Стихотворения - Петр Ершов

1837

К ДРУЗЬЯМ[84]

Други, други! Не коритеВы укорами меня!Потерпите, подождитеВоскресительного дня.Он проглянет — вновь проснетсяСердце в сладкой тишине,Встрепенется, разовьетсяВольной пташкой в вышине.С красным солнцем в небо сноваУстремит оно полетИ в час утра золотоваВ сладкой песне расцветет.Мир господен так чудесен!Так отраден вольный путь!Сколько зерен звучных песенЗападет тогда мне в грудь!Я восторгом их обвею,Слез струями напою,Жарким чувством их согрею,В русской песне разолью.И на звук их отзоветсяСердце юноши тоской,Грудь девицы всколыхнется,Стают очи под слезой.

1837

ВОПРОС[85]

Поэт ли тот, кто с первых дней созданьяЗерно небес в душе своей открыл,И как залог верховного призваньяЕго в груди заботливо хранил?Кто меж людей душой уединялся,Кто вкруг себя мир целый собирал;Кто мыслию до неба возвышалсяИ пред творцом во прах себя смирял?Поэт ли тот, кто с чудною природойСвятой союз из детства заключил;Связал себя разумною свободойИ мир и дух созданью покорил?Кто воспитал в душе святые чувства,К прекрасному любовию дышал;Кто в области небесного искусстваУмел найти свой светлый идеал?Поэт ли тот, кто всюду во вселеннойДух божий — жизнь таинственно прозрел,Связал с собой и думой вдохновеннойЖивую мысль на всем напечатлел?Кто тайные творения скрижали,Не мудрствуя, с любовию читал;Кого земля и небо вдохновляли,Кто жизнь с мечтой невольно сочетал?Поэт ли тот, кто нить живых сказанийНа хартии[86] сочувственно следил;Кто разгадал хаос бытописанийИ опытом себя обогатил?Кто над рекой кипевших поколений,В глухой борьбе народов и веков,В волнах огня, и крови, и смятений, —Провидел перст правителя миров?Поэт ли тот, кто светлыми мечтамиВолшебный мир в душе своей явил,Согрел его и чувством и страстями,И мыслию высокой оживил?Кто пред мечтой младенцем умилялся,Кто на нее с любовию взирал;Кто пред своим созданьем преклонялсяИ радостно в восторге замирал?Поэт ли тот, кто с каждой каплей кровиЛюбовь в себя чистейшую приял;Кто и живет и дышит для любови,Чья жизнь — любви божественный фиал?Кто все готов отдать без воздаянья,И счастье дней безжалостно разбить,Лишь только бы под иглами страданьяСвою мечту прекрасную любить?Поэт ли тот, кто, в людях сиротея,Отвергнутый, их в сердце не забыл;Кто разделял терзанья Прометея,И для кого скалой мир этот был?Кто, скованный ничтожества цепями,Умел сберечь венец души своей;Кто у судьбы под острыми когтямиНе изменил призванью первых дней?Поэт ли тот, кто холод отверженьяНебесною любовью превозмог,Врагам принес прекрасные виденья,Себе же взял терновый лишь венок?Кто не искал людских рукоплесканий;Своей мечте цены не положилИ в чувстве лишь возвышенных созданийСебе и им награду находил?Пусть судит мир! Наследник благодати —Пророк ли он, иль странник на земле?Горит ли знак божественной печатиНа пасмурном, мыслительном челе?Пусть судит он! — Но если мир лукавый,Сорвав себе видений лучший свет,Лишит его и имени и славы,Пускай решит: кто ж он — его Поэт?

1837, август

К МУЗЕ[87]

Прошла чреда душевного недуга;Восходит солнце прежних дней.Опять я твой, небесная подругаСчастливой юности моей!Опять я твой! Опять тебя зову я!Покой виновный мой забудь,И светлый день прощенья торжествуя,Благослови мой новый путь!Я помню дни, когда вдали от светаБеспечно жизнь моя текла,Явилась ты с улыбкою приветаИ огнь небес мне в грудь влила.И вспыхнул он в младенческом мечтаньи,В неясных грезах, в чудных снах,И полных чувств живое излиянье —Речь мерная дрожала на устах.Рассеянно, с улыбкою спокойной,Я слушал прозы склад простой,Но весело, внимая тени стройной,Я хлопал в такт ребяческой рукой.Пришла пора, и юноша счастливыйУзнал, что крылося в сердечной глубине;Я лиру взял рукой нетерпеливой,И первый звук ответил чудно мне.О, кто опишет наслажденьеПри первом чувстве силы в нас!Забилось сердце в восхищеньиИ слезы брызнули из глаз!«Он твой — весь этот мир прекрасный!Бери его и в звуках отражай!Ты сильный царь! С улыбкою всевластнойСердцами всех повелевай!»Внимая гордому сознанью,Послушный звук со струн летел,И речь лилась цветущей тканью,И вдохновеньем взор горел.Я жил надеждами богатый…Как вдруг, точа весь яд земли,Явились горькие утраты[88]И в траур струны облекли.Напрасно в дни моей печалиСрывал я с них веселый звук:Они про гибель мне звучали,И лира падала из рук.Прощайте ж, гордые мечтанья!..И я цевницу[89] положилСо стоном сжатого страданьяНа свежий дерн родных могил.Минули дни сердечной муки;Вздохнул я вольно в тишине.Но прежних дней живые звукиМечтались мне в неясном сне.И вдруг — в венце высокого смиренья,Блистая тихою, пленительной красой,Как светлый ангел утешенья,Она явилась предо мной!Простой покров земной печалиЕе воздушный стан смыкал;Уста любовию дышалиИ взор блаженство источал.И был тот взор — одно мгновенье,Блеснувший луч, мелькнувший сон;Но сколько в душу наслажденья,Но сколько жизни пролил он!

. . . . . . . .Прошла чреда душевного недуга;Восходит солнце новых дней.Опять я твой, небесная подругаСчастливой юности моей!Сойди ж ко мне! Обвей твоим дыханьем!Согрей меня небесной теплотой!Взволнуй мне грудь святым очарованьем!Я снова твой! Я снова твой!Я вновь беру забытую цевницу,Венком из роз, ликуя, обовью,И буду петь мою денницу,Мою звезду, любовь мою!Об ней одной с зарей востокаВ душе молитву засвечу,И, засыпая сном глубоко,Ее я имя прошепчу.И верю я, невинные желаньяМои исполнятся вполне:Когда-нибудь в ночном мечтаньиМой ангел вновь предстанет мне.А может быть (сказать робею),Мой жаркий стих к ней долетит,И звук души, внушенный ею,В ее душе заговорит.И грудь поднимется высоко,И мглой покроются глаза,И на щеке, как перл востока,Блеснет нежданная слеза!..

1838, 7 сентября

ПРАЗДНИК СЕРДЦА[90]

О светлый праздник наслажденья!Зерно мечтаний золотых!Мне не изгладить впечатленьяНебесных прелестей твоих.Они на внутренней скрижали,На дне сердечной глубины,Алмаза тверже, крепче стали,Резцом любви проведены.И с каждым трепетом дыханья,И с каждым чувством бытияСвятого дня воспоминаньяВ моей душе читаю я.Но, чуждый черных света правил,Я стража чистой красотыК вратам души моей приставил:То — скромность девственной мечты!И никогда в ней взор лукавыйЗаветной тайны не прочтет,И для бессмысленной забавыВ толпе пустой не разнесет.

1838, 10 сентября

ДВЕ МУЗЫ

С первой искрою сознаньяПоэтической мечтыЯ живу в цепях влияньяДвух наперсниц красоты.Я покорен их веленью;На призывный голос ихВерным эхом в то ж мгновеньеОткликается мой стих.Без него ж, как в сени гроба,Сердце дремлет в тишине…Но не вместе, а особоМне являются оне.Власть равна их надо мною,И задолго напередЯ предчувствую душоюИх властительный приход.Так порой в тоске глубокойВольной грудью вдруг вздохнуИ вокруг себя далекоЯсным взором я взгляну.Наслажденьем в душу канетЖизни светлая струя,И с улыбкой мне предстанетМуза первая моя.Дышит негой грудь царицы,Зноем чувств уста горят,Сквозь шелковые ресницыПылкой страстью блещет взгляд.И, лилейною рукоюБыстро вскинул шелк кудрей,Станет муза предо мноюВ полноте красы своей.Весь в роскошном чувстве млея,Жаждой прелести томим,Остаюсь я перед неюБезответен, недвижим…Вдруг волшебница снимаетРазноцветный с плеч уборИ, ласкаясь, накрываетНа меня воздушный флер.Вмиг светлее пред глазамиВозникает мир иной —Мир, увенчанный цветами!Мир поэзии земной!Безграничная картина!Небо, воздух и земля —Все здесь слито воединоВ цвет прекрасный бытия!Всюду светлою волноюПлещет сердца глубина,И дрожит всей полнотоюЖизни звучная струна!Тает грудь от наслаждений,И, роскошествуя в них,Мощь цветущих песнопенийБьет ключом стихов живых.А в иные дни, средь шумаВеселящихся гостей,Ляжет на сердце мне думаМрачной полночи мрачней.Все темнеет предо мною,Скучен, дик веселый пир,Отзываются тоскоюЗвон стекла и звуки лир.И, покорный управленьюПовелительной руки,Я спешу в уединеньеПить до капли яд тоски.Ноет сердце, ожидаяНовой музы… И онаПредстает ко мне, вздыхая,Будто лилия бледна.Томный взор повит слезою,На устах печаль лежит,Под душевною грозоюГрудь прекрасная дрожит.Вдруг страдалица, с улыбкойРуку сжав мне горячо,Как от ветра колос гибкой,Припадет мне на плечо.Долго грустными очамиМне в глаза она глядитИ дрожащими устамиЧто-то сердцу говорит.Льется в душу тихий шепотВдохновительных речей,Как разлуки грустный ропот,Как напев в тиши ночей.Слыша сердцем эти звуки,Я не помню сам себя,Изнываю в сладкой мукеИ блаженствую, скорбя.А она все развиваетЧерный креп свой предо мнойИ, вздыхая, опускаетНад моею головой.Я смотрю, и мир унылыйГлыбой мертвою лежит.Пред открытою могилойМолодая жизнь стоит,Вьет венок из роз и терний…А над грудами костейСлышен хохот грубой черниИ стенания людей…Рвется грудь моя тоскою,И в страданиях немыхПоэтической слезоюТихо катится мой стих.

12 сентября 1838