Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941 - Вилль Бертхольд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Незадолго до сумерек 9 самолетов «Свордфишей» и 2 самолета «Фулмарс» поднялись с палубы. Как только они стартовали, задул сильный ветер. Он вызвал новые шквалы дождя и низкую облачность.
В 11.30 по британскому летнему времени пилоты заметили корабль, который они приняли за «Бисмарк». Для маскировки сближения с целью пилоты поднялись над облаками.
Затем они спикировали сквозь облачный покров.
В последний момент они ужаснулись.
Корабль не мог быть «Бисмарком».
Атаке ошибочно подвергся «Модок», американский сторожевик береговой охраны.
«Норфолк» подавал сигналы непрерывно. Теперь немецкий флагман тоже обратил внимание на суматоху и готовился к воздушному налету. Он мог произойти в любой момент…
Незадолго до налета команда машинного отделения «Бисмарка» вернулась с вахты. Для еды имелась традиционная тушенка. Гороховый суп с видимыми кусочками бекона и невидимым бромом. Упоение победой сохранялось. «Худ» был темой номер один.
На сегодня он заменил женскую тему.
Пока молодые моряки жадно поглощали суп, они размышляли о своем испытании огнем, об их первом крупном сражении, поединке с «Худом» и этапах боя, который протекал следующим образом.
В 5.35 утра был отдан приказ:
– Зарядить орудия! – затем: – Поднять температуру пара в котлах! Полный вперед!
Корпус корабля задрожал – то ли от стрельбы собственных орудий, то ли от прямого попадания. Что происходило на палубе? Никто не знал. Приказы передавались через громкоговорители спокойным тоном.
– Правый борт – отсеки 1 и 3, левый борт – 2 и 4 приказы выполнили.
Затем пошли сообщения о дистанциях до цели дальномерщиков на мостике.
Со своей палубы старший механик управлял этим сонмом клапанов, приборов и двигателей. Пока шло сражение, он спокойно контролировал высокое давление, перегретый пар, вспомогательный пар, конденсатор, испарители, турбины, котлы, механизм смазки, трюмные помпы и бойлер питьевой воды.
– Двигатель левого борта берет пар с середины, сообщите давление, – распорядился он.
Матросы выполняли его приказы быстро и проворно. «Как дела?» – спрашивали они друг друга с тревогой, отчаянием, хладнокровно и возбужденно, со страхом или бодростью.
О попадании вражеского снаряда сообщили с носовой части.
Сообщение опять же произносилось через громкоговоритель:
– В котельной левого борта течь. Котлы вне опасности.
Приступили к работе аварийные команды. Получил пробоину топливный танк. Корабль терял топливо.
– Отсек 3, задраить переборки, очистить отсек.
Команда отсека 3 ринулась спасаться за переборку. Четырехсоттонная масса воды обрушилась внутрь корабля и была укрощена.
– Будем отключать котел?
– Котлу не прекращать работы, – приказал старший механик.
Внезапно все закончилось. Напряжение спало. Наступило упоение победой. Общее облегчение выразилось в диком всплеске энтузиазма. Он передавался от одного к другому. Это происходило всего несколько часов назад, но матросам, молча поглощавшим тушенку, казалось, что прошло несколько дней. Еще до того, как они закончили трапезу, прозвучал еще один сигнал.
– Очистить палубы! Все по местам!
Самолеты летели на низкой высоте. По ним били все зенитные орудия корабля. Англичане сбрасывали торпеды, с ревом уносились и появлялись снова.
На них снова летела железная птица и сбрасывала свой смертоносный груз. Проклятье, почему зенитки не попадают в них? Перепились расчеты? Первая торпеда пронеслась с шипящим звуком мимо в 150 метрах от носа «Бисмарка». Вторая тоже. И третья. Сколько заходов делают эти убийцы? Они спятили? Слава богу, налет заканчивался.
Крепкие нервы в такой обстановке – редкая вещь. Вернер Нобис обладал ими. В то время как шипя неслись мимо торпеды, он сгреб в охапку юного лейтенанта, надувавшего свой спасательный жилет.
– Эй, ты! – кричал Нобис. – Ты с ума сошел? Какого черта ты слоняешься в такое время по палубе с этой штукой?
Лейтенант застыл в шоковом состоянии.
– Так положено по уставу, герр капитан.
– Брось эту проклятую штуку… Что подумают матросы, когда увидят, что ты с ней бегаешь?
«Бисмарк» лавировал между торпедами.
– Право на борт.
Рулевой Хансен нажимал на кнопки рулевого устройства с безошибочной уверенностью лунатика.
Снова возглас:
– След торпеды!
И снова «Бисмарк» увернулся от опасности. От пятой, а затем и шестой торпеды.
Внезапно еще одна из торпед устремилась прямо на корабль.
– Она ударит в нас прямо посередине, капитан! – вскричал Хансен.
Через несколько секунд весь корпус гигантского корабля ощутил чудовищную встряску. У борта поднялся столб воды. Броня из смеси никеля, хрома и стали выдержала. Босуна Хайнерса швырнуло на переборку. Он скончался от внутренних ушибов.
Это была первая смерть на «Бисмарке».
– В нас попала торпеда. Существенных повреждений нет, – доложил командир корабля адмиралу.
Наконец, умолкли зенитки. Британские самолеты удалились. Назад на палубу авианосца «Викториес». Его приводной радиомаяк вышел из строя. Капитан Бовел приказал включить все прожекторы. Яркие лучи пронзили ночную тьму. Затем поступил приказ погасить прожекторы из-за опасности навлечь на себя подводные лодки.
– Но мои самолеты… – возразил капитан.
Он оставил прожекторы включенными. Приказ повторили. Для выигрыша времени командир отправил длинную телеграмму азбукой Морзе. Приказ есть приказ. Но вот услышали звук приближавшегося самолета. Два «Фулмарса» были потеряны.
Прозвучал сигнал отбоя воздушной тревоги. Сразу вслед за ним корабль окутала темнота.
Нобис вернулся в свою каюту. Вместо него заступил на вахту Петерс. Нобис был недоволен собой из-за того, что накричал на юного лейтенанта. Он взял свою предпоследнюю бутылку бренди. Выпивка – кураж одинокого мужчины. А он был одинок. Выпивка сослужила ему добрую службу. Судьба Вернера Нобиса, говорил про себя капитан-лейтенант, в его собственных руках. По крайней мере, его присутствие на корабле нельзя целиком списать на войну.
Нобис мог бы быть и с Дайной сейчас…
В Португалии раны Вернера Нобиса, интернированного командира германского сторожевика, затянулись очень быстро. Фактически чересчур быстро. Через гораздо более значительное время он научился понимать, как много значат белоснежные простыни и нежная рука любимой женщины. Но слишком поздно…
Дайна решила остаться с родственниками в Лиссабоне и навещала Нобиса каждый день. То, что они могли сказать друг другу, было высказано давно. Теперь они смотрели друг другу в глаза и ощущали прикосновение ладоней.
Их любовь была столь сильна, что говорить о ней не было нужды.
Пока еще не подошло время выписки из госпиталя, Нобис отдавался во власть эмоций – и Дайны. Что будет потом, его не интересовало. Он не хотел об этом думать. Кто думает о таких вещах, когда любит? И все же он точно знал, что случится в дальнейшем.
Каждое утро выходили газеты. Газеты нейтральной страны. Писали о победах. Победах Германии. И Вернер Нобис вообразил, что он является частичкой Германии, всегда победоносной.
Но ежедневно приходила Дайна…
Она спросила однажды:
– Что с нами будет?
– То, что мы сделаем сами, – ответил Нобис.
– А что мы собираемся сделать?
Он пожал плечами.
– Ты сегодня очень разговорчив, – заметила она.
Он усмехнулся.
– Через неделю тебя выпишут. Я говорила сегодня с врачом.
– Я мог бы выписаться еще неделю назад.
– Видимо, ты боишься свободы?
Вернер Нобис попытался отшутиться:
– Мы, немцы, не боимся никого, кроме Бога.
– Иногда ты до ужаса немец, – вздохнула Дайна. Она стала серьезной.
Только теперь Нобис сообразил, что ему всегда следовало говорить с Дайной на ее родном языке. На английском…
Они присели на скамейку.
«Это не простая интрижка. Нечто другое. Гораздо большее. Смогу ли я ее забыть? Смогу ли с ней расстаться? Найду ли в себе силы уйти от нее? Но я должен это сделать, – сказал он себе в тот же миг. – Даже если она заплачет. Даже если это погубит меня. Даже если обрушится мир. Однажды эта проклятая война закончится. Однажды мы снова будем вместе. И не просто на час, пока сидим на скамье у госпиталя. Навсегда».
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– О нас, – ответил он.
– Что ты думаешь о нас?
– Все самое лучшее.
– Тогда все хорошо.
– Да, – ответил он.
– Не похоже, что ты радуешься этому.
– За счастье нужно бороться, никто не преподнесет тебе его на блюдечке.
– Ты достаточно повоевал, – сказала она. – Теперь хочешь быть со мной?
– Да. – Так отвечая, он знал, что лжет.
Дайна находилась рядом. Высокая, светловолосая, красивая. Женщина с лучистыми глазами и нежными руками. Женщина, знающая то, о чем говорит. О ней будешь мечтать даже тогда, когда уже овладел ею. Она находилась рядом. И не было существа более любимого, чем она, не было на свете никого более любимого лейтенантом Вернером Нобисом, чей корабль пошел ко дну.
