Фамильный оберег. Отражение звезды - Ирина Мельникова

– Каскар, а что происходит перед закатом?

– Говорят, хозяин долины не любит, когда по ней ходят в такое время.

– Кто говорит? Хакасы говорят?

– Не все хакасы… Только те, кто знают…

– И ты знаешь?

Он пожал плечами.

– Если Таис захочет – расскажет. А пока не спрашивай…

Закурив новую сигарету, он недолго молчал, затем заговорил снова:

– Хакасы, даже городские, с большим уважением относятся к тому, что за гранью сознания. И древние легенды для них не пустой звук. И то, что говорят шаманы, – свято.

Он встал, протянул ей бидон.

– Молоко вот принес. Парное. Для здоровья полезно.

И, свистнув псу, который затрусил следом, ушел.

Закат догорал. Розовая полоса на горизонте тускнела, словно подернутая дымкой. Остро пахло полынью и еще какими-то травами, с озера потянуло сыростью. Воздух загустел, на степь и сопки наползали синие сумерки. В небе замерцали первые звезды. А над дальней лесополосой взошла луна.

Из юрты вышла Таис, сняла с костра котелок с курицей, позвала ужинать. Татьяна отказалась, лишь попросила кружку. Таис кивнула и принесла пивную. Налила в нее молоко из бидона, подала, все это время пристально рассматривая Татьяну.

– Что-то не так? – спросила она.

– Пей, пей молоко, – отозвалась старуха. – Городские нос воротят от парного. А ты пей, быстрее на ноги встанешь.

И снова ушла в юрту.

Татьяна пила молоко, смотрела, как затихает все вокруг, слушала удивительную тишину вечера. Костер догорал, выбрасывая редкие языки пламени, а потом и он затих. Красные угли постепенно затянуло серой патиной. Стало совсем темно, и пространство резко сократилось. Даже в свете луны сопки и озеро еле угадывались. Раньше за озером были видны поля, лесополосы и склоны дальних сопок, а теперь темнота словно замкнула горизонт.

Татьяна давно уже отставила кружку. Что-то подсказывало: надо вернуться в юрту.

Напряжение, острое чувство, что кто-то пристально смотрит в спину, – все это нарастало по мере того, как сгущалась темнота вокруг. И ведь знала она, что за ее спиной только юрта, но ощущение чужого присутствия не проходило. Луна поднялась выше. Ее свет посеребрил траву, камышовые заросли на берегу и березы на склонах сопки. Сразу открылись дали – призрачные в свете луны, серебристо-золотистые, летучие дали, вплоть до холмов за рекой Абасуг. Но лунный свет принес с собой новый приступ напряжения.

Костер вдруг вспыхнул, взметнулся вверх пучок искр, и снова все стихло. Лишь издалека едва слышно доносилась музыка. «Видно, из лагеря», – подумала Татьяна и подтянула к себе костыли. Зябко ей стало, неуютно. Но тут появился Нохай. Зевнув, он улегся возле ее ног и принялся сонно вздыхать и возиться. Правда, присутствие собаки не избавило Татьяну от тревожных предчувствий. Она подтянула к себе костыли.

И тут снова вспыхнул костер, словно в него подбросили охапку дров. Красные блики прыгали по юрте, но не слышно было ни шелеста огня, ни треска дров. Только Нохай поднял голову и тихо, вкрадчиво заворчал. Татьяна оглянулась на юрту. Позвать на помощь Таис? Каскара? Он наверняка где-то рядом. Но что она скажет им?

Она перевела взгляд на костер и вздрогнула от неожиданности. Между камней костровища вырывалось пламя. А на том камне, где недавно сидела Таис, устроился человек. Женщина. Совсем еще молодая, с едва заметными монголоидными чертами, с отрешенным выражением умного, красивого лица.

Нохай издал тихое, злобное, какое-то тоскливое ворчание и пополз к костру. Медленно, с замиранием сердца Татьяна поднялась со скамейки. Иссиня-черные волосы незнакомки были собраны в высокую, наподобие японской нихонгами, прическу. Из нее торчали длинные то ли спицы, то ли шпильки – наверное, на них и держались волосы. Лицо показалось ей смутно знакомым.

Неодолимая сила влекла ее к этой женщине. Татьяна сделала шаг-другой. Исчезло ощущение тревоги, страх. Женщина по-прежнему не замечала ее. А Нохай подполз к ней и положил голову на колени. Женщина гладила его, а пес повизгивал и старался лизнуть в лицо. Она не отворачивалась и все так же задумчиво смотрела в костер. Отблески пламени играли на ее лице, а Татьяна мучительно вспоминала, на кого же она похожа?

Сделала еще пару шагов. Массивные длинные серьги в ушах и множество тонких и широких браслетов на руках незнакомки отсвечивали червонным золотом в пламени костра. Платье цвета спелой вишни плотно облегало точеную фигуру, спадало на землю тяжелыми складками. На шее у нее сверкало камнями, переливаясь, тяжелое украшение, вероятно золотое, в виде широкого обруча, и не походило ни на что, виденное Татьяной прежде. А на поясе висел то ли длинный кинжал, то ли короткий меч, и его ножны тоже отливали золотом.

Пламя вспыхнуло с новой силой, Татьяне показалось – до небес, ослепив ее на мгновение. Она зажмурилась. А когда открыла глаза, костер едва тлел, а женщины возле него не было. Но она не исчезла. Уходила в степь по лунной дорожке, что серебрила ковыль и протянулась через озеро до самых дальних сопок.

Сложно описать ее ощущения, но Татьяне почудилось, что за ней снова наблюдают, следят тысячи глаз, видят, что творится в душе, и обращаются к ней. Но теперь она ничего не боялось. Вдруг слегка закружилась голова, но сердце перестало тревожно биться, осталось лишь небольшое волнение и… любопытство. Ее словно держали невидимые силы, бережно, чтобы не навредить, но желавшие поделиться какой-то тайной – неведомой, но очень важной для нее.

Женщина обернулась и сделала приглашающий жест рукой. Она звала, манила за собой. И Татьяна вспомнила, кого напоминает ей незнакомка. Это ведь тетя Ася! Молодая, с той давней фотографии, где она в светлом платье в горошек…

Теперь уже безбоязненно она шагнула за женщиной. Ничего не изменилось в мире. Где-то кричала ночная птица. Остывая, дышала теплом степь, одуряюще пахли травы. Татьяна ощущала себя крошечной, несоразмерной громадному звездному небу, громадной степи и стеклянно-синему зеркалу озера, блестевшему впереди. Нохай, прильнув к земле, полз за женщиной и тихо повизгивал, высунув от усердия язык.

Видно, от волнения дыхание сбилось. Татьяна остановилась, чтобы перевести дух. Женщина оглянулась и снова махнула рукой. Озеро было совсем близко. Тихо шуршали камыши, плескались волны, набегая на песчаный берег. Татьяна видела все отчетливо, словно днем.

Но тут Нохай вскочил на лапы и отчаянно залаял. А в том месте, где стояла женщина, взметнулся ослепительный столб света и ушел в небо. Пес оглушительно залаял в темноту. Кого он увидел? Во все стороны и сзади – ни малейшего движения. Татьяна сделала шаг, и тут же Нохай, скуля, ринулся вперед. Тело огромного пса было напряжено, как струна, на морде застыло безумное и вместе с тем жалкое выражение. Нохай не бежал. Он рвался в атаку. Татьяна поняла: пес в любую секунду готов к битве не на жизнь, а на смерть, и к тому же ужасно боится. Но с кем драться? Кого бояться? Нигде никого! Мертвая тишина, дремотный покой степи…