История группы «Звуки Му» - Сергей Гурьев

Первое американское турне ансамбля проходило сугубо по Восточному побережью: за Нью-Йорком последовали Вашингтон, Бостон… Особенно заметной вехой стали два концерта на семинаре по современной музыке в Линкольн-центре, где в паре со «Звуками Му» играли их недавние инди-кумиры The Residents. Кумиры в данном случае не побрезговали коммерцией, украсив свою, как всегда, авангардную программу шоу с девушками – и, насмотревшись на русских законченных радикалов, долго не могли прийти в себя. Год спустя «резидент» Рэнди Фокс в интервью Липницкому сказал: «Я всегда думал, что Европа может удивить США какими-нибудь идеями, изысками, но не мог и предположить, что какая-то группа из России окажется куда более дикой, чем все американские группы, которые я когда-либо видел».

После одного из концертов тура Мамонов в гримерке обливался потом, и тут раздался голос охранника, сообщавшего, что с группой хочет побрататься некая женщина. Все посмотрели в дверной проем, где суетилась какая-то немолодая хиппушка неопрятного вида, в поношенных джинсах и линялом свитере. «Не пускать!» – отрезал Петр Николаевич. И лишь в последний момент просвещенный Липницкий с трудом опознал в изгоняемой еще одного инди-кумира ансамбля – Лори Андерсон. Едва не замордованную создательницу Big Science не без труда удалось втащить обратно. «O, yes! – сдавленно прохрипела она. – Поздравляю с таким дебютом в Нью-Йорке!»

Рецензии в прессе также были, в общем, положительными – по крайней мере, по сравнению с откликами на отчаянно раскручивавшийся в то же время «Radio Silence». Если, скажем, в Англии отдельные СМИ сравнивали наших героев с дублирующим составом Gong, то здесь их по звучанию уважительно сопоставляли с Talking Heads, а по подаче – с Джеймсом Брауном, Миком Джаггером и Дэвидом Бирном. От подобных ассоциаций крыша у «Звуков Му» неизбежно отъезжала все дальше и дальше.

XI. «ИГЛА»

Помимо кучи зарубежных гастролей, начало 1989 года ознаменовалось еще одной вехой в жизни лидера группы: в прокат вышел фильм Рашида Нугманова «Игла». Главную роль там исполнил Виктор Цой, а Мамонов сыграл злого доктора-наркобарона, подсаживающего на иглу подругу героя. Сейчас фильм кажется довольно схематичным, но тогда, на волне перестроечной романтики, имел огромный успех. Тот факт, что в нем оказались заняты лидеры питерской и московской «независимой» рок-сцены, казался символом очередного прорыва «подпольного» искусства на большую арену. «Из банального боевика Нугманов сделал – не без помощи Цоя и Мамонова – культовую героическую сагу» , – писал позднее журнал «Fuzz». Стоит также напомнить, что в тот период вся страна с упоением слушала альбом «Группа крови».

«Игла» стала возможна исключительно благодаря случайному стечению обстоятельств. Изначально Нугманов был реальным деятелем рок-движения: издавал в 1983–84 годах в родной Алма-Ате рок-самиздатовский журнал «ЗгГа», размножение которого было пресечено КГБ. В 1986 году он в рамках курсовой работы ВГИКа снял культовую документальную короткометражку о питерском роке «Йя-Хха» с участием «Зоопарка», «Кино», «Алисы» и Гребенщикова. В июле 1987 года на XV МКФ в Москве «Йя-Хха» получила приз ФИПРЕССИ имени Андрея Тарковского.

На волне этого успеха месяц спустя Нугманов, будучи студентом третьего курса ВГИКа, получил от студии «Казахфильм» предложение стать режиссером фильма «Игла», сценарий для которого написали два других молодых деятеля «казахской волны» – Бахыт Килибаев (будущий создатель легендарной серии рекламных роликов «МММ» и клипа «Иду, курю» группы «Ноль») и Александр Баранов. Предыдущий режиссер, уже успевший потратить часть бюджета, руководством студии от поста был отстранен. Подобная ситуация в условиях СССР еще за полгода до того была бы немыслима, но перестройка творила такие чудеса, что Нугманов дерзко выставил руководству «Казахфильма» категорическое условие: в фильме должны были сниматься непрофессиональные актеры – Цой и Мамонов. Загнанной в угол республиканской киностудии деваться было некуда.

«Так получилось, что Пете Мамонову я предложил совместную работу еще за полгода до съемок „Иглы“, – вспоминает Рашид Нугманов. – У меня был такой спектакль, сделанный по Достоевскому – „Кроткая“. Анатолий Васильев, мой педагог по актерскому мастерству во ВГИКе, предложил мне повторить эту постановку в его театре – он как раз тогда получил помещение на улице Воровского. И я обратился к Пете, рассказал ему о своей затее и получил принципиальное согласие. А когда подвернулась „Игла“, я ему позвонил и сказал, что есть возможность сделать фильм, и он без колебаний согласился сыграть. Разумеется, сценарий „Иглы“ был написан совсем не для Цоя и Пети Мамонова».

Любопытно, что работа над «Иглой» стартовала со съемки на 35-миллиметровую черно-белую пленку сцены с Мамоновым и Цоем в интерьере московской квартиры Паши Хотина. «Что у меня дома снималась „Игла“, я был не вкурсе, – рассказывает Хотин. – Часто уезжал, оставлял друзьям ключи… Сам фильм потом произвел неоднозначное, но сильное впечатление. Когда на экране показали натуральную задвижку человека по вене, мне стало очень нехорошо – пронзило от макушки до пяток. Я даже вышел из зала. Более антинаркотической картины не припомню».

Локальные показы «Иглы» в СССР начались еще осенью 1988 года. В сентябре фильм получил приз киноклубов СССР на фестивале «Золотой Дюк» в Одессе. В ноябре Нугманов и Мамонов вдвоем представляли «Иглу» в Московском Доме кино, отвечая на вопросы со сцены. Далее началась демонстрация фильма в отдельных городах, выливавшаяся порой в форменное безумие. Аншлаги и драки перед кинотеатрами, обездоленные просачивались в зал через вентиляционные системы и коммуникации…

Госкино ничего не оставалось, кроме как присудить «Игле» первую прокатную категорию, и в феврале 1989 года фильм появился одновременно на сотнях киноэкранов по всему Советскому Союзу. В итоге картина вышла на второе место по прокату среди советских фильмов 1989 года – после «Интердевочки» Петра Тодоровского.

Для Мамонова роль злого доктора оказалась не более чем «пристрелкой» к кино: например, как выяснилось, актерской речью он на тот момент владел еще очень слабо. Рецензенты «Иглы» разных лет отмечают, в первую очередь, его непревзойденную пластику, которая даже в этих нестандартных условиях никуда деться не могла. В герое Мамонова видели и «харизматическую личность с пластикой обколовшегося мима», и «завораживающую смесь балетного танцора с паралитиком», и «мафиозного персонажа, опереточная пластика которого сводит на нет какой бы то ни было пафос борьбы с ним как с социальным злом», и еще много кого.

Так или иначе, фильм «Игла» как бы невольно обозначил: если главным героем питерского рока является Виктор Цой, то московского – Петр Мамонов. Кроме того, тот факт, что картина стала одним из лидеров кинопроката, неизбежно поднимал социальный статус лидера «Звуков Му» на новую высоту.

XII. РОКОВОЙ КРИЗИС

К осени 1989 года Мамонов с особенной остротой ощутил накопившееся недовольство положением дел в своем ансамбле. Он находился в зените славы, перед ним открывались все сцены мира, а группа его достигла какого-то потолка в своем развитии – и потолок этот лидера не удовлетворял. Он хотел добиться в звучании группы сплошной «стены звука», а этого не получалось и близко. Музыканты, как считал Мамонов, почивали на лаврах. Сыграл свою роль и финансовый вопрос. К примеру, на концертах Петр Николаевич нередко в экстазе сгрызал до основания или разбивал об пол дорогие микрофоны, а потом их стоимость вычиталась из его гонорара… И вот, собрав всех членов группы на одной из первых же после возвращения репетиций, Мамонов объявил: «Мы с вами вместе сделали уже все, что могли, а теперь я хочу поработать с братом вдвоем». Потрясенный Липницкий сказал: «Как ты можешь так поступать с людьми?! Ты же бросаешь их на произвол судьбы!» Но Мамонов был уже готов на все, чтобы освободиться от «балласта», – даже отказаться от названия проекта. Это означало, что «Звуки Му» должны были прекратить существование на пике своих концертных возможностей, в ситуации сказочного контракта с «Oпалом» и «Warner Brothers».

Лидером ансамбля, по-видимому, двигал целый ряд мотивов. Во-первых, он хотел освободиться от директорства Матвеева с Липницким и передать бразды правления в руки своей преданной жены Ольги. Во-вторых, он – в чем-то небезосновательно – считал, что клавиши и барабаны в «Звуках Му», может быть, и хорошие, но играют не совсем то, что бы ему хотелось. Про бас и говорить нечего. «Эти люди [4] больше не могли, а Петру нужно было больше », – вспоминает Ольга Мамонова.

Клавиши Петру Николаевичу тогда вообще надоели как инструмент, ему хотелось создать чисто гитарную группу, но – с массой театральных эффектов, экспериментов и т.п. На Мамонова, несомненно, оказал воздействие визуальный ряд The Residents, увиденный им в Линкольн-центре, да и популярное в то время в эстетских кругах видеошоу Лори Андерсон, которую он, напомним, совсем недавно едва не вытурил взашей из гримерки. К концу 80-х эстетика new wave по сути дела и впрямь исчерпала себя – наиболее чуткие ее представители судорожно искали новые пути… Но объективно, разрушая органично сформировавшийся самобытно-эклектичный канонический состав «Звуков», успевший захватить известный плацдарм на материке западного индепендента, Мамонов становился на путь самоуничтожения. Истребив стилистически небезупречные элементы своего коллектива, он не имел в распоряжении достаточных средств, чтобы полностью законопатить возникающие бреши.