Десятый круг ада - Юрий Виноградов

В профессорской усадьбе, еще не выходя из машины, Штайниц заметил склонившегося над клумбой с белыми хризантемами чужого человека. Это был подтянутый, опрятный старик в старом выцветшем солдатском мундире времен первой мировой войны и в ботинках с гетрами. Особенно резко выделялись на выбритом до синевы лице закрученные вверх рыжеватые усы. Старик напоминал бывалого вильгельмовского солдата — таких обычно рисовали раньше на красочных дешевых картинках, продаваемых на ярмарках. Штайниц еще весной распорядился, чтобы без его ведома ни один посторонний не появлялся в доме Шмидтов. Выходит, его обошли. Счастье Фалькенгауза, что он сейчас в пути на восточный фронт, иначе бы получил хорошую взбучку. Штайниц без всякой жалости расправлялся с теми, кто хоть раз не выполнил его указания.

— Кто такой? — строго спросил он старика, подбежавшего к машине для встречи гостей.

— Форрейтол. Садовник профессора, ваше превосходительство! — по-военному вытянулся старик.

— Кто вас принял на работу?

— Фрейлейн Регина, ваше превосходительство! — отчеканил Форрейтол и показал на клумбы. — Сад запущен, зарос сорняками. А герр профессор очень любит цветы.

«Разгорается аппетит у фрейлейн, — усмехнулся Штайниц. — До этого племянницу управляющего баронессы в горничные взяла. Дать волю — окружит себя слугами. А раньше управлялась одна…»

— Прикажете проводить к господину профессору?

— Занимайтесь своим делом, — отрезал Штайниц.

Профессор вышел навстречу гостям прямо из химической лаборатории, не снимая белого халата. Он намеревался сделать внушение доктору Штайницу, чтобы тот не отрывал его от работы среди дня, но при виде государственного чиновника, принимавшего его весной в Берлине, смягчился и даже изобразил подобие радостной улыбки.

— Я прошу извинения, герр профессор, что оторвал вас от важной работы на благо великой Германии, — заговорил Кальтенбруннер. — Мне хотелось бы посмотреть на ваш уникальный аквариум, о котором до сих пор еще говорят в Берлине. Поскольку я оказался в Шварцвальде — давно мечтал поохотиться на диких уток, — было бы непростительно с моей стороны не воспользоваться столь благоприятным случаем. Говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Прошу, — пригласил профессор и повел гостей за собой на второй этаж.

Кальтенбруннер поразился огромным размерам аквариума. В матовой воде он заметил множество сероватых рыбок. В глубине угадывались темные водоросли, сплошной стеной закрывавшие заднюю стенку. На первый взгляд самый обыкновенный большой аквариум, который можно увидеть в зоопарке. И вдруг, точно по волшебству, прямо на глазах все стало преображаться: слева внизу загорелась розовая, как утренняя заря, полоска — профессор нажал какую-то кнопку на небольшом пульте, и матовая вода постепенно становилась все прозрачнее, приобретая светло-желтый, а потом голубоватый оттенок. Розовая полоска расширялась, охватывая всю левую часть аквариума. Стал виден коралловый грот, куда навстречу свету устремились стайки рыб. И — о чудо! Рыбки, казавшиеся в матовой воде серыми, одноцветными, в ярких лучах «утреннего солнца» принимали свою естественную окраску и сияли всеми цветами радуги. Профессор продолжал колдовать на пульте, и вот уже для обитателей аквариума наступил «жаркий тропический день». Перед пораженными гостями открылась сказочная панорама подводных джунглей с непроходимыми зарослями темно-зеленых стекловидных нитей блестянки, изумрудного водяного мха, зеленоватого кружева папоротника, элодеи, перистолистника и других причудливых растений. На их фоне, как живые яркие цветы, вдруг появлялись и снова исчезали изумительной красоты рыбки.

— Я потрясен, герр профессор! — восторженно произнес Кальтенбруннер. — То, что я сегодня увидел, выше всяких похвал. Поверьте, я испытываю истинное эстетическое наслаждение. Боюсь, после такой чарующей красоты мне будет не до уток.

— Превосходно, герр профессор, — поддержал своего родственника и Грюндлер, хотя его никогда не интересовали и, очевидно, не заинтересуют беспечно плавающие в аквариуме пестрые рыбки. Стоило тратить огромные деньги на такое сложное сооружение. Видимо, большой чудак этот ученый.

— Вы очаровали наших гостей, дорогой профессор, — сказал Штайниц. — Больше мы не имеем права отрывать вас от работы.

Шмидт по привычке слегка склонил голову.

— Я польщен вниманием доктора Кальтенбруннера и его спутника, — учтиво произнес он, хотя и не выносил подобных визитов, особенно со стороны высокопоставленных чиновников. Грюндлера обидело равнодушие профессора — его даже не сочли нужным назвать по фамилии. Он шагнул к Шмидту, прищелкнул каблуками:

— Оберштурмбанфюрер Грюндлер. Назначен начальником охраны.

— А где же герр Фалькенгауз? — удивился Шмидт.

— Ему выпала особая честь защищать рейх у стен Сталинграда.

Кальтенбруннер мягко отстранил своего родственника.

— Грюндлеру поручено заботиться о вашей безопасности, герр профессор.

«У меня нет врагов, мне некого опасаться», — хотел было сказать Шмидт, но вовремя сдержался. С такими людьми надо быть особенно осторожным. Любое невпопад произнесенное слово может отразиться на его детях. О себе он не думал. Не так уж много ему осталось жить. А у Регины и Альберта еще все впереди.

Вошла Регина. Она катила перед собой полированный столик на колесиках, сервированный желтыми чашечками, таким же желтым кофейником и тарелками с печеньем и сухарями.

— Моя дочь фрейлейн Регина, — представил профессор. — Прошу кофе, господа.

— Фрейлейн Регина готовит удивительный кофе, — похвалил зардевшуюся девушку Штайниц. — У Шмидтов уникальный семейный рецепт.

Грюндлер широко раскрыл глаза, чтобы лучше разглядеть молодую хозяйку Вальтхофа. Нет, он давно не видел такой стройной и изящной девушки. Пожалуй, она могла бы поспорить с любой самой признанной берлинской красавицей. Теперь Шварцвальд для Грюндлера станет раем. Черт возьми! Хорошо все же иметь великого родственника!

Регина наполнила душистым кофе четыре чашечки, раздумывая, кому подать первому. Профессор недовольно кашлянул, видя оплошность дочери. На помощь Регине поспешил Штайниц.

— Доктор Кальтенбруннер, — представил он шефа. — А это Грюндлер. Назначен вместо Фалькенгауза.

Грюндлер шагнул к растерянной Регине.

— Оберштурмбанфюрер Рудольф Грюндлер! Для вас, фрейлейн, Рудольф Грюндлер. Или просто Рудольф. Почту за честь.

Штайница начинала бесить развязность нового начальника охраны. И если бы не родство с шефом, он быстро поставил бы его на место.