История группы «Звуки Му» - Сергей Гурьев

IX. ПРОРЫВ НА ЗАПАД И АЛЬБОМ С БРАЙАНОМ ИНО

Осенью 1988 года «Звуки Му» вступили в полосу заграничных гастролей. Процесс начался с Венгрии, куда по рекомендации Троицкого группа выехала на фестиваль «Hungary Carrot» («Венгерская морковка»). Это был весьма авторитетный, престижный форум альтернативной музыки: достаточно сказать, что в его программе значился Джинджер Бейкер. Увы, до «Морковки» бывший барабанщик Cream не доехал, будучи снят в промежуточном аэропорту с самолета из-за наркотической интоксикации.

Наши герои едва не попали в сходную ситуацию, но вышли из нее с честью. За сорок минут до выхода на сцену почтительные венгры внесли в гримерку «Звуков Му» ящик пива и ящик вина. Девственные в плане масштабов заграничного сервиса братья Мамоновы потребовали от Липницкого выяснить, что это значит. Получив предсказуемый ответ, они за полчаса набрались до состояния глубокого сна. В шоке от происходящего стали напиваться и остальные члены группы. Но в конечном счете железная воля подсознания Петра Николаевича заставила его очнуться, жестоко оживить брата, и в последний момент вся группа вылетела на сцену – в полубезумном состоянии. Играли агрессивно, раскованно, блестяще – по воспоминаниям членов ансамбля, это был их лучший зарубежный концерт вообще. Овации были столь сильны и продолжительны, что выступавшие после «Звуков» Pere Ubu в течение получаса (!) не могли выйти на сцену.

Вслед за Венгрией последовала Италия, куда «Звуки Му» полетели вместе с «Браво» и «Телевизором». Рим, Падуя, Турин. Но устраивали все это люди, близкие к коммунистам («Unita»), и результат получился соответствующий. Если в Венгрии группа получила адекватную, целевую аудиторию, то здесь – более случайную и праздную, да еще и с поправкой на достаточно спокойное отношение к рок-музыке, традиционно процветающее в Италии. Однако никто особо от этого не расстроился, ибо ансамбль находился в состоянии глубокого алкогольного анабиоза. К примеру, когда год спустя, во время повторных гастролей на Апеннинах, местные журналисты поинтересовались мамоновскими впечатлениями от прошлогоднего турне, Петр Николаевич простосердечно ответил: «Извините, ребята, я в Италии раньше никогда не был».

Далее, уже весной 1989 года, была Варшава. С муками освобождавшаяся от советского ига Польша ненавидела все, что к востоку от Бреста, и годом раньше дружно освистала «Машину времени». Когда «Звуки Му» заиграли свою новую «цивильную» программу, публика машинально решила, что это очередной Макаревич, и стала забрасывать ансамбль яблочными огрызками. В дело был экстренно пущен «Серый голубь», и его старый добрый варварский примитивизм дал полякам понять, что перед ними группа антисоветская – и, стало быть, «своя». Свист плавно перешел в аплодисменты.

Но поездка в Польшу состоялась уже после еще одной важнейшей вехи в истории «Звуков Му» – записи альбома в продьюсе легендарного Брайана Ино. Бывший клавишник Roxy Music и продюсер лучших альбомов U2 и Talking Heads, Ино тогда со своей супругой Энтией Норман-Тейлор возглавил небольшой лейбл «Опал Рекордз» (Opal Records), специализировавшийся на выпуске некоммерческой музыки. Когда на Западе по поводу России начался околоперестроечно-горбачевский бум, Ино решил пошарить в этой огромной и загадочной стране на предмет музыкальной экзотики. Троицкий, уже зарекомендовавший себя в глазах «зарубежных специалистов» в качестве надежного поводыря-Вергилия по кругам русского рока, посоветовал Ино обратить внимание на «Звуки Му». Тот решил, что это – «своеобразный маниакальный минимализм», а Мамонов – «удивительный и страшный тип, явившийся словно из какого-то глубокого средневековья». Назревала запись. Бюджет у Ино был скромный, и он сразу стал на всем экономить. Выяснилось, что прямо в Москве можно дешево арендовать студию ГДРЗ (Дома Радио) на улице Качалова и записать все там. А уже сведение делать в надежном Лондоне, куда к тому же можно не тащить всю группу, ограничившись Мамоновым-художником и Липницким-директором.

Увы, опытнейший Брайан Ино не знал великой русской поговорки про бесплатный сыр в мышеловке – куда и попался. Первой крупной неприятностью для него стало общение с общественным туалетом ГДРЗ, откуда он всякий раз выбегал с мученическим выражением лица и долго потом тяжело дышал у открытой форточки. Более криминальным моментом стало отсутствие в студии миди-пульта, из-за чего не удалось обработать звук баса и барабанов. В итоге он остался таким же случайно-левым, как был записан, и ритм-секция просела. Наконец, Мамонов, как это уже повелось в студийных условиях, слишком усердно старался петь правильно и точно – с предсказуемо-унылым результатом.

Запись заняла 12 ноябрьских дней 1988 года. Новый этап мучений начался уже в следующем году, в ходе лондонского сведения. В промежутке Петр Николаевич впал в очередной запой, разгар которого пришелся на момент прилета в Лондон, где на 10 дней была заказана дорогущая «Air Studios» Джорджа Мартина на Оксфорд-стрит. Ино поселил Мамонова с Липницким на квартире своего друга-продюсера Майкла Брука (известного на постсоветских просторах, в частности, по своему совместному с армянским дудукистом Дживаном Гаспаряном альбому «Black Rock»). Ничего не подозревающий Брук в тот момент безмятежно находился на гастролях. За три дня была полностью истреблена коллекция старинных вин хозяина квартиры, которую он собирал в течение 10 лет. Вернувшись с гастролей, Брук буквально остолбенел. Светские хроники английских газет запестрели заголовками: «Русские выпили коллекцию вина известного лондонского музыканта».

На протяжении всего сведения примерно раз в два часа Мамонова одолевал зеленый змий. В этих случаях он, не выходя из студии, с головой залезал в свою черную сумку – якобы в поисках конспектов – и прикладывался к фляге. Молодые звукоинженеры «Air Studios» поражались: русский музыкант, ознакомившись со своими таинственными заметками, из злого вдруг становился добрым.

По мнению Липницкого, самым фатальным оказалось то, что Мамонов Ино не доверял. Еще в самом начале процесса, когда Александр Давидович сообщил другу о готовности Брайана продюсировать альбом, Петр Николаевич сделал козью морду и сказал, что предпочел бы Кэптена Бифхарта или, на худой конец, Фрэнка Заппу. Даже в Roxy Music он, дескать, всегда больше уважал одержимого половыми бесами Ферри, нежели плешивого интеллигента Ино.

Поэтому при окончательном сведении старый тоталитарист Мамонов порой просто не подпускал обходительного продюсера альбома к пульту – и делал все сам. Слишком хорошо воспитанный Ино только разводил руками. А так как Петр Николаевич традиционно хотел, чтобы все было «солидно и по-взрослому», итогом его стараний стал скучный вылизанный звук, не содержавший и тени фирменной «звукомушной» маниакальности.

«Самобытность, энергия, чумовой стержень – всех этих качеств группы на альбоме в который раз передано не было, – комментирует Паша Хотин. – В студии Петя все это всегда старался подавить. Ведь по-человечески он был самый сумасшедший! Нужно было отстранять его от записей. А он лез – на „отходняках“. Старался петь наиболее верно и наиболее скучно. Самопродюсирование почти всегда кончается крахом! Тут нужен человек со стороны. Что же касается Брайана Ино, то для „Звуков Му“ лучшим продюсером был бы не тонкий эстет, а человек, знающий толк в элегантной грубости. Ино для нас оказался слишком интеллигентен».

Лишь под конец микширования Липницкий убедил Мамонова «сделать Брайану подарок» и позволить ему собственноручно свести хотя бы один из 10 треков альбома – пресловутую «Гадопятикну» (включая ее, пять композиций для «опаловского» CD Ино отобрал с «Крыма», четыре с «Простых вещей» и одну – «Забытый секс» – с еще не записанной «Транснадежности»). Но и «Гадопятикна» прозвучала здесь по настроению бледнее, чем «крымский» оригинал, – а, пожалуй, главным достижением записи стала архирафинированная «Сумасшедшая королева»: именно здесь иновский продьюс даже при мамоновском диктате оказался наиболее органичен. 

Ты ничего не говоришь, ты только смотришь и молчишь.Смотришь. Молчишь.Ты не ходишь никуда, и не уходишь никогдаТы рядом всегда. Рядом всегда.Только не лезь ко мне со своей бесконечной едойТолько не лезь ко мне со своей бесконечной мольбойКоролева ты моя, сумасшедшая.Ты возьми мой карандаш, и нарисуем домик нашТак не похожий на шалаш.И станцуем на столе то, что я думал о тебе.То, что подумал вчера…

Так или иначе, выпущенная «Опалом» и поддержанная супердистрибьютором WB пластинка за две недели разошлась тиражом 35 тысяч экземпляров. Авторитетный журнал «Village Voice», оценивая сразу три альбома русских «независимых» групп, почти одновременно появившихся на американском рынке, поставил по 5-балльной шкале «Звукам Му» 4–, тогда как «Radio Silence» БГ – лишь 2–. Зато аж 5 баллов получила «Группа крови» «Кино», выпущенная Джоанной Стингрей фактически в первозданном виде на «Red Wave»: беспристрастные рецензенты весьма адекватно оценили сравнительную степень аутентичности всех трех релизов. Кстати, в то же самое время на московском «черном рынке» зарубежный винил «Аквариума» стоил 100 рублей, а «Звуков Му» – 120. Все покупатели «опаловской» пластинки видели на ее обложке авангардно-загадочную рожицу, принадлежавшую, что любопытно, кисти художника Юрия Родина, в незапамятные времена работавшего с Мамоновым в журнале «Пионер»: Брайан Ино самолично выбрал это произведение из множества вариантов, предложенных Петром Николаевичем. К слову, Родин впоследствии стал основным дизайнером практически всех изданных альбомов ансамбля.