Праздничный костер Макеры - Клара Моисеева

Бахаго умолк – он увидел слезы на глазах жены. Он понял, что она думает о пропавших сыновьях. Эти мысли не покидают и его. Он думает об этом постоянно, когда месит глину, когда лепит головы великих предков обба, когда просыпается темной ночью в душной хижине. Должно быть, сыновья точно так же думают о своей матери, о своем отце. Когда же он увидит их?

Где же сыновья Бахаго?

Прошло десять лет с того памятного дня, когда трое старших сыновей Бахаго были уведены жрецами уму-чукву. В памяти Бахаго на всю жизнь остался этот жаркий день на базаре в Кано. Веселые шутки, смех детей и вопли матери, бившейся на земле от горя и отчаяния.

И сыновья Бахаго не забыли тот день. Хоть жизнь их переменилась.

Когда жрецы уму-чукву похитили их и спрятали в одном из домов на окраине Кано, братья звали на помощь, били кулаками в стену, кричали и просили отпустить их к родителям. А когда они, обессилев, стали горько плакать, растирая кулаками распухшие от слез глаза, появился старый жрец аро с миской горячей похлебки. Мальчишки не ели весь день. Они проглотили похлебку и тут же свалились в тяжелом дурмане. Очнулись они уже поздней ночью. Крепкая, сплетенная из прутьев клетка покачивалась на спине верблюда, словно лодка на волнах. Старший из братьев, Мафи, хотел было подняться, но стукнулся головой о клетку и упал на своих братьев. Над ними было черное звездное небо. Вокруг тишина, только погонщик с хлыстом плелся рядом и приговаривал что-то на непонятном языке. Братья ничего не помнили и долго не могли понять, что с ними произошло. Они спрашивали друг друга, пытаясь вспомнить, что было на базаре в Кано. Первым пришел в себя Мафи. И когда он понял, что их куда-то увозят, стал кричать, ломать клетку, проклинать жрецов:

. – Проклятые жрецы! О мы несчастные, всеми покинутые! Нас увозят! Нас обманули! О, мы никогда не увидим отца Бахаго! О, мы никогда не увидим Мать Макеры! Прощай, Слоновья Тропа! Прощай, саванна! Прощай, саванна! Великая беда пришла! Зачем она пришла?

Так причитал Мафи, покачиваясь и обливаясь слезами. Братья, обнявшись, рыдали.

– Нам дали сонной травы! – закричал Мафи, поняв причину своего беспамятства.

И тогда братья увидели верблюда, идущего позади, и на нем жреца аро. Он дал знак погонщику, и плеть со свистом обожгла руки, вцепившиеся в крепкие прутья клетки. Мафи съежился, сжался в клубок и опустился рядом с плачущими братьями. Так прошла ночь. А наутро жрец аро подошел к ним и сказал, что, если они будут выть, кричать и ломать клетку, он оставит их без еды. да еще велит отхлестать плеткой. А если будут вести себя хорошо, то он накормит их и даже позволит выйти из клетки поразмяться.

– Отпусти нас домой, покажи нам дорогу в саванну! – взмолился Мафи. – Отец и мать ищут нас. Макера плачет. Мы никогда еще, ни разу в жизни, не расставались, отпусти нас!

– Ты глуп, как теленок ориби, – рассмеялся жрец аро. – Зачем же я сопровождаю вас? Не затем ли, чтобы доставить во дворец Эдо? Ведь я получу награду за свою хитрость.

И снова Мафи завыл и забился о стенки клетки, а братья вторили ему дружным плачем.

– Не войте, несчастные щенки! Я не стану продавать вас на корабль. Вы попадете во дворец божественного обба. Вам выпало великое счастье, а вы воете, как голодные псы.

– Во дворец великого обба? – Сердце Мафи сжалось от страха.

Кто он, великий обба? И что с ними сделают? Что будет с отцом и матерью? Что станет делать без них Макера?

Мафи ничего не знал о великом обба, ничего не знал о городе Эдо. Он знал и любил саванну, и ему больше всего в жизни хотелось вернуться в свою хижину и скорее обнять маленького Макеру. Мафи очень любил Макеру и не мог себе представить жизнь вдали от младшего брата.

– Эй, скажи нам, кто такой великий обба? И что это такое Эдо? – спросил Мафи жреца. – Сколько времени надо пробыть там? Когда можно будет вернуться в саванну?

В ответ Мафи услышал громкий смех. Жрец просто надрывался от смеха. Мафи не получил ответа. Его братья непрестанно задавали ему вопросы. Но что он мог им ответить? Они то и дело вспоминали Слоновью Тропу, вспоминали пиршество перед уходом в Кано, когда мать дала им большую миску фуры, надоила свежего козьего молока, и у каждого в руках была ложка, сплетенная из тонкой сухой травы.

Мафи старался восстановить в памяти все, что произошло в Кано. Они беспечно стояли возле алтаря жрецов уму-чукву и прислушивались к непонятному лепету старика в белом покрывале. И зачем только они подошли к этим жрецам? Что им нужно было у чужих алтарей? Если бы они вместе с Макерой вернулись в дом красильщика, не случилось бы с ними этого несчастья.

Много-много дней тряслись они в этой клетке. Братья плакали и жаловались, когда затекали ноги. Иногда удавалось уговорить старика, и он развязывал веревку, раскрывал клетку и выпускал их, чтобы побегать немного. Но при этом он не расставался с плеткой.

Настал день, когда верблюд остановился у ворот большого, красивого города. Погонщик открыл клетку и велел братьям выйти. Они были у ворот Эдо, столицы богатого царства. Жрец аро привез их, чтобы продать во дворец божественного обба. Охраняемые плетью, братья пошли по зеленым, с красивыми домами улицам Эдо. Здесь было столько всего удивительного, что Мафи не переставал восхищаться.

– Никогда не поймешь, что такое Эдо, пока сам не увидишь, – говорил он, тараща глаза и стараясь рассмотреть людей, дома, растения.

У ворот дворца братьев стал осматривать старший охранник. Он велел открыть рот и показать, целы ли зубы. Проверил руки и ноги, нет ли переломов, спросил, не болят ли глаза. И когда убедился в том, что мальчишки здоровы, он уплатил жрецу аро положенное и велел одному из воинов, стоявших у ворот, отвести новичков во двор охранников. Там их должны были обучить трудному и почетному делу – стоять на страже во дворце.

Им бы горевать сейчас и плакать о потерянной свободе, но они еще не поняли своего несчастья. Потрясенные богатством дворца, они даже перестали думать о своих близких, о Слоновьей Тропе. Они шли за охранником из одного двора в другой и молча рассматривали все невиданное и небывалое.

– Смотрите, – толкнул Мафи братьев, – вот таких великанов можно вырезать из черного дерева. Клянусь, этого не умеют в саванне. Посмотрите, эти громадные статуи поддерживают головами крышу. А какая резьба на этой крыше из дерева! Там, должно быть, очень прохладно. Вокруг столько красивых деревьев растет! И птицы поют, как на рассвете в лесу. Вот где живет божественный обба! Как много ему нужно дворов, домов, галерей и садов! А сколько воинов здесь! Сколько рабов и слуг!.. Для чего эти пестрые птичьи перья? А как красиво здесь одеты женщины!

Только поздно ночью, оставшись втроем на жесткой циновке, братья погоревали о близких, вспомнили саванну и старейшину племени Маваки.

– Если бы он знал, что нас похитили, – прошептал на ухо младшему брату Мафи, – он бы поставил на свой алтарь хорошие приношения и выпросил бы нам свободу. Но как он узнает?

Они уснули, не успев даже поговорить о том, что их тревожило. Во сне они снова были дома, в родной саванне. И Мафи, как бывало прежде, торопился к праздничному костру с барабаном на голове. Но вдруг барабан стал невероятно тяжелым, и юноша вместе с ним угодил в костер. Тело его обожгла резкая боль. Он вскочил с криком от удара кожаной плети. Точно так же вскочили его братья. Перед ними был старый воин, который должен был научить их премудрости стоять на страже.

– Если вы сами не будете подниматься на рассвете, – сказал старый воин, – то вас подымет моя плеть. Будьте послушны и преданны божественному обба, тогда вы получите хорошую службу и щедрое вознаграждение. Если же проявите непокорность, то вас продадут белым, и корабль увезет вас туда, откуда никто никогда не возвращался.

Дрожа от страха и глотая слезы, мальчики пошли вслед за воином, который был известен среди молодых охранников как человек суровый, строгий и взыскательный. Его боялись и покорялись ему беспрекословно. Так сделали и сыновья Бахаго.

Очень скоро Мафи научился подниматься вместе с солнцем, без плети старого воина. Он будил братьев и сам старался растолковать все то, что им внушал строгий наставник. Постепенно все трое усвоили, что, стоя на страже в покоях божественного обба, нельзя даже чихнуть, нельзя повести глазом, нельзя вымолвить и слова. Нужно стоять безмолвно и недвижимо, как стоят бронзовые статуи в громадных, с богатым убранством комнатах дворца. Их учили кланяться важным сановникам, различая их по одежде и по количеству бус, которые украшали шею каждого знатного господина. Их учили падать на землю и долго лежать, уткнувшись носом, не шелохнувшись, если доведется встретить божественного обба.

– Запомните, щенки: великий обба – бог на земле, – говорил им старый воин.

Первое время было очень трудно. Казалось, что никогда не поймешь весь сложный порядок жизни в этом дворце, в этом богатом и страшном святилище, где обитал бог страны Эдо. Каждый вечер, перед сном, братья со слезами и болью в сердце вспоминали родной дом. Они укладывались на одной циновке, обнявшись, и засыпали с чувством страшной, невозвратимой потери. Их никуда не выпускали, и они понятия не имели, как можно бежать из этой западни.