«Царские охоты» - от Владимира Мономаха до Владимира Щербицкого - Владимир Борейко

Так безрезультатно закончилась еще одна атака на «хрущевско-брежневские угодья».

…Нет, нельзя говорить, что демократия и гласность не коснулись этой «зоны вне критики». Газеты били прямой наводкой по «охотничьим вотчинам». И наверное, наиболее слабенькие хозяйства — районного и областного масштаба, сразу в 1986–1989 годах были прикрыты.

В Украине долго все оставалось «по-брежнему». Более того, ревнители «спецугодий» еще и укрепили свои позиции. Так, И. Литус, бывший директор Днепровско-Тетеревского заповедно-охотничьего хозяйства, возглавил главк охоты Минлесхоза УССР, организатор генеральских «охотничьих маневров», бывший штатный председатель военно-охотничьего общества Киевского военного округа Н. Петров перебрался в Госкомприроду УССР инспектором по… охране животного мира. На укрепление Залесского заповедно-охотничьего хозяйства, долгое время остававшегося без директора, из Тернополя переброшен бывший руководитель Тернопольского облисполкома А. Толстановский. А один из главных защитников «барских утех» — министр лесного хозяйства Украины В. Самоплавский, безальтернативно пройдя по сельскому округу, не только положил в карман мандат народного депутата СССР, но и попал в Комитет по экологии Верховного Совета СССР, где возглавлял рабочую группу по ведению лесного и охотничьего хозяйства. Уж совсем как в той басне про козла и капусту.

Интересно рассмотреть один документ, датированный в «Книге приказов» Крымского сафари. 17 июня 1990 года.

«Расстановка постов егерьского состава Крымского государственного заповедно-охотничьего хозяйства по охране заповедника (вариант № 2 от 17.07.1990 г.).

1. КПП „Садовый“. Обеспечить беспрепятственный проезд в заповедник машин особой нормы. Контролировать соблюдение режима на КПП. Не допускать проникновения на территорию хозяйства автомашин, не имеющих отношения к спецмероприятию.

2. Шлагбаум на кордоне им. Седуна. Прекратить пропуск постороннего транспорта со стороны Чучельского перевала в районе проведения спецмероприятия.

3. Подвижной. От „Красного Камня“ до скалы „Грамота“. Контролировать соблюдение режима в районе. Убрать пасущийся на Никитской яйле скот».

А объекты «высочайшего значения» «Дубрава-1» и «Дубрава-2» тогда еще по-прежнему охранялись КГБ. Кстати, эти ребята жили там припеваючи: хочешь — иди по грибы, хочешь — по ягоды. Или картечь в секача вгони — никто не остановит, побоится. Словом, не служба, а малина…

Правительство Украины даже приняло специальное распоряжение, направленное на защиту деятельности «барских охот», и министр Самоплавский, на радостях, утвердил тут же новое положение о заповедно-охотничьих хозяйствах. В нем речь шла о разрешении охотиться иностранным туристам. Чем лучше олень, тем больше долларов потечет в карман Минлесхоза, и ради этого министр В. Самоплавский готов растоптать последние остатки дикой природы. Уже в 1990 году он разрешает «валютные охоты» на аборигенного крымского оленя с 30 сентября, то есть, когда официальная охота на оленей еще закрыта, а для самих рогачей важное время — сезон оленьего рева.

У меня часто спрашивают, почему же украинский или, скажем, молдавский минлесхозы, так цепко держались за подчиненные им заповедно-охотничьи хозяйства? Ведь первые лица там уже не охотились, то есть функцию правительственной утехи хозяйства не выполняли.

Все так. Но остается скрытая функция номер два. В условиях перехода к «планово-рыночной экономике», когда «деревянные» рубли, карбованцы и указы некогда грозного Кабинета Министров обесценились, спецохотхозяйства превратились в своеобразного поставщика «конвертируемой валюты». Свои сделки с другими ведомствами, как и решение личных проблем, руководители минлесхозов оплачивали взятками в виде разрешений на охоту.

В поте лица продолжало «трудиться» даже Днепровско-Тетеревское, серьезно подпорченное своим грозным соседом — Чернобыльской АЭС. Гости печенку там уже не жарили, мясо и рога домой не везли — боялись радионуклидов. Колошматили зверье с вышек почем зря просто так, ради удовлетворения патологической потребности убивать.

Чтобы определить степень развития того или иного процесса, незачем наблюдать явление в целом. Достаточно нескольких индикаторов. Беззаконность существования заповедно-охотничьих хозяйств, других «охотничьих вотчин» — один из красноречивых индикаторов нравственного загнивания общества.

Все так. И чем дальше — тем больше. В 30-е годы таких хозяйств в бывшем СССР было с десяток, при Хрущеве перевалило за сотню, при Брежневе — за тысячу. И то, что с перестройкой в этом вопросе почти ничего не изменилось, свидетельствует не только о серьезности протекания болезни, но и о том, как слабы и незначительны еще нравственные силы общества.

Словари Даля и Ожегова трактуют слово «вотчина» как родовое недвижимое земельное владение, сохранившееся до XVIII века. Социализм обогатил наш язык новым понятием «охотничья вотчина» — недвижимое земельное владение высокопоставленного ведомства, застолбленное противоправным путем для охотничьей потехи. Только вот с хронологией пока не ясно: запишем двадцатый век, а она вдруг дотянет до двадцать первого?

Война за святую землю

Заповедник — это святая земля, где любая жизнь находится под охраной, неприкосновенная территория, где дикой природе предоставлена полная свобода. Однако в больном обществе этот благородный и альтруистический взгляд имеет не много приверженцев. Гораздо больше желающих пострелять в заповеднике.

Первые удары по «царским охотам» я нанес, работая еще в Госкомприроде УССР. Однако ни через Комиссию охраны природы Верховного Совета УССР, ни через Совет Министров УССР ничего поделать не удалось. И уйдя из Госкомприроды, решил заняться спецсафари всерьез. Тем более, что время оказалось на редкость удачным.

Кажется, еще Наполеон заметил, что во всяком предприятии нужно две трети уделять расчету и одну треть случаю.

Случай же подвернулся, он назывался «перестройка». Народ осмелел и принялся громко требовать отмены спецпривилегий для аппарата. Это сейчас ему вновь на все наплевать, а спецподачки для «демократических» аппаратчиков достигли такого небывалого размаха, что о подобном их коммунистические предшественники и мечтать не смели. Нынче, конечно, «царские охоты» не удалось прикрыть и Богу…

К самым элитным спецсафари — Крымской, Завидовской, Залесской, Днепровско-Тетеревской, Азово-Сивашской и Беловежской Пуще подобраться оказалось очень тяжело: они охранялись чекистами, почти все были ограждены, имели особые секретные сигнальные устройства.

В Крымское спецсафари мне помогли проникнуть его же работники, загрузили меня в багажник «Москвича» и благополучно провезли через КПП.

Для штурма Днепровско-Тетеревского — Киевский горком комсомола дал машину, да еще ребят из комсомольского оперативного отряда с кинокамерами. Воспользовавшись замешательством сторожа, мы лихо прорвались сквозь ворота, и, не сбавляя газ, помчались к «островам обетованным».

Расчет на быстроту и наглость оправдался. Охранники не решились нас брать, не посоветовавшись со своим директором. Тот также побоялся принять самостоятельное решение, принялся звонить в Киев, начальнику Главохоты Минлесхоза УССР Литусу…

За все тридцать лет существования Днепровско-Тетеревского заповедно-охотничьего хозяйства подобного случая никто не припомнит: чтобы кто-то приехал, никому не представился, и не спрося разрешения принялся разъезжать по святая-святых — охотничьим засидкам членов Политбюро. Да еще все это фотографировать!

Литус тоже струсил и в панике побежал к своему министру Самоплавскому. Вся кутерьма дала нам минут 30. Когда нас наконец-то оцепили и «взяли в плен», свою задачу мы уже выполнили: кассеты были отсняты и надежно припрятаны.

В Залесском заповедно-охотничьем хозяйстве я побывал несколько раз. Первый, вместе с друзьями мы «зашли» в спецсафари через двухметровый бетонный забор. А потом, как партизаны, прячась за соснами, где ползком, где перебежками, прорывались к «брежневским местам».

Второй раз забрались в Залесье вместе с тогдашним начальником Киевской городской инспекции по охране природы Николаем Гладким (охранник, увидев его начальственную белую «Волгу» с горисполкомовскими номерами, козырнул и услужливо открыл ворота). Мы повторили вариант с Днепровско-Тетеревским — дали газ и быстро скрылись в лесу. Но фотографируя охотничьи дворцы, кто-то из нас случайно наступил на коварную проволочку-паутинку: резко завыла сирена. Из кустов выскочил здоровенный детина с остатками интеллекта на лице и явным желанием набить нам морду. Пришлось с ним немного повозиться, прежде чем он понял, что был неправ.

Побывал я и в Завидово под Москвой. Эту главную вотчину Брежнева охранял целый гарнизон солдат. Проникнуть в спецхозяйство помог мне один человек, который там до сих пор работает, поэтому я умолчу о подробностях того смелого налета.