Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг. - Александр Иванович Спиридович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приезд государя в Тифлис всколыхнул весь Кавказ с его глубоких ущелий до снеговых вершин. Отовсюду стекался народ повидать царя, присылались депутации из самых глухих мест Кавказа. И 29 ноября с 10 часов утра государь принимал депутации от всех сословий всех народностей: от русских, грузин, армян, ишавов, хевсур, тушинов, осетин, мусульман Тифлисской и Елизаветпольской губерний, от горцев, от православных, сирийцев, католиков, лютеран, евреев Тифлиса и от горских евреев. Государь медленно обходил депутацию за депутацией, выслушивал приветствия, принимал подношения и отвечал каждой депутации отдельно, что производило большое впечатление. На этом приеме более наглядно, чем когда-либо, особенно осязательно выяснилось, что для русского царя нет различий среди его подданных. Ему все одинаково равны, без различия положений, сословий, национальностей и религий.
Затем государь посетил епархиальное женское училище и военное училище. Юнкерам государь сказал удивительную речь, проникнутую чисто христианской любовью. Через два дня юнкера становились офицерами. Училище представилось образцово. Государь благодарил и юнкеров, и офицеров.
В два с половиной часа государь принял католикоса всех армян[19].
Наместник вел политику благожелательную всем национальностям. Прием государем католикоса как бы подчеркивал правильность этой линии.
В шестом часу государя принимало городское самоуправление в залах Артистического общества.
Городским головою был А. И. Хатисов, близко соприкасавшийся с революционной организацией Дашнакцутюн[20]. Кое-кто интриговал против него, но государь не желал никого обижать, и банкет был введен в программу. Встреченный при входе Хатисовым, государь прошел в зал. Хор и оркестр исполнили «Боже, царя храни». «Ура!» неслось навстречу. Гимн повторили три раза. Государь беседовал с гласными[21], принял от Хатисова альбом с видами Тифлиса и в ответ на речь его сказал: «Благодарю древний город Тифлис за горячий прием, который я встретил в стенах этого дома. От души осушаю бокал за население Тифлиса и за ваше здоровье, господа».
В седьмом часу государь вернулся во дворец и в десять отбыл на фронт Кавказской армии, будучи в самом хорошем настроении от всего, что видел и слышал в Тифлисе.
Государь ехал по главному направлению, которое вело в Турцию: Тифлис, Александрополь, Карс, Сарыкамыш, Меджингерт, линия границы, Завинский перевал, позиция Ардост-Баба и далее Эрзерум. По этому пути, начиная от Карса, уже были разбросаны наши войска и их тыловые учреждения, принадлежащие к Первому Кавказскому корпусу, которым командовал генерал Берхман. Главные же силы корпуса, перейдя с началом войны границу и отбросив турок, занимали позицию Дартос — Дели-Баба, имея перед собой сильный 11-й турецкий корпус, прикрывавший Эрзерум. 11, 10 и 9-й турецкие корпуса составляли армию, оперировавшую против нас. Ею командовал знаменитый Энвер-паша, младотурок[22] — идеал наших подполковников Генерального штаба, которые лебезили перед Гучковым в ожидании от него будущих революционных благ.
От Тифлиса до Сарыкамыша шла железная дорога, поднимавшаяся все выше и выше в горы, а дальше — шоссейный путь. В 10 часов утра 30-го прибыли в Карс, с которым связано так много блестящих страниц русской военной истории. В 1828 году Карс был завоеван Паскевичем. В 1855 году Муравьевым и в 1877 году взят ночным штурмом, после чего и остался навсегда за Россией[23]. На отдельной скалистой горе лепится город, над которым командует крепость. Видна и старая турецкая цитадель XVI века. Русский царь впервые посещал Карс.
Выехав из Тифлиса при теплой весенней погоде, здесь мы очутились в зимней обстановке. Легкий мороз. Туман окутал все кругом. Было как-то величественно хмуро.
Посетив собор и раненых, государь объехал форты и выслушал подробный доклад коменданта. Интересно было видеть, как, нагнувшись над разложенным на простом деревянном столе планом, комендант водил по нему пальцем и делал доклад на одном из самых высоких фортов Карса. Было холодно. Дул ветер. Государь слушал внимательно, задавал вопросы. Около него стояли генералы Мышлаевский и Юденич (тогда начальник штаба). Свита теснится, желая слышать интересный доклад. К сожалению, туман скрывал окрестности. Вечером, сквозь туман стали мерцать огоньки иллюминации, на цитадели сверкал вензель государя.
На улицах пустынно. Все гражданское население удалено. В городе только военные и их семьи. На главной улице работает синематограф. Некоторые из свиты пошли туда, а ночью поезда двинулись дальше к Сарыкамышу.
Интересный разговор произошел по поводу укреплений Карса в царской столовой в тот же вечер. Сидели государь и вся свита. Говорили о Карсе. Кто-то заметил, что надо отдать справедливость Военному министерству за целесообразное укрепление Карса. Государь на это отчетливо произнес: «Военное министерство тут ни при чем. Всем тем, что мы видели в Карсе, Карс обязан неоднократным просьбам и работе графа Воронцова-Дашкова. Военное министерство всегда упорно было против». И затем, после короткой паузы, государь, как бы стесняясь, прибавил: «Но я поддерживал наместника, и нам с графом удалось довести это дело до благополучного конца».
Все выше и выше поднимался путь, по которому как бы осторожно, тише, чем всегда, шел царский поезд. Кругом белый снежный покров. Морозный резкий воздух. Мгла застилает горизонт. Едва можно различить конных казаков, охраняющих путь. Мы на высоте более чем 6000 футов. В девять вечера 1 декабря приехали в Сарыкамыш, маленький населенный военный поселок. На вокзале государь был приятно поражен, что его встречал почетный караул Кабардинского пехотного полка, в котором государь состоял шефом. Здоровый, веселый вид солдат. Молодцеватая выправка. У офицеров характерные кавказские шашки. Мой однокашник по Павловскому военному училищу, молодой полковник Тарасенков, как картинка, отдает государю честь. Невольно переносишься к высоким военным традициям нашего славного училища.
Государь подошел к лихому на вид знаменщику с тремя Георгиевскими крестами. Командир полка доложил, что это подпрапорщик Яковенко. Он был два раза контужен в бою. За выбытием офицеров командовал ротой, оставался в бою целую ночь и пошел в лазарет только после энергичного приказания командира батальона. Государь поблагодарил Яковенко, повесил ему Георгиевский крест первой степени и обратился к караулу со словами: «За боевую службу спасибо вам, молодцы». В ответ послышалось: «Рады стараться, ваше императорское величество», — и чувствовалось, что в этом энергичном ответе дан обет своему государю, обет, который выполнила вся Кавказская армия во славу Великой России.
Депутация от населения поднесла хлеб-соль, и государь поехал в простенькую гарнизонную церковь. Около нее столпилось все население, и гражданское, и военное. Женщин почти нет.
