Душевные трубки - Рэй Олдридж

«Да», – сказал я, всё ещё смотря на контур. Камера отпрыгнула от трубки и взяла крупным планом лицо Сухаили. И снова я поразился ясности и совершенству её черт. Скулы её были высокие и плавно выступали над безупречной чёрной бархатной кожей. Губы были полные. Глаза – большие, с тяжёлыми веками, внешние углы скошены к верху. Они вдруг расширились от испуга и камера быстро отвернулась от неё, чтобы проследить трубку, как она попрыгала по кафельному полу, очевидно выбитая из её руки кинооператором. Точка съемки скользнула вверх и бесцельно запрыгала по соломенному потолку аркады.

«Они ссорятся», – сказал Джэнг.

Думаю, нам всем было понятно, что этот разлад касался трубки. Мне, по крайней мере, было очевидно, что трубки были опасны. Вспышка нашёл трубку и умер. Ирвэйн взял трубку и умер. Меня вдруг осенило, что если Ирвэйн не брал трубку с собой, когда вышел наружу, чтобы встретится с ужасными детьми, то она всё ещё находится у кого-то.

Этой ночью мы впервые увидели металлических воинов.

Тревоги не было, когда они пришли, потому что Джэнг ждал их. На месте раскопок он установил дополнительные сенсоры безопасности, чтобы получать предупреждение, если среди руин будет двигаться что-то большее, чем насекомое. Он пробудил меня от волнующего сна о трубочнице, в котором она предлагала мне чёрную трубку, с вырезанным на ней моим лицом. По пробуждении я был сбит с толку и возмущён, так как это был самый интересный сон, который я видел со времени моего лечения.

«Лисон», – прошептал Джэнг по интеркому. «Приходи на корабль».

Я нашёл его на наблюдательном уровне, сидящем у широкого обзорного иллюминатора, выходящего на степь. Он был в броне, но его шлем лежал рядом с ним на столе.

«Что это?» – спросил я.

«Не знаю», – сказал он мягко. «Но я думаю, что кое-что происходит. Может быть, камень приближается». Рядом с иллюминатором светился зеленоватым псевдосветом телеэкран; видимым на экране было едва различимое ползущее движение, словно мох был потревожен проходом маленьких существ.

«Может быть», – сказал я. Я вспомнил, как фрагменты мёртвой великанши ввинтились в землю.

Джэнг со вздохом откинулся на спинку и взял со стола трубку, которую я вначале не заметил. Шокированный, я увидел, что это был тот артефакт, который сначала был у Вспышки, а потом – у Ирвэйна.

Джэнг зажёг огонь, затянулся от трубки и характерный каннабисный запах жжённой щётки наполнил воздух. Несмотря на своё состояние, этот запах пробудил приятные воспоминания – других и лучших времён.

Всё же вид трубки тревожил меня. «Это разумно?» – спросил я. «Кажется, эта трубка притягивает насилие».

«Как и я», – сказал Джэнг, улыбаясь. «Но, хотя ты прав, что беспокоишься, этот эксперимент, кажется, стоит того, чтобы его поставить. Я экипирован лучше, чем ты или Ху Мун, чтобы защититься от всего, чего бы я не вызывал».

Мне показалось это нелогичным и я с сомнением посмотрел на Джэнга. Он глянул на меня и коротко рассмеялся. «Я знаю», – сказал он. «Но это моя сущность – лучше атаковать, чем защищаться, чтобы начать конфликт на моих условиях. Я принял меры предосторожности – дополнительные установки с пулемётными орудиями по всем огневым направлениям, срезающая лодыжки гамма-лазерная сеть внутри периметра. Ху Мун и Дьюайн в рубке управления, готовые поднять корабль, если это станет благоразумно».

Я осознал, что чувствую низкую вибрацию – пульсацию холостого хода двигателей корабля, ощущение, которое я месяцы не испытывал. Я почувствовал укол возмущения, что меня не включили в подготовку плана на этот вечер, но я подумал, что Ху Мун не чувствовала обязанности информировать экспедиционного ремонтника. «Почему ты попросил меня прийти?» – спросил я довольно резко.

«Если что-нибудь произойдёт, мне нужно твоё подтверждение», – сказал Джэнг, откладывая трубку. «И я думаю, что сейчас что-то происходит».

На телеэкране из земли поднималась фигура, мужская, но выше, чем большинство мужчин. В пяти метрах собирала себя схожая фигура, нечёткая в зеленоватом псевдосвете.

Джэнг дотронулся до инфопластины на своём запястье и жёсткий белый свет залил руины.

На воинов было красиво смотреть; даже я так подумал.

«Бойцы скелты», – сказал Джэнг. Позднее он рассказал мне, что «скелты» были метровой длины лезвия, которые начинались у каждого из локтей воинов, прикреплённые шарнирными соединениями к предплечью так, что рукоятка, перпендикулярная замаху лезвия, могла контролировать угол атаки лезвия, когда оно встречало защиту или тело противника.

Один воин был мужчиной, другой – женщиной, их половая принадлежность была очевидна из-за лёгких доспехов на каждом из них. Доспехи мужчины казались стильными из-за бледно-жёлтого металла; у брони женщины были глянец и глубина отполированного обсидиана. Их лица были скрыты за искусно сделанными церемониальными шлемами. Шлем мужского воина изображал в карикатурном стиле лицо обезьяны, искривлённое сумасшествием; женского – плотоядную рептилию с иглами-зубами и шипастым гребнем.

Лучи прожекторов их, кажется, не беспокоили. Они повернулись к кораблю и замысловато отсалютовали своим оружием. Джэнг стоял рядом со мной, его лицо было бледнее, чем обычно, и с оттенком выражения, которое я не смог разобрать. Было ясно, что салют предназначался ему.

Долгое мгновение обе фигуры оставались совершенно неподвижны; затем они бросились друг на друга, вихрь блеска, их скелты двигались с такой скоростью, что человеческий глаз улавливал только видимые следы движений, прозрачный цветок света вокруг сражающихся, утончённый и переменчивый. Джэнг прикоснулся к кнопке и из динамиков послышалась нечёткое металлическое пение, звук скользящих друг по другу лезвий. Было похоже на отдалённую музыку, и в ритмичном звуке я почти смог распознать мелодию.

«Они очень убедительны», – сказал Джэнг. Сноп горячих искр вырвался от правого плеча мужчины; очевидно его противник пробил его защиту. Он запнулся и цветом света изменился, стал тоньше и меньше с правой стороны.

«Он проиграл», – сказал Джэнг и отвернулся, но я смотрел. Мгновением позже он зашатался, когда её скелт глубоко погрузился в его доспехи у основания шеи. Другое лезвие вонзилось с другой стороны его шеи, и когда она резко дернула, освобождая, свои лезвия, его голова свалилась с плеч.

Секунду он оставался на ногах, его собственные лезвия падали, пока их острия не коснулись земли. Обезглавленное тело, почти грациозно, опустилось на колени, потом – упало вперёд и разбилось на тысячи извивающихся осколков.

Позже Джэнг рассказал мне о ритуале своего родного мира, используя такие термины, как честь, отвага и принцип... термины, которые, я подозревал, для него означали совершенно другое, чем для меня. По его лицу ничего нельзя было понять, но пока он говорил, я увидел, что руки у него слегка дрожат. «Скелт был нашей религией, Лисон». Он покачал своей гладкой головой. «Сталь возносила нас и сталь унижала нас. Скел решал для нас самые важные вопросы и в стали всегда была мудрость, или это так казалось. Но спустя столетия мы изменились и скел стал нашей политикой, так же, как нашей религией и оракулом».