Холодный ветер перемен - Дмитрий Валерьевич Иванов

Чувствую к себе всеобщую симпатию — ведь я только что сделал комплимент их сборной, и веду себя открыто, а не так, как в их представлении должен вести себя русский, который везде видит шпионов. И ещё этот трюк с показом накачанных мышц! Ой, завтра газеты выйдут опять с моими снимками! Пару вспышек спиной я уловил!

Перед отъездом в гостиницу меня останавливает представитель фирмы моего подарка Брендон Порти — вроде как англичанин, но работает на штатовский «Компаг».

— Анатолий, у нас к вам деловое предложение, — не стесняясь тренеров, спортсменов, да и липового физиотерапевта, говорит тот. — Не хотите стать лицом нашего европейского отделения компании «Компаг»?

— У нас, в СССР, такое не принято, у нас нет рекламы, — лезет вперёд батьки Антон Петрович.

— Боюсь, вы нечасто бываете за рубежом, — холодно срезает его Брендон. — Я постоянно вижу вашу рекламу машин, водки, икры, сигарет и других товаров.

— Тем не менее, наш физиотерапевт прав, нужен официальный запрос, например, в нашу федерацию бокса или в комсомольскую организацию, представителем которой я являюсь, — сразу не отказываюсь я.

Хрен, конечно, кто мне разрешит. Сейчас, в восемьдесят шестом. Но вот через пару лет …

— Штыба, ты чего там натворил на пресс-конференции? — прицепился ко мне особист. — Всё тебя на иностранок тянет!

— Там такая девочка красивая вопросы задавала и даже расцеловать обещала, если их Дания у ФРГ выиграет, хоть самому выходи на поле, — шучу я. — Кстати, вам кусок фотографии отдать? Или нет? Я пока не отрезал.

— Отдать, конечно! — рявкает КГБшник, вспомнивший про компромат в моих руках, и тут же примирительно добавляет: — Эх, молодёжь — девушки, спорт, завидую я вам.

«Хрен отдам, скажу, потерял фото или попрошу у фотографа ещё парочку таких. Для страховки, а то, ишь, прицепился ко мне!» — мстительно думаю я.

В гостинице для нас в ресторане накрыли праздничный стол, а завтра до отъезда планируется поход по магазинам. Всем выдали премию, причем в конвертах. Наверняка суммы у всех разные, в моём и Костином лежат по три тысячи крон, это около четырехсот долларов, но мы и этому рады! После позднего обеда, в номере тестирую свой комп. Что надо машина! Двадцать мегов дискового пространства, качаю туда игры с компа Цзю, потому что на моём только «Pac-man» установлен. Оперативка та же — ДОС. Вспоминаю, сколько весил первый Виндоус? Как же долго сейчас идёт загрузка! Костя увлеченно рубится в «каратеку».

— Вещь! — оценил и он свой приз.

Начинается футбол, и я требую выключить жуткое звуковое сопровождение игры.

Смотрю матч хозяев чемпионата мексиканцев с Парагваем. Что приятно — счёта не помню, поэтому смотреть интересно. Результата матча, который показывают на другом канале, я тоже не помню, но там Испания встречается с командой из Северной Ирландии, и всё ясно. Мельком переключив канал минуте на двадцатой, вижу уже 2-0 в пользу Испании. Более того, испанцы и вынесут датчан в плей-офф с каким-то крупным счётом.

Стук в дверь, Костин крик «открыто», и в комнату входит Антон Петрович.

— Толя, ты мне хотел фото отдать, — произносит он.

«Не забыл, падла. А чего ему бояться? Ну, скалился на траурном мероприятии, не разжалуют же его в рядовые?» — размышляю я.

Глава 8

— Я решил не портить фотографию, да и вы там такой забавный, — нарываюсь на конфликт я.

— Ах ты су… Да я…, — взъярился куратор, но поймав полный любопытства взгляд Цзю, произнес:

— Костя, выйди в коридор, мне с твоим соседом надо поговорить.

— Бить будете? — насмешливо спрашиваю я, когда мы остались одни.

— Надо бы. Иначе, я думаю, до тебя не дойдёт, кому грубить можно, а кому нет, — говорит незваный гость.

— Через пятнадцать минут отбой у нас по расписанию, говори резче, — намеренно обостряю я ситуацию.

— Ты в курсе, что я буду писать отчеты после этой загранпоездки, хочешь потом быть невыездным? — спросил Антон Петрович, нервно дыша, сжимая и разжимая кулаки при этом.

— В курсе, — киваю в ответ.

— В твоих интересах не ссориться с тем, кто тебе жизнь может испортить. Люди, которые тебя посылали, уверен, прислушаются к моему мнению, — продолжает пугать особист.

Становится смешно, я уже понял, что эта гнида по-любому напишет на меня херню, отдам я ему фото или нет, просто потому что может, и мне это никак не проконтролировать. А значит, надо писать встречные претензии, и тут, чем больше поводов для этого будет, тем лучше для меня.

— Вперёд и с песней! — соглашаюсь я. — А сейчас комнату освободи, пока я к Юрию Михайловичу не пошёл.

— Штыба, ты тупой? — не понимает, почему я не напуган, КГБшник.

Года три-четыре, и спокойно безо всяких КГБ поеду куда захочу, но ему говорю другое:

— Я тупой, но себя уважаю. Если вам плевать на нашу страну, то мне нет. Не должен такой человек как ты контролировать спортсменов — ненадёжный ты. Поэтому жалобу я на тебя напишу всем, кому придумаю, а сейчас с дороги уйди, я к главному тренеру иду.

— Я тебя никуда не отпускал, — оскалился Петрович. — Ты думаешь, я не знаю, что ты ставки делал на матчи и много выиграл? Куда деньги дел?

Пока я решал — отпихнуть его с дороги или в печень ударить — дверь без стука отворилась, и на пороге появился Юрия Михайловича, за которым маячила любопытная мордашка Цзю.

— Антон Петрович, вы что тут делаете? — строго спрашивает тренер.

— Разговариваю со спортсменом. Ты зачем жаловаться побежал? — задает вопрос Цзю особист. — И, кстати, я против завтрашней поездки по городу для Штыбы.

— Костю я в коридоре застал, никуда он не бегал, — поправил Михалыч. — Ну-ка, Антон Петрович, выйдем в коридор.

Они вышли, а Костя зашёл. И вскоре мы слышим разговор на повышенных тонах между руководителями. Прикладываю ухо к двери, чтобы лучше было слышно.

Различаю слова «Власов», «Ельцин» и другие фамилии моих знакомых. Тон Михалыча нарастает, а у Петровича, наоборот, падает до невнятного «бу-бу-бу». Оказывается, Михалыч про меня много знает!

— Костя, выйди, — дверь открылась всего через минуту. — Хотя лучше ты, Анатолий, выйди.

Иду в пустынный коридор и вижу, что диспозиция