Заоблачная. Я, ведьма. Сказка для больших девочек - Ульяна Гринь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дала не преминула уколоть меня:
– Во даёшь, Макошь сканируешь! Тебе что, жизнь надоела?
– Отстань, – проворчала я. – Сама знаешь, я не нарочно! И она, по-моему, отлично это поняла!
Близняшка хотела ответить что-то, но не успела. Над площадью затрубили в рог. Я аж вздрогнула от громкого звука и почувствовала, как Агей сжал мою руку. Что ещё за фамильярности?! Я хотела возмутиться, но ощутила целую волну страха. Агей боялся. За Яну.
– Релакс, – попыталась успокоить его. – Всё будет хорошо!
– Лада!
Сдавленный голос Агея ударил меня прямо в сердце. Нет, между ними определённо что-то больше дружбы! Он влюблён в Яну, по-другому и быть не могло. Иначе почему бы так волновался за исход суда?
– Ты должна ей помочь! – он снова вперил в меня свой фирменный индейский взгляд, которым просвечивал в клубе почище рентгена. Я накрыла его руку ладонью и тихо ответила:
– Я не знаю, как, но сделаю всё, что будет в моих силах!
Он благодарно кивнул, и мы повернулись к вышедшему на площадь «глашатаю». Он откашлялся и зычным голосом завёл:
– Благочестивые жители Вырьего Яра и всей Заоблачной! Сего дня мы объявляем открытым правый суд над оборотней Яной, дочерью оборотней! Подсудимая заключена под стражу в заговоренной волхвами клети и не имеет права принять человеческий облик до вынесения приговора.
Он сверился с берестовым свитком в руке и сделал широкий жест в сторону судей:
– Строгие, но справедливые боги пришли помочь нам, чтобы отделить зёрна истины от плевел заблуждения.
В толпе послышалось возбуждённое гуденье. Горожане любили богов, уважали их и сейчас приветствовали на свой манер. Белобог поднял руку, и толпа затихла. Старец повелел глубоким низким голосом:
– Вещайте преступления оборотни суть!
Из первых рядов выступил молодой на лицо мужчина с неожиданно белыми длинными волосами и такой же бородой, спускающейся чуть ли не до колен. Он был одет в свободный серый балахон, подметавший подолом пыль мостовой, и опирался на узловатый деревянный посох с вделанным в верхушку чёрным камнем. Стукнув посохом по булыжникам, мужчина глухо заговорил:
– Я есмь волхв Зементий. Я заключил оборотню в заговоренную клеть. Поймать преступницу было зело тяжко! Она скрывалась от правого суда в Шеменных топях.
При этих словах лежавщая безучастно волчица подняла голову и запротестовала:
– Я не скрывалась! Я была ранена…
– Молчи! – ткнул посохом в её сторону волхв. – Говорю я!
– У тебя будет время всё сказать, деточка, – ласково успокоила Яну Макошь. – Дай волхву закончить речь.
Волчица фыркнула и невежливо отвернулась. Она потеряла надежду, даже ту слабенькую, данную Агеем…
Зементий, между тем, продолжил:
– А преступление её таково: оборотня убила человека! Все знают закон – за убийство смертного полагается колдовская смерть!
Толпа снова заволновалась. На сей раз она не была единодушна. Кто-то был за казнь, кто-то против, и мнения разделились. Я дёрнула Агея за руку:
– Что такое колдовская смерть?
– Смерть без права быть вызванной из мира мёртвых, без права на новое рождение, – стиснув зубы, ответил он. – Полное исчезновение из Яви и Нави.
Круто, однако! Да Яна оказала обществу неоценимую услугу, избавив его от подонка, от отброса, от гнилого фрукта в корзинке свежих! Ей медаль надо дать, а не казнить! Я громко фыркнула, совсем как волчица, и соседи неодобрительно покосились на меня, мол, не мешай слушать.
– Закон суров, но справедлив, как и боги! – гласил Зементий. – Волхвы предлагают немедленную казнь!
И он снова саданул посохом по мостовой, внушительно и величаво. Горожане зашумели, обсуждая это решение. Велес глянул на других богов и поднял руку, приглашая толпу успокоиться:
– Ваше мнение принято, волхвы! Слово главе оборотней!
Многоголосый животный крик был ему ответом. Волхвы в серых балахонах застучали посохами, загудели неодобрительно, кучкуясь вокруг своего предводителя. Агей тихо зарычал:
– Хитроумное племя! Бойся волхвов, все твари себе на уме!
Я легонько отодвинулась от него, боясь, в основном, волка рядом со мной. Он мотнул головой:
– Ничего, Нечай объяснит всем…
Огромный детина с офигительным размахом плеч и бугристыми мышцами на руках выступил из толпы. Одетый просто, но с определённым шиком, с длинными светлыми волосами, заплетёнными в тугую косу, как у Агея, он заставил всех замолчать одним своим видом. Широко расставив ноги, оборотень вздёрнул массивный подбородок и сказал густым баритоном:
– Я Нечай, предводитель оборотней! Я требую освобождения волчицы под мою ответственность!
Толпа засвистела, заулюлюкала, смеясь и возмущаясь одновременно. Я заметила, как ходят желваки на скулах Агея, как играют его мышцы под рубашкой, и успокаивающе положила руку на плечо волка. Он рыкнул тихо, чтобы не услышали соседи:
– Трусливые обыватели… Все боятся оборотней.
– Я не боюсь! – утешила его я, и Дала хихикнула где-то за спиной. Мне захотелось дать ей пинка, но за невозможностью сделать это я просто разозлилась. И внезапно стало тихо.
Нечай обвёл тяжёлым взглядом толпу и продолжил:
– Волки семейные животные. Волколаки вдвойне! Они убивают, если кто-то трогает их детей. Или чужих детей! Это инстинкт – защищать слабых, невинных и неспособных постоять за себя!
Я снова увидела ужасающую своей мерзостью картину мертвого ребёнка, над которым надругались всеми возможными способами. Толпа молчала, слышно было только сдавленное дыхание людей и существ, взволнованных и смятённых. Краем глаза я снова заметила взгляд Макоши, внимательный и острый. Казалось, она видит моё видение, а вот чему удивляется?
Нечай воспользовался моментом, чтобы добить толпу, и сказал веско:
– Закон законом, но мы думаем, что смерть убийцы оправдывает Яну! Оборотни предлагают освобождение!
– Ваше мнение принято, оборотни! – провозгласил Велес. – Слово подсудимой!
Волчица медленно поднялась в клетке, размяла затёкшие лапы, тряхнула головой. Взгляд её глаз прошёлся по толпе, обвёл всех, не забыв ни одного существа, и остановился на богах. Яна сказала тихо, но во всеобщем молчании её голос прозвучал звонко и остро:
– Мне нечего добавить. Я нарушила закон, убила смертного. Но не для самозащиты и не для забавы. Он был преступником, он насиловал и убивал детей. Я не судья, но судила его и приговорила к смерти. Теперь вам решать мою участь.
Макошь наклонилась к Велесу и шепнула ему что-то на ухо. Бог то ли не поверил, то ли не согласился, потому что покрутил головой и обратился к волчице:
– Всё ли ты сказала? Или хочешь добавить?
Яна поколебалась, а потом упрямо подняла взгляд на Велеса:
– Только то, что и второй раз поступила бы именно так же!
Агей застонал едва слышно, закрыв ладонью лицо:
– Дурочка! Это же смертный приговор…
– Значит, ты не раскаиваешься в содеянном? – уточнил Велес, бросив взгляд на Макошь. Та сидела выпрямившись, прикрыв глаза и ожидая ответа.
– Если встречу ещё одного такого гада, убью и не задумаюсь, – твёрдо ответила Яна.
Белобог глубокомысленно кивнул. Макошь снова расслабилась, закрутила отдохнувшее веретено. Велес откинулся в кресле и сделал знак рукой:
– Слово главе домашней нечисти!
Вид у него был такой, словно для него уже всё было решено. Мне стало немного неприятно. Ну, как немного… Довольно-таки гадко стало! Да ещё и Агей неприкрыто скрипел зубами рядом. Похоже, Нечай не оправдал его надежд.
Из толпы, ковыляя и опираясь на самодельную трость, вышел крохотный гномик в кокетливом русском народном костюме. Сивая борода его свисала до земли, и ему приходилось придерживать её, чтобы не запутаться ногами и не упасть. Он проскрипел совершенно неслышным голосом:
– Я глава домашней нечисти, домовой Евстигней! Мы знаем, что из себя представляют смертные и как они заботятся о детях. Мы считаем, что волчица поступила опрометчиво, но судить её за это не следует. Мы требуем освобождения!
– Два голоса против одного! – обрадовался Агей.
Велес махнул рукой:
– Слово главе лесной нечисти!
– Ух, эти гадюки завалят всё, – шепнул мне Агей, сжимая мою руку.
– Спокойно! – ответила я, напряжённо всматриваясь в ту самую девушку с белыми глазами, высокую, статную, но холодную, как снег. Никаких эмоций, никаких лишних чувств, и речь такая же ледяная, словно ноябрьский пронизывающий ветер.
– Я глава лесной и водяной нечисти, русалка Благомила. Мы не преступаем закон, чтобы избежать наказания. И не хотим, чтобы наказание прекратило быть. Волчица убила. Она должна быть казнена!
– Ну, всё, – упавшим голосом произнёс Агей. – Погибла Яна… Разве только…
Он с сомнением смерил меня взглядом, но покачал головой. Он тоже потерял надежду.
