Атомная бомба - Владимир Губарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Курчатов так оценивает работу разведчиков:
«Материал представляет собой результат работы большого коллектива специалистов исключительно высокой квалификации, успешно разрабатывающих уран-графитовые котлы.
Материал для нас исключительно ценен потому, что наряду с результатами теоретических расчетов, он содержит:
1) схемы и описания опытов,
2) протоколы наблюдений и испытаний,
3) точные чертежи разного рода устройств,
4) конкретные данные по аппаратуре с указанием производящих ее фирм.
Материал принесет громадную пользу работам наших научно-исследовательских институтов, занимающихся аналогичной проблемой…»
Сначала материалы разведки у нас принимались как «дезинформация», мол, спецслужбы Америки и Англии стараются направить нас по ложному пути. Именно профессор Курчатов первым понял, сколь важны они для страны. Он четко ориентировался в том потоке информации, которая поступала в СССР, и это позволило нашим ученым избежать многих ошибок, которые были допущены их заокеанскими коллегами.
— Во сколько можно оценить ту работу, которую провели Игорь Васильевич Курчатов и разведчики в годы войны? — однажды поинтересовался я у академика Харитона.
— Она бесценна, — ответил Юлий Борисович, — Можно назвать цифру, эквивалентную сейчас миллиардам долларов, но это будет лишь часть правды, причем не самая главная… Курчатов определил путь «Атомного проекта СССР», и провел нас по этому таинственному, но очень интересному пути.
С новым Годом!
Новогодние праздники Игорь Васильевич любил. К нему приезжали друзья, а потому атмосфера была теплой, непринужденной. Веселились обычно до утра.
Два праздника запомнились особо.
Конечно, встреча Нового 1947 года. За несколько дней до него наконец-то был пущен Ф-1 — первый в Европе реактор. И это был принципиально важный шаг к созданию атомного оружия.
Да и другое событие тоже было приятным. Закончилось строительство «Хижины лесника» — домика на территории Лаборатории № 2, где теперь Курчатов будет жить. Это очень удобно. Во-первых, добраться до своего рабочего места можно за пару минут. И, во-вторых, охрана не нужна — вся территория по периметру держится под особым контролем сотрудников НКВД, так что теперь можно даже погулять в лесу в одиночестве.
Один из новогодних тостов звучал непривычно:
— За надежды, которые станут реальными и у нас!
Те, кто был с Курчатовыми год и два года назад, поняли, о чем идет речь. В предыдущие новогодние ночи они обязательно размышляли о будущем. Однако они не могли и предположить, что события будут развиваться столь стремительно. Безусловно, решающую роль сыграл август, когда атом вздыбился над Хиросимой и Нагасаки. Теперь для страны ядерное оружие стало главным делом. И им — «команде Курчатова» — суждено отвечать на вызов Америки.
Впрочем, вернемся в декабрьские дни 1944-го. Они дают представление о том, как развивался «Атомный проект СССР». Напоминаю: шла война, Красной Армии еще предстояло освобождать не только территорию Европы, но и собственные города. Тем не менее Победа была близка, и именно ей страна отдавала все свои силы.
Но «команда Курчатова» не только работала, но и пополнялась людьми, имена которых во второй половине ХХ века засияют яркими звездами над человечеством.
22 декабря 1944 года Бюро Отделения физико-математических наук АН СССР утверждает аспирантов Физического института им. П.И. Лебедева. В Протоколе значится:
«8. А.Д. Сахарова — в кандидатскую аспирантуру без отрыва от производства».
Летом молодой Андрей Сахаров написал заявление о приеме в аспирантуру ФИАНа:
«Прошу допустить меня к приемным экзаменам в аспирантуру Физического института по специальности «теоретическая физика», которую считаю своим призванием».
Сахаров работал на заводе в Ульяновске, оттуда отпускать в науку его не желали. Потребовалось вмешательство академика-секретаря Академии А.Ф. Иоффе и специальное распоряжение — Сахарова отпустили на 3 года в аспирантуру. Его научным руководителем стал И.Е. Тамм.
Связке «Тамм — Сахаров» суждено будет сыграть решающую роль в создании термоядерного оружия.
Трудно предположить, что произошло бы, не будь Академия наук настойчива! А ведь ни Иоффе, ни Тамм, ни Курчатов не предполагали, насколько гениален молодой инженер оборонного завода…
Помимо поиска талантов, сохранившихся после войны, руководители «Атомного проекта» знакомились с теми материалами, которые поступали им из-за океана.
Разведка, будто компенсируя часть беды, пришедшей в страну с войной, поставляла руководителям Лаборатории № 2 И.В. Курчатову и И.К. Кикоину уникальные материалы.
1-е Управление НКГБ СССР предоставило И.В. Курчатову «Обзорную работу по проблеме урана». В ней было 79 листов текста и 29 фотоклише.
Игорь Васильевич высоко оценил труд разведчиков:
«Обзорная работа по проблеме урана представляет собой прекрасную сводку последних данных по основным теоретическим и принципиальным направлениям проблемы…»
Курчатов не только анализирует поступающую информацию, но и ставит перед разведкой вполне конкретные задачи:
«… Так как возможность осуществления системы с обычной водой и металлическим ураном крайне облегчает решение задачи создания котла и получения, тем самым, плутония, было бы исключительно важно иметь более подробную информацию по этой системе…
Крайне любопытно замечание на стр.9 «Обзорной работы» об исследованиях, которые производились в лаборатории Y по определению различных физических свойств (расщепления, упругого и неупругого рассеяния) урана-235 и плутония в связи с проблемой изготовления бомбы.
Было бы очень полезно получить сведения о постановке этих исследований в лаборатории Y и полученных результатах.
В рассматриваемой работе нет указаний на магнитный способ выделения урана-235, а получение подобных сведений по этому способу является крайне желательным».
Игорь Васильевич не догадывается, что он «озадачивает» разведчиков весьма серьезно: те самые данные, которые ему нужны, получены в лаборатории Y, а это не что иное, как Лос-Аламосская лаборатория, то есть самое сердце «Манхэттенского проекта». Но тем не менее на все свои вопросы через некоторое время И.В. Курчатов получает подробные ответы.
«Атомный проект СССР» — это триумф советской разведки, и в декабре 1944-го это видно отчетливо.
24 декабря с материалами НКГБ СССР знакомится Курчатов, а на следующий день его заместитель по Лаборатории № 2 И.К. Кикоин дает заключение на разведматериалы по диффузионной установке и заводу. В его распоряжение было предоставлено чуть более сотни страниц печатного текста и около восьмисот(!) фотоклише.
Кикоин делает такой вывод:
«Вместе с ранее полученными материалами, посвященные этим же проблемам, образуется весьма полный и ценный теоретический разбор производительности и устойчивости установки».
…На мой взгляд, спор о том, кто внес больший вклад в «Атомный проект», ученые или разведчики, схоластичен. Важно определить, насколько удалось воспользоваться теми данными, которые были получены из Америки и Англии. Бесспорно, оценки в данном случае должны быть высокими: большинство установок и реакторов, которые были построены по добытым разведчиками чертежам и описаниям, превосходят оригиналы! Это признают и сами американцы, которые спустя полвека смогли побывать на наших атомных комбинатах, научными руководителями которых были академики И.В. Курчатов и И.К. Кикоин.
«Нам надо летать!»
Такая фраза прозвучала в ответ на укор И.К. Кикоина, что порученные ЦАГИ работы по изготовлению экспериментальной установки не выполняются. Наверное, и сам Кикоин в тот день понял, что было ошибкой поручать столь загруженному поручениями институту новое дело. Действительно, ЦАГИ — это прежде всего авиация, а не разделение изотопов.
Хаотическое ведение дел в «Атомном проекте» к началу 1944 года начало проявляться отчетливо: даже рядовые распоряжения ГОКО выполнялись не всегда, а к решению сложных проблем чаще всего исполнители даже не приступали. Так случилось и с экспериментальной установкой по разделению изотопов брома. На ней предполагалось отработать основный процесс — получение урана-235.
И.К. Кикоин надеялся, что руководить работами по созданию установки будут академик С.А. Христианович и профессор Г.Н. Абрамович, которые в ЦАГИ всегда выполняли самые «экзотические» задания. Но руководство института посчитало заказ физиков второстепенным, а потому он и не был выполнен.
