Правда жизни - Грэм Джойс

Медсестра вспыхнула, но пошла искать врача. Вернулась она с регистратором – пухленьким и румяным, как спелое яблоко, в очках, с рановато отвисшим подбородком. У него был грязный воротничок, а галстук-бабочка съехал на бок. Он сказал, что не он лечащий врач Кэсси, но сможет побеседовать с Мартой у себя в кабинете.

– Двадцать три года, – начал регистратор, листая карточку Кэсси. – Родила двоих здоровых детей.

– Это я знаю, – резко сказала Марта. Регистратор поднял на нее глаза.

– И в самом деле. Она находится у нас совсем недолго.

– Это я тоже знаю. А вот что мне хотелось бы узнать – так это почему у нее сегодня такой вид?

– А какой у нее, по вашему мнению, вид, миссис Вайн?

– По моему мнению? По моему мнению, у нее такой вид, как будто из нее всю душу вытрясли. Вот какой у нее вид. Как будто взяли и вынули из нее душу.

Регистратор внимательно изучал свои записи.

– Очевидно, она проходит у нас терапию ЭТ.

– А по-человечески сказать нельзя?

– Электрошоковую терапию. Мы пропускаем через ее мозг электрический ток умеренной силы. Чтобы помочь ей справиться с депрессией.

– С депрессией? Но ни о какой депрессии вообще речи не было!

– Верно, – поспешно поправился регистратор – Иногда мы прибегаем к электрошоку при лечении шизофрении.

– Об этом тоже не было речи.

– Я не говорю, что…

– А что вы тогда говорите?

– Миссис Вайн, вашу дочь лечу не я, но мы ей подобрали лучшую терапию из того, что возможно.

– Что-то непохоже. Непохоже, что от этого тока, который вы через нее пропускаете, ей стало лучше, а? Вы ее видели? Видели? У нее глаза потухли.

Регистратор поднял пухлую руку, пытаясь остановить ее:

– Я говорю с вами откровенно, миссис Вайн, прошу и вас быть со мной честной.

– А я и так никогда не вру.

– Уверен, что это так. Поэтому, может быть, вы сможете ответить мне: страдал ли кто-либо в вашей семье психическими расстройствами?

Марта долго молчала и наконец ответила:

– Насколько я знаю, никого у нас в психушку не упекали.

– Но я вас не об этом спросил.

Марта снова задумалась.

– А к чему вы об этом спрашиваете?

– Миссис Вайн, у вашей дочери время от времени возникает состояние… некоторого возбуждения. Ее нельзя остановить, и она сама не может остановиться. Мы стараемся ей помочь, вы знаете это. А кроме того, она разговаривает со своим отцом. Знаете, мой коллега очень верит в благотворное воздействие ЭТ.

– Очень верит! Признайтесь – вы ведь и сами не знаете, что делаете, правда?

– Миссис Вайн…

– Ах вы говнюки позорные! Нечисть! Да вы же тут, срань такая, опыты ставите!

Она поднялась.

– Миссис Вайн…

– Передайте своему коллеге: попадется мне на глаза – кишки из него выпущу и на шею намотаю! Понял?

Марта вылетела из кабинета регистратора, пробежала по коридору мимо медсестры, на которую перед тем накричала, и наконец оказалась под лучами весеннего солнца.

– Вези ее в этой штуке! – приказала она Тому. – Забираем Кэсси домой!

– А разве нам можно? – удивилась Юна.

– Нужно, черт возьми. Пошли, Фрэнк, веселее.

– А вещи забрать? – спросил Том, толкая перед собой кресло на колесах с Кэсси и направляясь к грузовику.

Но Марте было сейчас наплевать на пожитки Кэсси. Беглецы покинули холеные земли «Хэттона»; Том катил в кресле Кэсси – в халате, с распустившимися черными волосами. За ними, пытаясь не отставать, семенил Фрэнк, которого чуть ли не волоком тащила тетя Юна. Впереди, обогнав всех, несмотря на то что опиралась на палку, бежала Марта Вайн.

Никогда больше ее дети не попадут в дурдом «Хэттон».

10

Фрэнк заметил, что часто, как только их пути во дворе пересекались, Том останавливал жену, клал руку ей на живот и целовал ее. Тем временем Юна старалась, чтобы Фрэнк увидел разгадку тайны в движущейся почве, колючей соломе, воде. Пахучий пруд кишел многочисленным лягушачьим потомством; кролики, как фокусники, вдруг извлекали откуда-то других кроликов; из-под скорлупы вылуплялись цыплята; мычали и телились коровы. Даже из навозной кучи вырастал чертополох и какие-то бледно-синие цветы с желтыми корзинками. И так без конца. Каждый закопченный уголок и каждая сырая щель на дворе фермы непрерывно плодоносили.

И у Юны живот округлился. Если ее вдруг настигала малая нужда, она садилась на корточки и мочилась на солому в амбаре или у кроличьей клетки. Встретив взгляд Фрэнка, Юна улыбалась ему, не прекращая поливать сено, затем натягивала панталоны и возвращалась к своим трудам. Когда Фрэнку хотелось писать, он, подражая ей, тоже садился на корточки над соломой.

– Парень, бросай ты это дело! – ухмыльнулся однажды Том, увидев, как тот присел. – Слишком долго ты среди девчонок жил! Давай-ка сюда!

Том расстегнул ширинку, вынул увесистый бледный член и стал энергично мочиться на солому.

– Ничего, мы тебя научим писать как надо, научим!

Том мочился, как бык. Фрэнк смотрел, как его струя, пузырясь, лужей разливается по грязи, а с соломы поднимается пар. Он встал, вперевалку подошел к Тому и, бок о бок с ним, взял свой краник рукой и обнаружил, что еще не поздно присоединиться.

– Вот это правильно, Фрэнк! Бог дал мальчонкам, чего не дал девчонкам. И нечего сидеть, жопу морозить!

– Ты чего там парню рассказываешь? – спросила Юна.

– А теперь, Фрэнк, быстро убирай. Нечего девчонкам смотреть, правда?

Тщательно делая все, как дядя, Фрэнк застегнулся.

– Дядя Том, а ничего, что мы землю грязним?

– Ну, ты даешь! А, по-твоему, у нас что под ногами? Навоз да дохлятина всякая, сынок, помет да труха. А если бы этого не было, то земля была бы чистая и ничего бы не росло, а если бы ничего не росло, хороший был бы я фермер, нечего сказать. А если у меня дела не пойдут, как я куплю тебе велик на Рождество?

Том пообещал Фрэнку трехколесный велосипед, который был им не очень-то по карману. Юна была против, но Том сказал, что хочет, чтоб на Рождество все радовались. Да и потом, до праздника еще несколько недель, людям пока есть и о чем другом поговорить. Взять хотя бы голую леди на коне.

В конце октября того года Юна и Том взяли Фрэнка на торжественное открытие новой статуи Леди Годивы на Бродгейте. Бити и Бернард приехали в город и пошли с ними. Считалось, что Кэсси все еще лучше лишний раз не перевозбуждаться, и ее с собой не взяли.

Поскольку Ковентри недавно осчастливило своим посещением королевское семейство, отцам города пришлось поискать человека соответствующего калибра, который мог бы провести почетную церемонию. Обратились к американскому послу. Посол был в тот день занят и предложил себе на замену свою жену. И вот леди, которую сотни школьников, наблюдавших это событие, знали лишь как Супругу Американского Посла, сдернула с конной статуи звездно-полосатый американский флаг и британский «Юнион-Джек», и перед всем Ковентри – тут был и стар и млад – предстала волнующая нагота.

После открытия памятника пили чай у Марты. И хотя Олив и Уильяма не звали, как и Супругу Американского Посла, они тоже пришли. И сестры-близнецы наведались, у которых, между прочим, было что сказать о статуе – они о ней много чего слышали. И только Аида с Гордоном не пришли, сославшись на его геморрой. Кэсси, которая дулась из-за того, что ее не взяли с собой на открытие, уединилась в комнате за закрытой дверью. Марта посоветовала не трогать ее, мол, сама скоро выйдет.

– Просто мерзость какая-то, – высказала свое мнение Эвелин, беря у Юны сэндвич с ветчиной.

– Идет человек на работу – а тут такое стоит! – согласилась Ина. – Да еще в центре города.

Некоторых жителей Ковентри пышногрудая нагота только что открытой статуи застала врасплох.

– Но, Ина, ведь таково предание, – вступилась Бити. – Леди Годива [13] сняла одежду и голой верхом проехала по городу. А ты какую бы статую хотела?

– Никакой не надо, – сказала Эвелин.

– Ну хоть бы не совсем голая, – рассуждала Ина. – А то все видно.

– Совсем все? – поинтересовался Уильям.

– Уильям, почем у тебя в лавке дыни? – спросил Том.

Юна ткнула его в ребра.

– Вообще-то, статуя красивая.

– Достойный памятник, – торжественно произнес Бернард.

– Мерзость, – повторила Эвелин и с явным отвращением проглотила кусочек сэндвича с ветчиной.

Бити, поступив в Рескин-колледж, теперь чаше раздражалась на старших сестер.

– Как можно сделать статую обнаженной женщины в одежде?

Уильям сменил тему:

– Я вижу, из этой вашей затеи с пешеходной зоной черт-те что получилось, – обратился он к Бернарду подмигнув Тому, чтобы тот его поддержал.

– Это не моя затея, Уильям. И все там еще получится. Просто доверие к делу подорвали алчные члены Совета. Подкупы, взятки. Местные политики гонятся за наживой, кормят дружков в строительных компаниях, вот в чем беда. Дельцы продажные.