Вторая кожа - Эрик Ластбадер

— Ей лучше, Рич, действительно лучше, — ответила Маргарита, усаживаясь в пододвинутое им кресло.

Купер всегда выглядел элегантно. Он свободно говорил на всех языках романской группы, а теперь брал уроки японского и прекрасно адаптировался к различным культурам и точкам зрения, что другие часто принимали за поверхностность. Но те, кто недопонимал его, давали ему таким образом преимущество, которым он прекрасно умел пользоваться. Ричу было уже за сорок, но взлохмаченные светлые волосы и живые голубые глаза придавали ему мальчишеский вид. Низенький и плотный, он обладал поистине неиссякаемой энергией — Маргарита не знала другого человека, который был бы способен провести пять дней на демонстрации мод в Милане, слетать в Токио, затем на неделю в Париж и вернуться в офис в полностью работоспособном состоянии. Больше всего на свете он любил путешествовать, встречаться с новыми людьми и завоевывать их доверие.

Рич был влюблен в «Серениссиму» с самого начала и очень гордился ее огромными успехами. Время от времени он поднимал вопрос об акционировании компании, но Маргарита была категорически против этого.

— Только подумай, какие дополнительные средства можно было бы привлечь! — возбужденно восклицал он. — Целую кучу, красавица!

Но она продолжала говорить «нет». Акционирование означало совет директоров и угрозу захвата контроля над компанией, если не полное овладение ею посторонними лицами. Маргарита уже сталкивалась с подобными вещами. «Что наше, то наше, — твердо говорила она ему. — И я хочу, чтобы и впредь все оставалось по-прежнему».

— Ну что ж, введи меня в курс дела, — сказала Маргарита, открывая кейс, битком набитый бумагами.

Весь следующий час Рич рассказывал: о доходах, которые за последний квартал выросли на тридцать процентов; о новой научно-исследовательской разработке — ночном креме, снимающем последствия неумеренного употребления алкоголя и недосыпания; о пользующихся налоговыми льготами отделениях — их было уже семьдесят пять, и это число все время росло; о германском направлении — два опытных парфюмерных отдела, открытых у Кауфгофа и Карштадта, имели ошеломляющий успех, и этой весной в Берлине и Мюнхене должны были открыться два первых модных магазинчика. Рич как раз только что закончил переговоры с немецкими партнерами, которые намеревались построить и эксплуатировать эти магазины.

В панегирике Рича не было ни одной грустной нотки, и все же, наблюдая за ним, Маргарита никак не могла избавиться от впечатления, что он чего-то недоговаривает. Купер все время нервно вертел в руках свою серебряную авторучку фирмы «Пеликан» — подарок немцев — и, казалось, торопился выложить все новости вместо того, чтобы посмаковать их, на что имел полное право.

Когда он закончил свою речь и Маргарита подписала контракты, которые он перед ней выложил, она пристально посмотрела на него и сказала своим обычным, ничего не выражающим голосом:

— Ну, ладно, что случилось? Рассказывай!

Некоторое время Рич молча вертел свой «Пеликан» между пальцев на манер девушек-барабанщиц на парадах. Затем резко отодвинул от стола свое кресло, раздвинул тяжелые занавеси и выглянул в окно, из которого открывался вид на реку Хадсон и окутанный туманной дымкой индустриальный Нью-Джерси.

— Рич?..

— Лучше бы ты сегодня не приходила.

— Что?

Он повернулся к ней лицом.

— Я написал письмо. Сегодня утром его должны были напечатать и отправить в офис Тони.

Маргарита поднялась с кресла, сердце ее учащенно забилось.

— Какое еще письмо? — Она заметила, что он глубоко вздохнул, чтобы собраться с духом, и от нехорошего предчувствия у нее пересохло в горле.

— Я продал свою долю, красавица.

Совершенно ошарашенная, Маргарита взглянула на своего компаньона и сказала первое пришедшее на ум слово:

— Черт!

Это слово слетело у нее машинально, как случается с водителем, навстречу машине которого неожиданно вылетает другая и который понимает, что ничего не может уже сделать, кроме как приготовиться к столкновению и надеяться, что ремней безопасности и надувной подушки окажется достаточно, чтобы спасти ему жизнь. Что же теперь сможет спасти ее? — подумала Маргарита.

Наконец шок прошел, и женщина обрела дар речи.

— Ублюдок, зачем ты это сделал?

Оробев от вида охватившей ее ярости, он пожал плечами:

— Из-за денег. Зачем же еще?

— Из-за денег? — Маргарита не могла поверить своим ушам. — Ты хочешь сказать, у тебя мало денег, ты мало зарабатываешь?

Рич снова пожал плечами:

— Достаточно денег никогда не бывает, красавица.

— Перестань! — выкрикнула она. — У тебя больше нет права называть меня так.

Он побледнел от обиды и отвернулся к окну.

— Теперь ты видишь, что лучше бы тебе было прочитать письмо.

Маргарита потерла кончиками пальцев пульсирующие виски, потом подошла к буфету, налила себе стакан воды и, поискав в сумочке успокоительное, проглотила его, запив глотком воды. Потом вытерла губы и повернулась к нему.

— Почему же ты не сказал мне об этом раньше?..

— Потому, что ты не была здесь уже несколько месяцев!

Теперь они стояли лицом друг к другу, как два животных, попавших в перекрестие прожекторных лучей, перепуганные, не знающие, что им предпринять дальше.

— Рич, — она протянула к нему руку, — давай поговорим об этом сейчас. Еще не поздно...

— Уже слишком поздно, Маргарита. Вчера вечером я подписал все документы. Дело сделано.

Она заглянула в его голубые глаза, пытаясь понять в чем тут дело. Это было на него не похоже. Как будто перед ней стоял абсолютно другой человек, а не тот Рич, с которым ее связывали двадцать лет партнерства. Сколько раз он бывал в ее доме, присутствовал на первом причастии Фрэнси, купил ей лохматого игрушечного медведя в рост человека, которого она до сих пор любит, а в прошлом году подарил девочке громадную систему мультимедиа — со стереодинамиками и всем прочим — к ее новейшей модели «Макинтоша». И вдруг это предательство. Почему? Неужели из-за денег?

— И кому же ты продал?

— Ради Бога, послушай, красавица, ничего изменить нельзя. Я останусь работать здесь, подписал рабочий контракт...

— Контракт! — В ее голосе звучала презрительная насмешка. — Наемный работник в своей собственной компании. — Она затрясла головой и вцепилась руками в свои густые темные волосы. — Мадонна, послушай сам, что ты говоришь. Ты что, не понимаешь? Эти недоноски, кем бы они ни были, владеют тобой. В тот момент, когда они будут несогласны с твоими решениями, или им не понравится то, как ты работаешь, или даже костюм, который ты носишь, а может быть, то, как от тебя пахнет, тебя вышвырнут отсюда даже без выходного пособия. Все, над чем ты работал более десяти лет, будет похерено. — Маргарита опять взглянула на него. — Рич, что же ты наделал!

— Поверь мне, — ответил он отвернувшись, — я сделал то, что было нужно.

— Сейчас я уже не верю ничему и никому. — Она допила воду и налила себе еще; в горле было сухо. — Так кто это? Перельман? Теперь моим совладельцем станет «Ревлон»?

— Нет, нет, ничего подобного, — сказал Купер, покусывая губы. — Собственно говоря, эта компания первый раз вторглась в косметический бизнес. Она называется «Вольто Энтерпрайзес Лимитед». Базируется в Палм-Бич во Флориде, но имеет отделения по всему миру. Они возили меня в Палм-Бич, — продолжил Рич патетическим тоном, стараясь заразить ее своим энтузиазмом. — Бог мой, видела бы ты их главное здание! Огромный белый особняк — просто дух захватывает.

— Так, значит, их люди пудрили тебе мозги, может быть, даже подсунули кого-нибудь тебе в постель, пока ты совсем не очумел, а потом купили тебя, — сказала Маргарита с отвращением в голосе. — И что же из себя представляет хозяин этого «Вольто»?

— Не знаю. Я с ним не встречался. Только с группой высокопоставленных служащих — вероятно, с советом директоров — ну и, действительно, с кое-какими людьми, э... для развлечений. — Купер был бисексуалом, что кое-где в Европе считалось признаком хорошего тона. — И, конечно, с юристами. Это было незабываемое время.

— Дух захватывает... незабываемое время, — с горечью повторила она. — Я вся горю желанием встретиться со своими новыми партнерами.

— Все останется по-прежнему. — Но при этих словах Рич опять отвернулся, словно сам в них не верил. — Люди из «Вольто» будут здесь завтра, чтобы встретиться с нами. Тогда ты увидишь, что это не такая уж трагедия, как тебе кажется.

— Мадонна, на какой капустной грядке тебя нашли? — Маргарита вдруг обнаружила, что вот-вот рассмеется, и это, к счастью, остановило готовые навернуться на глаза слезы. Она допила воду и налила себе ликера. — Ты предал меня, предал все, чего мы достигли вместе.

В комнате повисло тяжелое молчание. Кондиционер гудел, как провод под напряжением, как пульсирующая на ее висках жилка.