Ничего, кроме нас - Дуглас Кеннеди

— Мы не разрешаем лесбам и левым ходить по песку, — заявил Эймс.

Все девчонки окружили Карли, скандируя:

— Лесба, лесба, лесба.

Я хотела пройти вперед, но девчонки преградили мне путь. Карли тоже пыталась вырваться, однако парни зажали ее в тиски.

Из глаз у моей подруги брызнули слезы. И вдруг, откуда ни возьмись, появился Шон, местный спасатель. Этот парень лет двадцати с небольшим всегда казался мне малоинтересным: рыжеватый, с неплохой мускулатурой, он в разговоре никогда не смотрел собеседнику глаза. В общем, невыразительный тип из разряда вечно бубнящих: «Ага, чувак, всякое бывает». При всем своем занудстве Шон классно плавал, одним из первых занялся скейтбордингом и не боялся открыто высказываться, если видел, что творится какая-то дурость.

— Что у вас тут происходит? — спросил он.

Карли к этому времени плакала навзрыд и не могла ничего сказать.

— Да вот они нас на пляж не пускают, — ответила я.

— Врет она все, — фыркнула Деб Шеффер.

— Тогда почему моя подруга плачет? — возразила я.

— Потому что мы засекли, как они целуются, — объявил Эймс.

Карли внезапно пришла в ярость:

— Что ты врешь?! Врун несчастный! — закричала она.

— Ух ты, оказывается, жирная лесба умеет говорить, — делано удивился Эймс.

Бывают моменты, когда люди переступают границу, которую точнее было бы назвать точкой невозврата. Услышав этот комментарий, слетевший с уст Эймса, Шон отрезал:

— Ну, все, чувак. Я запрещаю тебе посещать этот пляж.

— Ты чё, в натуре, пошутить со мной решил? — взъелся Эймс.

— Я с тобой не шучу, — ответил Шон. — Запрещаю здесь появляться не только тебе, но и всем твоим друзьям тоже.

— А пошел ты, — огрызнулся еще один из парней, Ронни Ауэрбах.

— Это вы все отсюда ухо́дите, — хладнокровно заявил Шон.

— Или что? — вскинулась Дебби.

— Или я звоню в полицию, — усмехнулся Шон.

— На каком основании? — с вызовом поинтересовался Эймс.

— Агрессия. — И Шон положил руку на плечо Карли, успокаивая ее. Потом, взглянув на меня, спросил: — Почему бы вам, девчонки, не пойти поплавать?

— Спасибо, друг, — сказала я и за руку повела Карли к берегу.

— Да ладно, я просто делаю свою работу. И на этом пляже, моем пляже, мы такого не потерпим.

— Любитель педиков, — бросила Деб Шеффер.

— Сам небось голубой, — поддержал ее Эймс.

Так совпало, что чуть позже появилась полицейская машина — пляж был частью территории, которую патрулировали копы Олд-Гринвича. Зайдя по щиколотку в воду, я увидела, как одних из местных полицейских — рослый итальянец по фамилии Проккачино — выходит из патрульного автомобиля. Возвращаясь, я услышала, как коп говорит Шону:

— Если бы мы каждого задерживали за обзывания…

— Это были не обзывания, — возразил Шон, — а гнусные издевательства.

— Та паскуда сама нас обозвала, — сказал Эймс.

— Это ты лживая злобная паскуда, — бросила ей Карли. — Я тебе слова не сказала.

— Она говорит правду. — Шон повернулся к копу. — Я был тут. И все слышал — она им ничего такого не говорила.

— Она еще в школе нас оскорбляла, — нашлась Деб.

— Девчачьи выдумки я за милю чую, — хмыкнул Шон. — А между нами всего-то пара футов.

— По-моему, тут чисто школьные разборки, — усмехнулся Проккачино. — А это не наше дело.

— Если не считать того, что эта банда хулиганов пыталась помешать двум милым девушкам пройти на мой пляж. — Шон был непреклонен.

— Ну, положим, это не твой пляж, — заметил Проккачино.

— Я дежурный охранник. Это мой пляж. И я их не пущу сюда.

Проккачино, кажется, растерялся:

— Шон правду говорит? — спросил он.

— Они назвали меня жирной лесбой, — с вызовом заявила Карли.

— Неправда, — возмутилась Деб Шеффер.

Проккачино повернулся к Шону:

— Ну, это их слово против ее. Пропусти-ка ты их всех на пляж.

Вперед выступил Эймс:

— Учтите, если нас отсюда прогонят, мой папа обо всем узнает. И вы снова вернетесь в свой ниггерский район в Стэмфорде. Это понятно?

Проккачино его понял. Отец Эймса Суита, Гордон, был авторитетным юристом на Уолл-стрит и к тому же членом городского совета. Он, по словам Арнольда, имел обыкновение без зазрения совести использовать свое служебное положение, тем более что еще и водил давнюю дружбу с губернатором-республиканцем Коннектикута. Да и мэр Олд-Гринвича был у Гордона прикормлен. А это означало, что, если его малыш Эймс пожалуется на злого дядю полицейского, последуют кары. Шон тоже понимал, какими могут быть последствия, ведь так же, как и Проккачино, он рос неподалеку, в бедном квартале по ту сторону трассы № 1, типичном бензиновом переулке[17] с тесными двухэтажными домишками, выходящим прямо на шумную магистраль. Обитал там рабочий люд, обслуживающий весь Олд-Гринвич и тихо ненавидевший тех, кто вроде нас поселился восточнее, за Байрем-парком, большим зеленым массивом, в который ходила курить дурь половина олд-гринвичской старшей школы и где приторговывали травой и ЛСД дилеры из стэмфордского гетто.

Все в школе знали, что Эймс Суит в доле с парнями из Стэмфорда и работает на них, сбывая наркоту своим же одноклассникам. Не сомневаюсь, что и полицейский Проккачино знал об этом не хуже нас. Знал, но был связан по рукам и ногам Гордоном и Салли Суитами, проживавшими на набережной на Мак-Кинли-драйв, одном из тех шикарных прибрежных районов, что красноречиво говорили о богатстве и статусе его обитателей.

Хотя «белый» Олд-Гринвич был глубоко консервативным местом, тем не менее дети здесь были подвержены всем тем же порокам, что и в больших городах, и даже, пожалуй, в большей степени, чем на Манхэттене, хотя бы потому, что ребятам моего возраста там всегда находилось чем заняться. В Нью-Йорке юный отморозок вроде Суита в конце концов мог и перестать искать неприятностей с законом — после того, как копы припугнули бы его до смерти, угрожая бросить на ночь в обезьянник (до появления подмоги в виде папочки с адвокатами). Здесь же, в пригороде, сопляк Эймс Суит — и та позорная сила, что стояла за ним, — мог позволить себе угрожать полицейскому, американцу итальянского происхождения из рабочей среды.

Проккачино побелел. Он разозлился, но и испугался. Я ясно видела, что он колеблется, пытаясь решить, как реагировать на столь неожиданно оказанное на него давление.

— Я могу показать вам пункт в «Руководстве для спасателей по штату Коннектикут», — сказал Шон, — который гласит: «Дежурный спасатель имеет законное право отказать любому лицу в посещении пляжа, который он контролирует, если указанные лица, по его мнению, представляют угрозу безопасности или порядку на вверенном ему пляже». У меня там на стенде есть инструкция. Это закон, и я обеспечиваю его соблюдение.

Судя по виду Проккачино, он