Гении тоже люди… Леонардо да Винчи - Валериан Маркаров

Ты – милый, наивный мой мальчик – не нашел места получше кроме как положить крохотный свой зубик, напоминавший жемчуг, под подушку. А утром, проснувшись, засунул под нее свою ручку, ища его. Вместо него ты обнаружил монеты и вмиг твое лицо засияло от изумления и радости!

– Это добрый мышонок взамен зубика принес тебе подарок, Марко! Делай с монетами что пожелаешь. Они твои.

А после завтрака, когда вы с Ортензией, как было заведено, вышли погулять, ты попросил ее подождать тебя у входа в магазин, а сам на все деньги купил мороженого – три пломбира, спросив при этом:

– Можно мы один спрячем для мамы? Она ведь так любит мороженое!

Я шла тогда по улице в сторону дома, а Ортензия гуляла с тобой возле крыльца. Заметив вас издалека, я не могла не узнать тебя по немного растрепанным кудрям твоих волос, сбитым носкам ботинок, и мятым штанам на коленях… Я так сильно скучаю по тому мальчику!

А как-то утром я вставала на работу и вспомнила, что ты накануне просил разбудить тебя.

– Зачем, – спросила я, – ведь я встаю очень рано?

– Чтобы я мог позавтракать с тобой вместе и сказать, что я тебя люблю, – ответил ты, и я не сумела тогда скрыть слез. Филомена коснулась платком уголков своих, ставших сразу влажными, глаз.

Мы с твоей тетушкой так многому тебя научили: как правильно есть, как красиво одеваться и разговаривать со старшими, как бороться с жизненными невзгодами. Ортензия рассказывала мне, что когда тебе было 6 лет, ты как-то выпросил у нее немного денег, так и не сказав, на что они тебе были нужны. Она же, твердо считая, что основным постулатом взаимодействия между людьми служит формулировка «доверяй, но проверяй», решила проследить за тобой. Впоследствии, рассказывая мне эту историю, она говорила, что стала свидетелем милейшего случая.

Ты зашел тогда в магазин и долго стоял у прилавка, подсчитывая свои скромные денежки, а потом нерешительно протянул их продавщице и попросил дать тебе одну или две сосиски, на сколько хватит. Продавщица с бурчанием протянула товар, некогда ей было заниматься такой мелочью. А ты, говорила мне Ортензия, ты, еще такой маленький, но уже такой взрослый человек, вышел из магазина и кормил этими сосисками двух голодных бездомных котят. Ортензия сказала, что тогда поняла, не все потеряно в нашем мире.

А однажды зимой, тебе тогда было, по-моему, около 8 лет, ты пришел с прогулки каким-то очень взволнованным и трясся от холода. Мне тогда пришлось отогревать тебя своим шерстяным пледом и горячим молоком с какао. Когда у тебя порозовели щеки, тебя потянуло на откровенность. Ты сказал, что, кажется, влюбился.

– Что такое любовь? – спросила я тебя тогда, сама не зная ответа на этот один из, наверное, сложных вопросов в жизни.

– Мама, сегодня я отдал свою курточку девочке во дворе, одела её она, а тепло было мне, – ответил ты… А я в тот момент подумала, что нам, взрослым, всегда будет чему учиться у детей, чьи души еще не успели заржаветь от реальности окружающего мира.

Потом тебе стало 12, ты стал тощим подростком, который старался увильнуть от моих прикосновений. Я начала замечать, что стала меньше тебя видеть. Я скучала по тебе, но я понимала, что ты растешь и у тебя могут появляться свои серьезные дела. Несомненно, они не менее серьезны, если не более, чем у твоих ровесников. Почему родители с таким трудом понимают, что двенадцатилетним детям нужно столько же ласки, сколько и двухлетним, не меньше и не больше, ведь жизнь слишком коротка, чтобы скрывать свою любовь?

Помнишь, я как-то провожала тебя в школу? Как жаль, что путь до нее такой короткий… Тогда я хотела поговорить с тобой о вчерашнем вечере, когда мы вместе смотрели телевизор. Идя рядом с тобой, мне хотелось взять тебя за руку, но вдруг поняла, что придется взять тебя под руку, ведь ты почти догнал меня в росте. Ну, вот мы и пришли. Как жаль, что тебе нужно идти на урок! Мне так много нужно сказать тебе. Я хотела насладиться последними мгновениями, а ты вдруг заметил двух своих друзей и вот уже машешь мне рукой на прощание., – рука Филомены изобразила движение, словно она, так сильно, нестерпимо сильно скучая по сыну, находившему сейчас перед ней, махала ему в ответ, прося у Господа сохранить его.

Я никогда не делала секрета из того, что у меня после твоего отца было много кавалеров. Кого-то из них я любила, с кем-то был просто мимолетный флирт. Всех их я разлюбила, да и вовсе забыла, очистив память от эпизодических персонажей из далекого прошлого. Но остался один – единственный мужчина, которого невозможно разлюбить никогда! И это ты, Марко!

Ты должен жить! И ты будешь жить! Слышишь?

Ты должен жить! И ты будешь жить!.. – вдруг, впав в отчаяние, стала повторять Филомена, все громче и громче. Затем, немного успокоившись, она продолжила:

Когда я в последний раз говорила тебе, Марко, что горжусь тобой? Пожалуй, уж если я не могу вспомнить, значит мне нужно хорошенько задуматься, покопаться в своей дырявой памяти. Правда, я помню, когда последний раз поднимала на тебя голос – когда торопила тебя, боясь, что ты опоздаешь в школу, а я – на работу. К сожалению, я чаще кричала на тебя, чем хвалила. И сейчас, чувствуя, что ты слышишь меня, я хочу сказать, знай – я горжусь тобой, сын. Я восхищаюсь твоим профессионализмом, мне нравится твоя независимость, и то, как ты сам о себе заботишься. Ты никогда не ныл, и, с моей точки зрения, уже поэтому ты – замечательный парень. Каждая мать мечтает о таком сыне. Каждая мать когда-нибудь стареет, и как хорошо, когда рядом находятся наши любимые дети, которые терпеливо, без лишних негативных мыслей, искренне позаботятся о нас.

Я прошу тебя, – на глазах Филомены выступили слезы, – открой глаза, Марко! Ты – мои крылья за спиной, ты – мои звезды над землей. Я только хочу, чтобы ты знал, я люблю тебя, сын…

Она остановилась в своих душераздирающих откровениях, резко привстав со своего стула от того, что, как ей показалось, веки Марко задергались.

– Мама! Это голос мамы! – электрическим импульсом пронеслось в травмированном мозге Марко, словно долгожданная реакция сына на призывы и мольбы Филомены. Но видения его были сейчас крайне далеки от этой, накрытой светло-зеленой простыней больничной койки, от этих прозрачных трубок, соединявших его с работающей аппаратурой, и даже от находившейся рядом матери, что вот уже второй день неутомимо, но пока тщетно, искала в себе последние силы в борьбе за возвращение сына к жизни.

Глава 4

– Мама! Это голос Мамы! Это она зовет меня Нардо! – маленький Леонардо открыл глаза и посмотрел по сторонам. Вокруг никого не было видно. Он присел и задумчиво положил подбородок на сложенные руки. Для своих 7 лет он был уже довольно рослым в сравнении со своими деревенскими сверстниками из Винчи. У него было светлое, покрытое румянцем, нежное лицо с умными и выразительными глазами цвета небесной лазури, пока еще маленький курносый нос, усеянный веснушками и вьющиеся, такие непослушные, золотистые волосы. Во всей его внешности была некая женственная прелесть. А еще – необъяснимая и тонкая гармония, точно характеризующая человека и отражающая его внутреннее состояние.

Он сидел посреди залитого солнцем цветущего луга, среди огромного количества ярких красок и разных запахов. Высокая зеленая трава и распустившиеся цветы: ромашки, васильки, колокольчики, фиалки – они были разбросаны по всему лугу. Каких только оттенков тут нет! И белый, и красный, и синий, и желтый, и фиолетовый. Все они сияют и радуют глаз. А как они пахнут! Над лугом летают бабочки и стрекозы, перелетая от одного цветка к другому, на цветках сидят пчелы, осы и шмели, их радостное жужжание слышно повсюду. Среди цветов можно найти лесные ягоды, чей аромат тоже витает в воздухе, смешиваясь с ароматом цветов. Вот где самый чистый и свежий воздух среди естественной красоты! Леонардо глубоко вдохнул носом этот пряный воздух, настоянный на ароматах растений и на нектаре цветов и ощутил, как его голова закружилась от удовольствия. Он закрыл глаза. Это был запах самой природы, самого разгара лета, и плодородной земли.

– Удивительно, – подумал мальчик, – откуда у этой земли такая сила, если она способна взрастить на одном поле столько растений? На одном лугу их, наверное, миллион. Столько жизни, которая питается соками земли и быстро тянется вверх! – Он поднял голову вверх, посмотрев на волшебное синее небо, оно было словно бездонным! По нему плыли редкие белоснежные облака, так же как бабочки над этим лугом. И вот появились птицы, эти, наверное, самые чудесные создания природы. Они красиво парили, выделывая в воздухе различные траектории движения, проводя всю свою жизнь в полете, в этом завораживающем душу величественном полете! К птицам у маленького Леонардо было особое отношение. Ведь среди тысяч других живых существ, населяющих Землю, именно птицы нашли самый убедительный ответ на вызов пространства и подарили людям вдохновляющую идею полёта. В его не созревшем еще сознании уже давно появилось трепетное восхищение перед лицом чудес, открывающихся взору в мире птиц.