В часу одиннадцатом - Елена Бажина

Через несколько дней, заехав в гости к знакомым, проживавшим недалеко от одного строительного рынка, Александр вдруг получил переданное через них приглашение: прибыть к Николаю для разговора. Это приглашение, прозвучавшее скорее как приказ, что, впрочем, было неоспоримым правом Николая, озадачило Александра и насторожило: впервые оно было передано не через Матвея, а через дальних знакомых, к которым Александр мог и не заехать в тот день.

Подумав, он решил откликнуться на это приглашение, к тому же у него был повод: нужно было забрать инструменты, которые он когда-то давно оставил на квартире Николая.

На следующий день, дав с утра очередное задание сонным рабочим, Александр выехал на трассу и погнал машину в сторону Москвы, ее окружной дороги, а потом — все ближе к центру, к одному из районов, из которого уже переселяли жителей. Он следовал знакомым маршрутом, — проехав по Садовому, свернул в знакомый переулок, а потом через арку въехал в тихий двор. Уже стоя у двери квартиры, он приготовился разговаривать сдержанно и не углубляться в духовные вопросы.

Николай, как всегда, был недоволен, как будто Александр сам зачем-то приехал к нему. Его мрачный вид, провоцирующий у собеседника комплекс вины, всегда смущал и создавал напряжение. Но на этот раз, предвидя и плохое настроение, и недовольство, и раздражение и даже прямую злобу против себя, Александр приготовился не реагировать на все это.

Да, можешь забирать свои инструменты. Забирай, но будь осторожен. Ты поступаешь неосмотрительно, поддерживая отношения с этим чудовищным человеком, сказал Николай. Он предложил Александру присесть на лавку на кухне, которая стояла там в качестве топчана. Когда-то ее унесли с троллейбусной остановки.

Торжественным и немного напряженным голосом Николай заявил, что Александру лучше разорвать отношения с Матвеем, потому что Матвей совратился, сошел с пути истины, отступил от христианских принципов жизни, возгордился, впал в прелесть, находится теперь в помрачении и уже не ведает, что творит.

Александр ответил ему то же, что и Матвею: “Вы же говорили, что вы духовные братья. Вы знали друг друга больше десяти лет. Можно было изучить друг друга. Почему же не изучили?..”

Николай подумал, потом ответил: “Люди меняются. Человек способен упасть, соблазниться, совратиться, может просто впасть в руки дьявола… Бог может лишить его разума за его грехи, за его гордость… Много чего может случиться… А в нем всегда была эта страсть — страсть к власти и деньгам, просто дремала в нем до определенного времени. Сейчас она проснулась… И теперь лучше порвать с ним всякие отношения, это я говорю тебе как человек ответственный, иначе это может причинить тебе духовный вред, будет чревато погибелью и для тебя”.

К тому времени Александр уже настолько часто слышал слова о своей духовной погибели, что они перестали его тревожить.

А Николай продолжал говорить о своем духовном брате как о злейшем враге, и Александр слушал, и ему было непонятно, на чем же держалась эта их многолетняя дружба, вся складная согласованность многих действий. “А как же — не злословь брата своего?” — спросил вдруг он. Николай только сокрушенно покачал головой и перекрестился, это было знаком того, что Александр совершенно не понимает, о чем идет речь.

Потом он предложил Александру сделать одно доброе дело, которое могло бы искупить всю его бестолковость и исправить положение. “Ты мог бы сделать это, — тихо сказал он. — Можешь считать это заданием от Бога, последним поручением, послушанием, и потом можешь делать все, что хочешь”. “Что значит — делать все, что хочешь?” — не удержался и спросил Александр. “Это значит, можешь быть свободен, идти куда хочешь, твоя миссия выполнена”, — пояснил Николай. “Выполнена? Идти, куда хочешь? А как же то, что я делал здесь?..” “Сейчас не об этом речь. Бог найдет тебе дело…”

И он сказал Александру, что нужно забрать у Матвея документы на дом и деньги, которые были получены недавно от некоторых оказавших благотворительную помощь людей, но сделать это тайно и передать ему, Николаю.

“Ведь этот дом не принадлежит ему, — уверял Николай. — Это дом общий, и твой в том числе. А почему никому не пришло в голову, что оформлено все должно быть не только на него?.. Этого человека надо остановить, и ты должен это сделать. А деньги? Почему они хранятся у него, почему он распоряжается ими?.. Все последствия я беру на себя — я отвечаю за конечный результат, как всегда отвечал, а ты должен только исполнить”.

Александру захотелось сказать “никто из вас никогда ни за что не отвечал, это было всего лишь декларацией”, но произнес другую фразу:

— Я не могу этого сделать.

— Это почему же?..

Как странно, подумал Александр, что вдруг надо объяснять какие-то очевидные вещи, да и как можно их объяснить?..

— Это противоречит мне, — вдруг спокойно признался он.

— Что? Противоречит тебе? Что может тебе противоречить? Твое дело — всего лишь выполнить послушание, и делать дело, а не думать о том, что тебе противоречит.

— Я не могу этого сделать, — повторил Александр уже настойчивее.

— Если ты сомневаешься, съезди к батюшке, и он подтвердит тебе, кого в данной ситуации надо слушаться больше, кто здесь прав, — продолжал Николай. — Если ты сам этого не понимаешь, значит, ты сам готов пойти на предательство. Ведь если у тебя есть божественное послушание, значит, ты освобождаешься от всякой ответственности, ты не о чем не должен думать, кроме его исполнения.

— Я не буду этого делать, — упрямо повторил Александр.

— Вот современные молодые люди, — сокрушенно вздохнул Николай, — они ни на что не способны, только на эгоизм, они невероятно инфантильны. Вот каково состояние их душ и их веры.

Александр, выслушав упреки в адрес молодежи, впервые подумал о том, что достаточно извлечь из этой самой молодости, которая всегда кого-то не устраивает, несколько лет и бросить их в пекло какой-либо великой идеи или чьего-либо безумия, чтобы вся дальнейшая жизнь, сорвавшись с орбиты, пошла по другой, чужой, темной и безнадежной траектории. Он еще раз, собравшись с духом, повторил “я не могу”, взял сумку и направился к двери.

— Ты должен решить, на чьей ты стороне, — воскликнул вслед ему Николай. — С кем ты?..

— А почему я обязательно должен быть с кем-то из вас? Разве я не могу быть сам по себе?..

— Нет, не можешь, — ответил Николай. — Если ты в церкви, то не можешь.

И сказал, сокрушенно вздохнув, что Александр собирает угли на главу свою, поступая так.

— Вообще-то я не хотел тебе этого рассказывать, говорит Александр, заметив, как внимательно она слушает его. Чтобы не создавать ложного впечатления, как будто все так и должно быть. Это не так. Мне бы не хотелось, чтобы у тебя осталась уверенность, что все такие… — Нет, я так и не считаю, отвечает она. Напротив, я была уверена, что ошиблась в своих ощущениях, что мне так показалось, и я долго упрекала себя, что не смогла понять тебя… Ведь это всего лишь частный случай, так ведь?.. — Да, именно так, частный случай, а мне просто не повезло… На самом деле не все такие, есть и другие, просто я их не встретил…

Спустя три часа Александр сидел под навесом и выслушивал набор изощренных упреков и обвинений со стороны Матвея за то, что ездил к Николаю за какими-то там инструментами, о которых уже все забыли. Он был уверен, что Александр нарушил закон общинной жизни: не посоветовался со старшим. Потом Матвей звонил общим знакомым и рассказывал, каким негодяем оказался его бывший духовный брат Николай. Он даже позвонил знакомому врачу и уговорил не оказывать услуг этому человеку по причине… Он долго рассказывал, какая на то есть причина.

“А про Ксению Сергеевну ты забыл? — говорил он затем Александру. — Как ты мог так легко все забыть, давай, соберись, у нас начинается война, это настоящая война, а ты слишком интеллигентен, как всегда, ты не готов к этому”. “Какая война, кто у нас враг? Это же твой друг, вернее, брат, — отвечал Александр. — Я не виноват, что так получилось”. “Здесь я отдаю указания, — прерывает Матвей. — Теперь мне ясно, что вы все распустились. Вы ничему не научились. Вы не умеете давать сдачи, вы не умеете добиваться цели… А это — главное. Николай переступит через кого угодно, ты уже имел возможность в этом убедиться”. “Но если он так плохо поступил, — рассуждал вслух Александр, — почему бы просто не устраниться?..” “Вот она, твоя пассивность и индифферентность. Ты ничего не понимаешь. Тут надо идти до конца. Мы должны забрать завещание Ксении Сергеевны. Николай не может быть ее наследником”. “Но на чем же столько лет держалась ваша дружба?” — в который раз наивно спросил Александр. “Наверное, на моем доверии и великодушии”, — задумчиво произнес Матвей. И добавил: “Впрочем, времена были другие. Надо было держаться вместе. У нас был один враг — советская власть, а делить нам тогда было нечего. Какие там деньги, книги, дома?.. И в голову не могло прийти такое. Но тем не менее, — продолжил он, — я этого не допущу, чтобы все, что мы собирали, осталось у него”.