Постельный режим - Сара Билстон

Том сказал, что наскочил в метро на Марка. Лара снова беременна! Ну и ну. Нынче все залетели.

15

Дженни прилетает завтра — жду не дождусь. Всего тридцать три часа осталось.

Закончила телефонный разговор с Брианной. Вчерашней бадьи мороженого и порции моих разумных советов хватило ненадолго. Утром Брианна проснулась вся мокрая от слез (так она сказала), по дороге в контору рыдала, а теперь хочет, чтоб я одобрила ее план: отпроситься с работы, вернуться домой, забраться с горя под одеяло и не вылезать до завтрашнего утра. Нет! — рявкнула я. Ни в коем случае! Никаких одеял! Одно дело — объедаться шоколадом, и совсем другое — валяться в постели. Оставайся на рабочем месте, сурово велела я, но можешь в обед навестить меня, и мы на пару прикончим коробку печенья.

Только что отправила Брианну обратно в контору. Она намеревалась сидеть у меня до ночи («будем поддерживать друг друга»), но я решительно воспротивилась. Нет, она мне, конечно, нравится и жалко ее, но у меня своих проблем хватает. И вообще, надо же ей свыкаться с мыслью, что все кончено. И ладно бы ее женатик имел хоть одну положительную черту, но таковых у него не имеется; обманывает жену и детишек, как юрист — чрезвычайно жесток (Брианна сама признает — моральных принципов у него не больше, чем у крота) и мастерски морочит голову молоденьким дурочкам. Было бы по кому слезы лить…

Еще один часовой телефонный разговор с Брианной. Я выжата как лимон.

Пару минут назад звонили в дверь. Брианна. Я слышала за дверью ее сопенье. Стыдно признаться, но я притворилась, что сплю.

Звонила с мобильного Брианна, спрашивала, все ли у меня в порядке, мол, волнуется из-за того, что я не открыла… Я скороговоркой отрапортовала, что спала, чертыхаясь про себя — какого дьявола надо было снимать трубку! Она спросила, можно ли ей зайти, и таким убитым голосом, что мне духу не хватило отказать. Хорошо хоть она предложила принести двухкилограммовый шмат сливочного мороженого от «Бена и Джерри». И бутылку шоколадного соуса.

Том только что выставил Брианну за дверь. Последние два часа он прожигал ее взглядом и тихо свирепел. А Брианна то принималась превозносить добродетели ЖМ («Он такой внимательный!» Перевожу: на прошлый день рождения он подарил ей бирюзовый браслет от Тиффани), то пускалась в перечисление его физических недостатков («Жена права насчет того, что он быстро сдает, теперь я и сама вижу: живот у него все растет, а шевелюра все отступает»). И так без конца. Мы зевали во весь рот, но это не производило никакого впечатления, равно как и то обстоятельство, что в какой-то момент я просто-напросто заснула. (Ей-богу, нечаянно. Она разглагольствовала, мы молча внимали, со слипающимися — хоть спички вставляй — глазами.) Наконец Том встал и вежливо, но твердо — безупречный, опытный юрист с головы до ног — заявил, что мне нужен отдых, а ему спозаранку на работу. Брианна растерялась, но Том ловко извлек ее из кресла и вывел за дверь, прежде чем она успела спросить — а я знала, что у нее на уме, — нельзя ли ей переночевать у нас, в свободной комнате. Дженни в моей детской — да; все остальные — категорически НЕТ.

16

Всю ночь не спала. То ли никак не выкину из головы проблемы Брианны, то ли слишком волнуюсь из-за сегодняшнего приезда Дженни. Под утро проснулась в холодном поту и в уверенности, что родила тройняшек с кошачьими головами.

Ноги начинают протестовать против своего ныне бесцельного существования. Сухожилия ноют, кости стонут, суставы наотрез отказываются слушаться, когда я кручу и верчу голеностопом, чтоб кровь прилила к зябнущим пальцам. Плюс судороги, этот кошмар всех беременных, набрасывающиеся на тебя внезапно и непременно ночью. Я поймала себя на том, что подсознательно цепляюсь за реальность: тело знает, что во сне я могу вытянуть пальцы, и тогда — взрыв боли, такой же, или даже сильнее, как при самих родах. (А если рожать еще больнее — немедленно снимите меня с этого поезда!)

Снова звонила Бри. Собирается остаться дома и весь день рыдать. Разве что я уговорю ее встать. Ну вот честное слово — не могу! Пять минут спустя я соврала, что мне нужно в туалет. Прости меня, Бри.

Дженни, должно быть, уже в Хитроу, и посадку, должно быть, объявили. Надеюсь, она не забыла купить запасную бутылку воды в самолет. Ведь я ей столько раз говорила.

Самолет Дженни уже взлетел — я отследила на сайте Virgin Atlantic Web. Похоже, прилетит по расписанию. Часов примерно через семь она войдет в нашу дверь.

Снова звонила Брианна, я повторила тот же прием — опять, дескать, приспичило. Старо, а что делать? Не могу же я «срочно выбегать из дома» или «как раз готовить обед», пока у меня постельный режим, а я сейчас просто не в силах — нет, нет и нет — выслушивать очередную порцию рассказов на тему ЖМ. Я словно в капкане. Когда приедет Дженни, попрошу, чтоб она меня прикрывала от нежелательных звонков.

Мы с Дженни проговорили пять часов подряд: о моей беременности, об Элисон, о маме и ее школе, о курсах Дженни — ну, обо всем. До чего же здорово, что она здесь! Ради такого можно и проклятый постельный режим потерпеть.

17

Главные плюсы сестричкиного приезда:

• Она превосходно готовит, а я истосковалась по домашней еде. (С первого дня чертова постельного режима мы питаемся исключительно готовой едой. Пусть Манхэттен и славится лучшими в мире ресторанами, но сколько насыщенных жиров может позволить себе девушка?!) Вчера мы ели лазанью со шпинатом, позавчера — тушеную утку, а сегодня на обед Дженни сварила огромную кастрюлю яблочной похлебки с пастернаком. И дала слово перед отъездом сварить еще и оставить в морозилке, вместе с рогаликами из непросеянной муки. Ням-ням!

• Из всей семьи только Дженни по-настоящему нравится Тому.

• У меня появился отличный повод отделываться от бесконечных разговоров с Брианной («Прости, Дженни зовет, пока-пока…»).

(Бедняжка Бри небось думает, что теперь, когда у меня есть Дженни, я ее совсем позабыла-позабросила. По совести говоря, так оно и есть. Но после нескольких дней без Бри с ее слезами я вполне готова к новым испытаниям, а потому пригласила ее к нам во вторник, к семи, — пусть познакомится с Дженни. Надеюсь, присутствие моей сестры заставит Бри попридержать коней, к тому же зайдет она всего на часок, так как ЖМ позвал ее «выпить и все обсудить».)

Главные минусы сестричкиного приезда:

• Оказывается, она уже умеет вязать. Мало радости сознавать, что твоя младшая сестра более сведуща по части женских умений, чем ты сама. И без того она готовит в сто раз лучше меня. («Стать хорошей хозяйкой» — важный пункт в «Списке дел, которые каждая современная женщина обязана выполнить до тридцати». Мои дети должны расти в доме, где кладовки ломятся от разноцветных банок с домашними вареньями и соленьями.)

• Я сплю отвратительно, мне нужна кровать целиком, а вышвырнуть Тома не могу: вторая спальня отдана Дженни.

• Раз в день, иногда чаще, Дженни названивает Дейву и воркует с ним, а меня выворачивает наизнанку.

18

Дженни отправилась выпить со школьной подружкой, которая недавно переехала в Бруклин. Есть несколько минут, чтоб записать события сегодняшнего вечера…

В половине седьмого раздался звонок в дверь, и я подумала: только не это! Наверняка Брианна прискакала пораньше, чтоб лишние полчаса зудеть насчет ЖМ. Однако это оказалась миссис Гианопуло со своим внучатым племянником Алексисом. (У меня совсем из головы вылетело, что они должны зайти с последним письмом домовладельца.)

Сначала главное: Алексис ужасно милый парень, такому с радостью отдашь на обучение своего десятилетнего сорванца. Немного похож на Ноа Вайла[17] — если б у Ноа Вайла была бабушка-гречанка. Застенчивый взгляд ясных глаз, смуглая кожа, небрежно откинутые назад золотые волосы; для учителя одет очень стильно — джинсы «Дизель» и рубашка от Пола Смита. Голову даю на отсечение, все его ученицы сохнут по нему. (Я бы и сама в него втрескалась, да только трудновато воспылать страстью к незнакомцу, которого разглядываешь поверх собственного пуза.)

Алексис принес письмо, в котором, как я вскоре сообразила, он разобрался гораздо лучше, чем предполагала миссис Гианопуло. Вообще ему было ужасно неловко просить меня о помощи, он сразу понял, что я не собираюсь выступать в качестве их адвоката, и когда миссис Г. на минутку вышла в туалет, признался, что уже целую вечность уговаривает членов общества скинуться и нанять собственного официального представителя. Но старики не желают раскошелиться (по чести сказать, и кошельки у них больно тощие), они уверены, что Алексис и сам прекрасно расправится с домохозяином.