Том (4). Купол надежды - Александр Казанцев

– Проверка никогда в науке не мешает. Но стоит вдуматься в эту «белковую утопию», которая нам преподнесена. Что, если в самом деле маленькие лабораторные достижения распространить на весь мир? Это же «белковая бомба»!

– «Белковая бомба»? – изумился англичанин.

– Она много опаснее ядерной. Позвольте налить вам, проф? Отменный коньяк. Курите сигары. Гаванские. От контрабандистов. С этой Кубой никак не наладить иной торговли.

– Опаснее ядерной? Я следил за исканиями химиков, читал литературу, но такой поворот мысли для меня полная неожиданность. Вы заинтриговали меня, сэр.

– Интриги, именно интриги! Вы правильно вспомнили это слово. Мы с вами образованные люди и должны видеть дальше собственного носа. Если из лаборатории выпускают джинна и он распространяет свое влияние по всему миру, то… Разве это не дьявольский план подрыва мировой экономики?

– Вы так думаете?

– Я экономист. И прихожу к научному выводу. Я не химик. Я не обязан знать, как они это делают. Но я анализирую социальные явления и знаю, к чему это приведет! Они не остановятся перед тем, чтобы лишить нас рычагов стабилизации и гуманизма.

– Вы имеете в виду экспортируемое США, Канадой и Австралией зерно?

– Еще по одной! У нас с вами общие идеалы. Всякой лошади нужна узда. В наше время в глобальном масштабе такой уздой была пшеница. А он хочет пустить по миру всех фермеров Американского континента, разводя в своих чертовых колбах нефтяные выродки. И ему потребуется, как он сказал, для того чтобы накормить весь мир, всего пятьдесят тысяч тонн нефти! Смехотворная цифра! В морях танкеры больше разливают при перевозках. А теперь найден способ превращать нефть в белки! Это ли не «белковая бомба»?

– Мне не хотелось бы выглядеть ретроградом, но я предвижу возражения медиков. Что порождено нефтью – канцерогенно.

– Здорово сказано, старина! Привить всему человечеству рак, и оно вымрет. О'кэй! Вот вам и решение демографической проблемы! Но мы встанем ему поперек дороги, не так ли, проф?

– Возможно, ему и удастся ввести в заблуждение кое-кого, но мне кажется, не тех, кто тверд в своих убеждениях, кто привержен вековым традициям.

– Мы хорошо пообедали, приятель! Выпьем последнюю рюмку за процветание человечества.

И маститые ученые, грозившие миру гибелью, очевидно, выпили теперь за его процветание.

– Ну, мистер Мелхов, – прошептал Генри Смит, вставая из-за стола и одергивая свой клетчатый костюм. – Нам не просто повезло, когда мы слушали папу римского. Считайте, что сейчас мы, как репортеры, вытащили выигрышный билет. И я покажу вам, как надо получать по нему. Аппарат я оставляю, и вы все услышите, пейте кофе. И было бы неплохо кое-что записать. Потом сочтемся.

И он решительно направился через зал к столику двух профессоров, скрытому за стеклянной перегородкой, напоминающей витраж.

Мелхов растерялся, не зная, как вести себя. Хотел было демонстративно уйти, но, поразмыслив, остался на месте. Заказал кофе.

– Это у вас здорово получилось, джентльмены! С «белковой бомбой», – услышал Мелхов голос Смита. – Будь я проклят, здорово получилось. Наш почтенный шеф-редактор запоет псалмы от восхищения. Он высоко блюдет мораль и набил руку на поисках коммунистических «бомб» всякого рода. Мы с вами поладим, о'кэй?

– Простите, сэр. Возможно, я ошибусь, но мне кажется, что ни я, ни мой глубокоуважаемый коллега профессор Мирер не беседовали с вами ни о каких «белковых бомбах». Мы впервые видим вас.

– Зато я не впервые! Я знаю, на кого смотреть, не правда ли? Да, мне вы пока о «белковой бомбе» не говорили, но… разве вы ничего не говорили о ней? – с хитрецой спросил Смит.

– Как мне кажется, вы не могли нас слышать.

– Пустое, проф! В ваше время мир прослушивается вдоль и поперек. И стоит это не так уж дорого… в оборудованных местах.

– Вы подслушивали нашу беседу? – Вопрос американского ученого прозвучал вполне деловито.

– Свобода слова, джентльмены, заключается не только в том, чтобы произносить любые фразы, но и чтобы слышать их. Не правда ли?

Юрий Сергеевич расслышал: кто-то откашливается.

– Во всяком случае, я хочу перевести столь интересную беседу, которую вы вели между собой, на рельсы интервью. Разве не стоит?

– Мы не против прессы, – проворчал Мирер.

– Вот и отлично. О'кэй! Что вы говорили до сих пор, нам известно. – И Генри Смит постучал по столику.

Мелхов видел проходившего мимо метрдотеля. Тот по-прежнему был соткан из улыбок, но старался не смотреть на ниши.

– Чего вы хотите? – послышался голос Мирера.

– Пустое. Ваше мнение по поводу одного проекта: как человечеству, слишком усердно размножающемуся, справиться со своей похотью и всемирным потопом из человеческих тел?

– Построить Ноев ковчег, как сделал библейский Ной, и бежать с Земли? – спросил Мирер.

– Не пойдет. В космосе нет пока звезды обетованной. Дело в другом, джентльмены. Все очень просто. Надо ввести налог ООН, одинаковый для всех стран и народов. Тысячу доларов, а хотите и больше, за каждого третьего ребенка.

– Я готов заплатить, – солидно вставил свое слово англичанин.

– Вы заплатите, проф, я, пожалуй, тоже смогу заплатить, но… миленькие черненькие и желтенькие папаши и мамаши могут и не собрать требуемой суммы. А если ввести еще премию за бездетность? Ха! Неплохо, не правда ли?

– Хочешь иметь большую семью, сумей прокормить ее и заплатить налоги. Это не так уж глупо, – заметил Мирер.

– Я, надеюсь, не отвлеку вас, если проведу некоторую аналогию, – вставил профессор Смайльс. – У некоторых мусульманских народов право каждого магометанина иметь многих жен обусловлено обязательством предоставить каждой новой жене отдельную комнату. Правда, дополнительный налог на жену, кажется, не предусмотрен.

– А зря! – хохотнул Генри Смит. – Я бы заплатил хоть стоимость этого интервью за некую хорошенькую бесовочку, к которой моя благоверная не имела бы права ревновать. Ислам – это вещь! Не правда ли?

– Итак, налог на каждого третьего ребенка, – солидно продолжал мистер Мирер. – Об этом стоит подумать и вашим читателям, и руководителям ООН, а также входящим в ООН странам.

– Браво, джентльмены! Я так и думал, что мы с вами поладим. О'кэй? Не выпить ли нам по этому случаю еще по одной?

Когда Генри Смит, очень довольный собой, вернулся к своему столику, где его должен был ждать этот русский простофиля, то застал лишь официанта, убирающего грязные тарелки.

Русский инженер Мелхов исчез. Смит со злости сбросил на пол тарелку и тут же заплатил за нее.