Кремль 2222. Спартак - Константин Кривчиков

Видя такое безнадежное дело, два оставшихся мутанта ломанули в ближайшие кусты. Да с перепугу забыли, что это не обычные кусты, а самые что ни на есть «кровососы». Первый ворм влетел в заросли на полном ходу и уже через секунду заверещал, когда ветки вонзили в его плоть свои безжалостные шипы.

Он попытался вырваться, но где уж там. Десятки веток, длинные, гибкие и прочные, как сыромятные плетки, обвили мута с ног до головы такими крепкими объятиями, что за полминуты «зацеловали» жертву до смерти. Был ворм и весь вышел.

Нет, потрепыхался еще, конечно, ради приличия, посучил конечностями, но «кровопийце» это только в радость. Ежели чувак дергается, значит, осталось еще кое-что в закромах. А остаток, как говорят в мутантском народе, всегда сладок. Это ж такой кайф – высосать содержимое жертвы до последней капельки.

Второму «трупоеду» повезло больше. Он чуток подотстал от первого, пока подтягивал спадающие штаны, и исхитрился затормозить, буквально, на границе зарослей. «Кровопийцы» все-таки зацепили жертву несколькими ветками, запустив в тело мута пару-тройку шипов. И моментально откачали из него около литра крови. Но на помощь нечаянному донору подоспел сержант. Он перерубил хищные ветки и, схватив «бомжа» за шиворот, оттащил того в сторонку.

Латыпов между тем сосредоточился на обладателе тактического шлема – то есть на Пузыче. Несмотря на пробитую насквозь задницу, вожак шайки не собирался сдаваться на милость победителей. Подняться на ноги с застрявшим в паху болтом он не смог – духу не хватило. Но как-то изловчился привстать на колени и вытащил из ножен палаш, готовясь отразить атаку старшины. В общем, старался, как мог.

Однако фехтовальщик из раненого «трупоеда» был хреновенький. Латыпов двумя ударами обезоружил его, выбив из руки палаш. А тут еще и Федор подбежал и, наставив арбалет, выкрикнул:

– Не дергайся, тварь! А то в ухо засажу.

«Бомж», видимо, понимал, каково бывает, когда тебе засадят в ухо болтом. Затравленно оглянувшись, он скорчил рожу и демонстративно улегся на бок – мол, что хотите, то и делайте, изверги. Но глаза его при этом горели лютой злобой.

Латыпов поднял с земли палаш, выпавший из руки мутанта, и на сердце мгновенно похолодело. Он узнал бы этот клинок из тысячи других, потому что сам помогал кузнецу выковывать навершие для рукояти – в форме фигурки орла. Орел изображался на гербе Капитолия, а навершие Сергей Латыпов изготовил для брата Ильи.

Рядовому составу иметь подобные украшения на оружии не разрешалось, но Илья носил звание капитана. Вот и попросил брата сделать эскиз и помочь кузнецу выполнить тонкую работу, когда изготавливался новый палаш. Сергей помог. Отличное получилось оружие – и клинок, и рукоять, и навершие…

– Ты где это взял, урод? – процедил Латыпов. Горло перехватило от волнения и нахлынувшей ненависти. Нет, шанс на иной расклад еще оставался. Но слишком ничтожным выглядел этот шанс. Никогда бы Илья добровольно не отдал свое оружие. Да еще и тактический шлем…

Ворм молчал. Сергей стукнул его по голени обухом клинка и повторил:

– Ты слышал, урод, что я спросил? Будешь молчать, раздроблю кость на щепки. Где ты взял этот клинок и шлем?

И снова ударил – теперь уже посильнее.

«Трупоед» вскрикнул и отдернул ногу. Затем прохрипел:

– Ничего не знай. Нашел.

– Врешь, ублюдок. – Латыпов замахнулся палашом. – Сейчас ты у меня все расскажешь.

– Ничего я тебе не скажу, хомо! – выкрикнул ворм. Но на всякий случай подтянул к животу обе ноги. – Хочешь убить – убивай.

Сергей внезапно усмехнулся и опустил оружие.

– Слушай, давай договоримся, – произнес все с той же кривой усмешкой. – В живых я тебя все равно не оставлю, это верно. Но обещаю прикончить одним ударом, если расскажешь все, как было. А иначе… Иначе отрублю обе ступни и валяйся тут. Здесь кругом полно крысособак. Хочешь, чтобы они тебя по кусочкам раздербанили?

Мутант молчал, тяжело посапывая.

– Надеешься, что крысособаки сразу перегрызут тебе горло? – задумчиво спросил Латыпов. – Да, такое тоже может случиться. Но ты не учитываешь, что этим голодным зверькам я тебя подарю не сразу. Сначала я буду долго дробить тебе голени. По сантиметру. – Он изобразил большим и указательным пальцем расстояние, равное сантиметру. – Кстати, давай-ка мы вытащим из тебя болт. Чувствую, он тебе мешает. А нам он еще пригодится. Федор, вытащи стрелку, не оставлять же ее в заднице этого кретина.

– Запросто, – с безучастным видом отозвался арбалетчик. – Как будем тащить – вперед за наконечник или назад, за оперение?

– За оперение, пожалуй, удобнее. А то оно еще где-нибудь внутри застрянет.

– Не надо болт таскай. Я ничего не знай, – проскулил «трупоед». Глаза его по-прежнему сверкали злобой, однако в голосе появились заискивающие нотки. – Правда говорю – шлем я снял с мертвого хомо. И палаш там же лежал. Я взял. Больше ничего не знай, мамой клянуся.

– У тебя была мать? Жутко представить, как она могла выглядеть, – с насмешкой произнес старшина.

Он раздумывал. Имелось у него ощущение, что ворм, как минимум, привирает. Но и устраивать пытку ему не хотелось. Визгу будет много, а толку… Может, и не врет он вовсе – наткнулся на труп и прибарахлился. Вряд ли такое чучело могло одолеть в схватке Илью. Налетели толпой? Так ведь и Илья не один в рейд отправился, четверо их было.

– Я все сказал, честное слово. – Заметив, что капитолиец колеблется, «бомж» едва не заплакал, изображая чистосердечное признание. – Зачем мне врать, хомо? Пузыч никогда не врет. – Он шмыгнул провалившимся носом и эффектно завершил свой короткий монолог: – Клянуся честью.

Латыпов в изумлении покачал головой: надо же, какие нынче продвинутые «трупоеды» пошли – честью клянутся, маму вспоминают. Нахватался где-то, недоносок…

– Старшина! Может, и вправду, прикончим его и дело с концом? – вмешался в разговор сержант. – Темнеть скоро начнет. А нам еще с девкой разобраться надо.

Он кивнул в сторону девушки. Она продолжала неподвижно лежать у стены с задранным подолом. Латыпов взглянул на нее и сразу отвел глаза, почувствовав внутренне неудобство – словно подглядывал в замочную скважину.

А ведь красивая девчонка. И, судя по всему, из «лесных». Это у них девки вплетают в волосы разноцветные ленты. И пояс у нее кожаный с ножнами для широкого охотничьего ножа. Капитолийские бабы оружия вообще не носят, никакого. И за пределы крепости никогда не выходят. А вот у «лесных» девки шустрые – мед собирают в лесу и охотятся самостоятельно… Охотились – поправил Латыпов себя. Конец пришел их общине.

Новая забота – ловить разбежавшихся по всему Тушино лесных людей – у разведчиков появилась несколько дней назад. «Лесные» отклонили ультиматум Избранных, не захотев признать абсолютную власть Капитолия. Что же, сами виноваты. Острог их пал после трехдневной осады, теперь участь «лесных» плен и рабство. Или смерть.

Правда, человек тридцать или сорок из числа жителей общины прорвались сквозь оцепление и разбежались кто куда. Якуб велел выловить всех до единого. А не выловить, так убить. Чтобы впредь никому неповадно было выступать против власти Капитолия.

Жесток Якуб, чего тут говорить. А еще коварен, как аспид…

– Командила, – неожиданно подал голос искусанный «кровопийцами» ворм. После того как Бугров оттащил его от кустов, он несколько минут тихонечко валялся на земле, очухиваясь. Бедняга даже на время потерял сознание. Но сейчас, похоже, оклемался. – Командила, этот Пузыч все влет. Это он убила вашего бойца. Он сама хвастался.

«Трупоед» присел и ткнул указательным пальцем в сторону Пузыча. Кроме указательного пальца, сросшегося со средним, у него на кисти было еще два пальца – загнутый закорючкой большой и малюсенький мизинец, росший не вперед, как положено, а вниз, прямо из ладони.

– Чего-о? – ошарашенно протянул Бугров. – Чего ты там вякнул?

– Заткнись, тварь! – прорычал Пузыч. С неожиданным проворством он вскочил на корточки и рванулся в сторону «трехпалого», невзирая на спущенные штаны. Однако Федор находился начеку – вскинул арбалет и нанес борзому муту очередное «боевое ранение».

Если честно, Федор опять хотел попасть в задницу, но чуток пониже – скажем так, в промежность. Уж шибко противно выглядело «интимное место» у ворма – даже описывать не хочется. Короче говоря, полный отстой, отвис и отпад, или, если выражаться по науке, «я у мамы гермафродит». Но то ли рука у Федора дрогнула, то ли «мишень» оказалась слишком подвижной, но болт угодил, так сказать, в верхний габарит – в копчик.

Ох уж взвыл на этот раз Пузыч, так взвыл. Электродрель на пару с бензопилой подобной колоратуры не выдадут, не говоря уже о каком-нибудь Пласидо Доминго, а ворм сумел. И с таким искренним чувством выдал, что, наверное, разогнал всех мутов в радиусе пятьсот метров. Потому что, когда живое существо так проникновенно вопит, даже лысому ежу понятно, что кто-то с кого-то заживо сдирает шкуру. Следовательно, надо побыстрей делать ноги – а то ведь лихоимцы и до тебя доберутся.