Долина Молчания - Нора Робертс

     Она так и не притронулась к еде, лежавшей на тарелке, но взяла чашку с чаем, чтобы согреть руки.

     — Блэр и Киан сильны в стратегии, а Хойт и Гленна — в магии. Мы с тобой, Ларкин, знаем Гилл и его людей. Мы разбили бы их сердца, если бы лишили родных очагов.

     — Вампиры все равно сожгут все, что им не нужно, — напомнил Киан.

     — Да, но факел будут держать не наши руки. И это главное. Итак, мы полагаем, что нам известно их местонахождение. А численность?

     — Пленник говорил о несметных толпах, но он лгал. Ему ничего не известно, — ответил Киан. — Лилит может активно использовать смертных, но никогда не включит их в число приближенных, не доверит им важную информацию. Люди для нее — пища, слуги, развлечение.

     — Можно попробовать разузнать это, — подала голос Гленна. — Зная место, мы с Хойтом постараемся проникнуть туда с помощью магии. Получим более точную информацию — хотя бы представление о численности врага. После рейда Ларкина в пещеры нам известно, что оружия у них достаточно — на тысячу воинов, а может, даже больше.

     — Мы обязательно сделаем это. — Хойт накрыл рукой ладонь Гленны. — Но Киан умалчивает, что их численность в конечном итоге все равно превзойдет численность нашей армии, и оружия у них больше. Лилит имела в своем распоряжении десятилетия, а, скорее всего, и столетия на подготовку к сражению. А мы — всего несколько месяцев.

     — Но мы все равно победим!

     В ответ на это заявление Мойры Клан удивленно вскинул бровь.

     — Потому что мы олицетворяем добро, а они зло?

     — Нет, все не так просто, и доказательством тому ты сам — ты не похож ни на нее, ни на нас, ты совсем иной. Мы победим, потому что будем умнее и сильнее. И потому что рядом с Лилит нет никого, кто мог бы сравниться с нашей шестеркой.

     Мойра повернулась к магу:

     — Ты, Хойт, был первым. Ты собрал нас вместе.

     — Нас выбрала Морриган.

     — Она или судьба, — согласилась Мойра. — Но ты первым принялся за дело. Именно ты поверил в свое предназначение, именно твоя сила выковала наш круг. Я в это верю. Я главная в Гилле, но не среди нас.

     — Я тоже.

     — Мы все равны. Мы должны быть едины — несмотря на различия. Мы берем друг у друга все, что необходимо каждому из нас. Я не самый сильный воин, а моя магия — лишь бледная тень вашей. У меня нет способностей Ларкина, нет железной воли для того, чтобы хладнокровно убивать. Но у меня есть знания и власть, и я предлагаю их вам.

     — Ты обладаешь не только этим, — возразила Гленна. — У тебя есть гораздо больше.

     — Будет, прежде чем все это закончится. У меня еще есть дела. — Мойра встала. — Я вернусь, как только смогу.

     —По-королевски, — прокомментировала Блэр, когда Мойра удалилась.

     — Груз ответственности, — проговорила Гленна и повернулась к Хойту. — Чем займемся?

     — Сначала попробуем увидеть врага. А потом займемся огнем. Это самое мощное наше оружие, и нужно заколдовать как можно больше мечей.

     — Достаточно рискованно давать мечи некоторым из тех, кого мы обучаем, — заметила Блэр. — Тем более огненные.

     — Наверное, ты права, — задумчиво произнес Хойт. — Значит, нам нужно решить, кому — как это выразиться? — можно доверить такое оружие. Опытных воинов нужно разместить поблизости от лагеря Лилит. И им понадобится укрытие, в котором будет безопасно находиться после захода солнца.

     —Ты имеешь в виду казармы. Там есть домики и сараи. — Задумавшись, Ларкин прищурил глаза. — При необходимости днем можно построить и другие помещения. Есть еще постоялый двор — между лагерем вампиров и следующим поселком.

     — Почему бы нам не взглянуть на эту местность? — Блэр отодвинула тарелку. — Вы с Гленной окажетесь там с помощью магии, а мы с Ларкином слетаем. Ты готов стать драконом?

     — Всегда готов! — Он улыбнулся. — Особенно если ты оседлаешь меня.

     — Секс, секс, секс. Вот неугомонный парень.

     — На этой ноте, — сухо заметил Киан, — я отправляюсь спать.

     — Минутку, — пробормотал Хойт, сжав руку Гленны, и вышел вслед за братом. — Мне нужно с тобой поговорить.

     Киан покосился на него.

     — Я исчерпал свой лимит слов на сегодняшнее утро.

     — Придется проглотить еще немного. Моя комната ближе, если ты не возражаешь. Я хотел бы поговорить с тобой наедине.

     — Пойдем уж — все равно ты потащишься ко мне и будешь донимать своими разговорами, пока я не вырву твой язык.

     Между большим залом и спальнями сновали слуги. Готовятся к пиру, подумал Киан. Слова Хойта об огне напомнили ему Нерона и его лиру[7].

     Перешагнув порог, Хойт рукой преградил путь Киану.

     —Солнце, — сказал он, метнулся к окнам и быстро задернул занавеси.

     Комната погрузилась в полутьму. Привычно взмахнув рукой, Хойт зажег свечи.

     — Очень удобно, — заметил Киан. — А то мне уже надоело возиться с трутницей.

     — Это самое простое, и тебе это было бы вполне по силам, если бы потратил немного времени и сил на совершенствование своего дара.

     — Слишком скучно. Это виски? — Киан направился прямо к графину и налил жидкость в бокал. — О, трезвость и неодобрение. — Он посмотрел на лицо брата, делая первый глоток. — Позволь напомнить тебе, что в конце дня... ладно, перейдем к делу.

     Оглядевшись, Киан принялся расхаживать по комнате.

     —Женские запахи. Такие женщины, как Гленна, всегда что-нибудь оставляют после себя, чтобы напоминать о своем присутствии мужчинам. — Он опустился в кресло, сгорбился и вытянул ноги. — Итак, о чем ты решил со мной поговорить?

     —Были времена, когда ты радовался моему обществу и даже искал его.

     Киан лениво пожал плечами.

     —Сомневаюсь, что девятьсот лет разлуки усиливают братские чувства.

     Тень сожаления промелькнула на лице Хойта, и он отвернулся, чтобы подбросить торф в камин.

     — Опять будем спорить?

     — Тебе решать.

     — Я хотел поговорить с тобой наедине о том, как ты поступил с пленником.

     — Значит, речь пойдет о гуманности. Да, да, мне следовало погладить его по голове, чтобы он мог предстать перед судом или трибуналом — не знаю, как это называется в Гилле. Нужно соблюдать проклятую Женевскую конвенцию[8].

     — Не знаю, о какой конвенции ты говоришь, но в такие времена не может быть суда, трибунала или чего-то подобного. Именно это я и хотел сказать, раздражительный глупец. Ты уничтожил убийцу, и я поступил бы точно так же — только с большим тактом и не столь демонстративно.