру вешали. Зачем он спьяну полез на нее? Может, на антресоли? Потом слышала, вода льется в ванной. Наверное, в душ пошел. Не прошло и получаса, как его дверь хлопнула. Я в глазок посмотрела – а он уже со спортивной сумкой через плечо, дверь запирает. Все. С тех пор, слава богу, тихо.

– А вы о нем что-нибудь знаете? О родственниках, например, или где работал?

– Да я от него старалась подальше держаться. Он же в тюрьме сидел. Вот только лестницу однажды попросила. Потому что видела, что она у него есть. Он на лестничной площадке как-то лампочку вкручивал.

– Или выкручивал?

– Ой, а вы, наверное, правы. Может, и выкручивал. Я же дома работаю, по вечерам домой не возвращаюсь. Так что мне все равно – есть ли на нашей площадке свет или нет.

– А к нему кто-то приходил?

– Да, какие-то типы неприятные. Но я тогда в уши затычки вставляла, чтобы не мешали работать. А то когда они в комнате у него собирались, из-за шума не могла сосредоточиться. Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать.

– А не знаете, с кем он водил дружбу? Ну, вы бы могли узнать его друзей-забулдыг?

– Да вы что? – вдруг обиделась Светлана. – Неужели я на них смотреть буду? Это же отбросы общества!

– Тогда, конечно, извините великодушно, – обезоруживающе улыбнулся Турецкий. Но вопреки его ожиданиям, Светлана на улыбку не отреагировала. Вот что значит больной человек, подумал Турецкий.

Сыщики стали прощаться, и Александр Борисович на прощанье проявил заботу:

– Вы все-таки ложитесь, постарайтесь поспать. Из опыта знаю – все болезни проходят во время сна.

– Тут поспишь, – с безнадежным видом кивнула на компьютер женщина. – К завтрашнему утру должна отчет закончить. А то неприятностей не оберешься. А работой нынче нужно дорожить.

Когда женщина закрыла за ними дверь, Голованов заметил:

– Видишь, сколько всего узнали. Все-таки опрос соседей иногда приносит пользу. А Клесов, похоже, уехал.

– Если он уехал на поезде или улетел на самолете, Макс сможет узнать, куда Клесов купил билет.

– Нужно провести у Клесова обыск. Только кто ж нам даст? Давай позвоним ребятам в МУР, попросим, чтобы посодействовали. Нужно предоставить местным ментам материалы дела, сообщить, что подозреваемый в двойном убийстве проживает на их территории, и напроситься присутствовать при обыске.

– Сева, я думаю, нужно еще и смотаться в районное отделение милиции по месту жительства деда Заботина.

– А что, тебя посетила какая-то идея?

– Да вот полчаса назад посетила. Старик не мог не знать, что внук ворует у него деньги. И почему-то продолжал поддерживать с ним отношения. Ну, я допускаю – Клесов единственный из родственников, кто навещал его. Хотя никто не мешал деду восстановить отношения с сыном. Предположим, не хотел. Как говорится, отринул от себя и не желал первым идти на мировую. И вдруг три дня назад что-то происходит, что толкает Клесова на преступление.

– И какие мысли по этому поводу? – спросил Голованов.

– А что, если дед пригрозил ему, что заявит в милицию?

– Вполне возможно.

– А что, если дед уже заявил в милицию, и Клесов узнал об этом? Поэтому и отравил его. Смерть в девяносто два года никого не удивит, вот Клесов и решил: никто не усомнится в естественной смерти старика.

– А что ж он так плохо замел следы? Оставил кашу с нитроглицерином, не выбросил ее.

– Значит, мысль об убийстве у него возникла спонтанно. И ему не пришло в голову, что кто-то будет проверять эту кашу. А может, он просто дурак.

– И не пришло в голову, что будут делать вскрытие?

– А что вскрытие? Во-первых, он мог не знать, что нитроглицерин, обнаруженный в кишечнике в большом количестве, вызовет подозрение. Это же обычные таблетки, которые принимают сердечники. Заботину девяносто два года. Любой может подумать, что старый человек уже плохо соображает и перебрал дозу.