Смерть клерка - Фиона Кэмпбелл

Доппо взглянул недоуменно, но Кэндзи сделал вид, что не заметил. Совершить ошибку одно дело, а признаться в ней — совсем другое. Теперь, когда восторг прошел, осталось только беспокойство, руки дрожали.

Пока доцент не вернулся к столу, никто не произнес ни слова. Кэндзи одним глотком осушил стакан и тут же вскочил за пивом. Только выпив бокал пива — на этот раз без спешки — он успокоился и даже улыбнулся. Здесь, среди друзей, осознание, как близко он подошел к краю пропасти, было не таким пугающим. Потеря работы пошатнула его уверенность в себе. Кендзи не мог без ужаса вспоминать, как день за днем бессмысленно слонялся по Токио, полностью раздавленный, получая повсюду отказы. Теперь ситуация изменилась. Он зарабатывал деньги. Больше, чем когда-либо! И у него появились друзья Настоящие друзья! Люди, на которых он мог положиться. Он был счастлив, что принадлежит к определенному кругу, стал частью целого.

И — Кэндзи улыбнулся шире — он прирожденный игрок в пачинко. У него настоящий талант. По крайней мере так говорят. И кто он такой, чтобы спорить с большинством? Его манера играть, наверное, грубовата, но он всегда безошибочно определяет выигрышные машины. Даже превзошел в этом Доппо и Мити.

— Как ты это делаешь? — удивлялись они, но он мог объяснить.

— Я как будто чувствую их энергию. Они словно пульсируют, бьются, вибрируют!

Поставив пустой бокал на стол, Кэндзи прислушался к разговору друзей.

— Он сказал, что я передергиваю! — возмущалась Мити, выпуская дым через нос.

— А на самом деле? — спросил доцент.

— Конечно, я жульничала. Но они заслужили!

— Что же скажет твой сын, если узнает? — спросил Кэндзи, открывая пачку «Лаки страйк» и протягивая друзьям.

Доппо неуверенно вытянул сигарету.

— Он не узнает, — фыркнула Мити.

Старушка была довольно низкого мнения об умственных способностях своего сына, да и невестки тоже. Она жила вместе с ними в квартире в Токио. Сын с женой думали, что, как и любая пожилая дама, Мити целыми днями читает, немножко гуляет и вспоминает прожитые годы. Им была невдомек, что на самом деле она — завсегдатай почти всех центральных игровых залов, а в свободное от пачинко время обыгрывает старичков, проживающих по соседству, в карты. И большая часть их скудных пенсий перекочевывает в ее карман.

— Старый пень сидел прямо под зеркалом, — оправдывалась Мити. — Конечно, я видела все его карты.

Потянувшись через стол за пепельницей, Доппо спросил у Кэндзи:

— А как прошел твой день?

Чувствовалось, что Доппо пытается скрыть беспокойство в голосе. Как любой хороший учитель, он интересовался успехами Кэндзи. Хотя теперь тот играл самостоятельно и довольно успешно, Доппо за ним приглядывал.

— Отлично! — солгал Кэндзи.

Ему не хотелось расстраивать друга, который и так нервничал из-за скорого приезда дочери с Гавайев. Она очень критично относилась ко всему, чем он занимался, и требовала, чтобы он немедленно переехал к ней. На самом деле Доппо не очень-то и возражал, просто еще не был готов покинуть Токио навсегда.

Доппо ничего больше не сказал, только внимательно взглянул на Кэндзи. Мити и доцент молча смотрели на них. Больше в баре никого не было. В наступившей тишине слышалось только затрудненное дыхание Доппо.

— Хорошо-хорошо, я солгал! — признался Кэндзи: он не мог обманывать Доппо даже во благо ему — Я засветился в «Башне» — выигрывал по-крупному три дня подряд.

— Сколько? — спросил Доппо.

Кэндзи ответил. Друзья сразу оживились.

— Ничего себе! Я столько за неделю не выигрываю!

— Что неделя! Да я за месяц, бывает, столько не имею!

— Так что же произошло?

— Сегодня я снова пошел туда, и за мной увязался хвост, — ответил Кэндзи.

— Я так и знал! — воскликнул Доппо, хлопнув себя по громадному бедру. — Ну как? Не побили?

Кэндзи покачал головой.

— Ты сердишься на меня?

— Ты сам на себя сердишься.

Кэндзи согласился.

— Но ты ведь не собираешься наступать на одни и те же грабли дважды?

— Нет, — твердо ответил он.

Доцент с Мити сочувствующе смотрели на Кэндзи. Он чувствовал себя нашкодившим мальчиком, которого опекает большой и мудрый человек.

— Тогда я счастлив! — сказал Доппо.

С каким же облегчением вздохнул Кэндзи, когда бармен включил телевизор над их головами, и все забыли о разговоре.

— Наконец-то в Токио зацвела сакура. — объявила дикторша уже за кадром. На ее месте появилась карта Японии, на которой было обозначено, что вначале сакура распустилась на южных равнинах острова Кюсю, а потом со скоростью тридцать километров в день цветение охватило всю Японию, двигаясь с северо-востока к острову Хоккайдо.

Как только новости закончились, друзья вышли из бара и остановились у входа. На улице подмораживало. Кэндзи, переминаясь с ноги на ногу, плотнее запахнул плащ.

Доцент и Мити пошли вверх по улице. Кэндзи проводил их взглядом, а потом повернулся к Доппо.

— Когда дочь приезжает?

— Завтра днем.

— Кажется, я тебя теперь долго не увижу.

— Пару неделек. Я должен быть паинькой!

— Ладно. Удачно повеселиться! — пошутил Кэндзи и вдруг, поддавшись чувствам, обнял Доппо.

Глава 8

— Ёси, пора вставать, — нежно сказал Кэндзи, осторожно перекатывая сына с боку на бок.

Пробурчав нечто невразумительное, Ёси отвернулся лицом к стене, потом резко сел. На нем была темно-синяя пижама с незнакомыми Кэндзи героями мультфильмов. Волосы торчали во все стороны.

«Вот бы его сейчас сфотографировать, — с грустью подумал Кэндзи. — Чтобы никогда не забыть это мгновение и то, как мой сын выглядит по утрам».

— Что такое? Я проспал?! Где мама?

Взъерошив непослушные волосы Ёси, Кэндзи засмеялся.

— Пора вставать. Мы идем смотреть, как цветет сакура!

— Когда? — недоверчиво уставился на отца Ёси.

— Прямо сейчас. Завтрак через пять минут. Твой любимый рисовый омлет, кстати…

Ёси скорчил рожицу. От одного слова его тошнило.

— Я не ем рисовый омлет с четырех лет!

Подавив разочарование, Кэндзи заявил:

— Ну, думаю, мы найдем что-нибудь тебе по вкусу.

Откинув одеяло, отец помог сыну выбраться из кровати. Опустив ноги в тапочки, Ёси взглянул на часы.

— Пап, — затянул он, — сейчас шесть утра! Ты чего, никто не встает в шесть в субботу!

— Надо выехать пораньше, чтобы занять хорошие места.

— С кем мы идем?

— К чему все эти вопросы? — резко спросил Кэндзи и тут же пожалел.

Его, конечно, обидело нежелание сына ехать. Но можно ли винить мальчика? Наверное, это их первая семейная прогулка с детьми, не считая той, когда близнецам была всего неделя. Они с Ами положили малышей в коляску и отправились в парк. Была зима, холодно, а они ничего не замечали вокруг, они были счастливы. Потом Кэндзи повысили по службе. Денег стало больше, а вот свободного времени совсем не осталось. Даже в выходные Кэндзи чувствовал себя безумно уставшим и мог только лежать с пивом перед телевизором. Он утешал себя тем, что приносит в семью деньги, и они нив чем не нуждаются.

Но это была не жизнь! Теперь все изменилось. У него больше энергии. Он чувствовал себя совершенно другим человеком. И если он сумеет продержаться в таком же настроении целый день, дети будут в восторге.

— Конечно, ты идешь со мной! Поэтому поторапливайся. Поможешь мне собрать вещи для пикника.

Кэндзи вышел из спальни сына и уже в коридоре услышал, как Ёси снова со вздохом упал в кровать.

Не обратив на это никакого внимания, Кэндзи пошел по коридору, распевая:

— Подъем! Все встаем!

Первой в коридор выглянула Эрико в бигудях и сетке на голове.

— Ну что, ты окончательно свихнулся? — спросила теща.

Кэндзи глубоко вздохнул, чтобы сдержаться.

— А, дорогая теща, если вы настаиваете, то тоже можете поехать с нами! Сегодня все должны увидеть, как расцветает сакура!

Схватив тещу за плечи, он смачно поцеловал ее в щеку.

— Отстань от меня, сумасшедший! — заверещала Эрико, вырываясь из его объятий. — Отвяжись!

Только в десять часов семья подъехала к станции «Уэно». На то, чтобы всех мобилизовать, потребовалось куда больше времени, чем полагал Кэндзи. В результате они вышли из дома позднее, чем планировалось. Судя по толпе людей, спешащей к восточным воротам парка Уэно, лучшие места давным-давно заняли.

— А вы знаете, — спросил Кэндзи, беря правой рукой ладошку Ёси, а левой — Юми, — что это самое большое общественное место в Токио?

Дети одновременно взглянули на отца, моргая от слепящего солнца.

— Совсем забыл! — воскликнул Кэндзи, выпуская детские ладошки.

Остановившись, он начал рыться в переднем кармане рюкзака, пока не нашел то, что искал. Две пары детских солнцезащитных очков, которые выиграл в пачинко: одни в красной, другие в желтой оправе. Он отдал их детям и довольно заулыбался, когда они примерили обновку.