Вокзал для двоих - Эмиль Брагинский

- Что здесь происходит? Кто это вас так разукрасил?

Платон тяжело дышал.

-- Кто его избил? -- громко спросил милиционер. Пассажиры, не желая влипать в историю, немедленно потянулись к выходу, на ходу расплачиваясь с Верой.

Вера молчала, а Андрей ловко вытянул из брюк ремень, умело перетянул им оба чемодана с сапогами и добыл из-под служебного столика пустые чемоданы, в которых прежде были дыни.

-- Сейчас будем составлять протокол! - пригрозил Николаша. -- Откуда у вас синяк, товарищ пианист?

Школа вокзальной жизни не прошла для Платона бесследно.

-- Это столб об меня ударился! -- процитировал он хулигана, которого при нем допрашивал тот же Николаша.

-- А по щеке кто заехал?

-- Это семафор меня стукнул! -- вид у Платона был невинный-наиневиннейший.

По радио объявили отправление ташкентского поезда.

Андрей оценил благородство Платона.

-- Ты хоть интеллигент, но парень неплохой.

Андрей взвалил на себя чемоданы и кинулся к выходу.

- Дура ты, Верка! - - успел он крикнуть на бегу и кинул ей несколько купюр. -- Оплатишь бой посуды!

Андрей исчез с заступинского вокзала. Вера подняла стол, постелила скатерть, а затем стала собирать с пола осколки.

-- Николаша, ты иди. Все в порядке!

- Все в порядке! -- подтвердил избитый Платон. -- И я тоже в порядке!

Николаша, которому хватало других забот, охотно ушел.

-- Пойду куплю тебе билет... А то смотреть на тебя тошно... -- с грустной насмешкой сказала Вера. -- Куда брать билет-то?

Платон недоуменно пожал плечами:

- Естественно, в Грибоедов. А оттуда я полечу в Москву.

- Я знаю. К той, которая по телевизору про погоду врет! -- И, гордо вздернув голову, Вера зашагала прочь из ресторанного зала.

Затем проникла в билетную кассу, естественно, с заднего хода.

-- Мне билет в Грибоедов!

-- В какой вагон? -- спросила кассирша.

-- В самый что ни на есть мягкий. А то пассажир у меня весь раненный.

-- Есть только общий!

-- И тут ему не повезло, -- покачала головой Вера.

В зале ожидания, проходя мимо междугородного телефона, Вера остановилась, подумала о чем-то, направилась к небольшому окошку, за которым разменивали монеты, и протянула рубль. Получив горсть пятнадцатикопеечных, Вера возвратилась к автомату, достала бумажку с московским номером Платона и набрала его.

- Это жена Платона Сергеевича?.. Здравствуйте... Нет, вы меня не знаете... -- И тут спокойствие оставило Веру, и она нервно спросила: --Скажите, вы хорошо спите? Совсем не идиотский вопрос! -- Вера бросила в автомат очередную монетку. -- Как вы можете отправлять в тюрьму ни в чем не повинного человека?!

- Но я-то знаю, что это не он... Вы сидели за рулем! Вы!..

-- Что? -- Вера изменилась в лице. -- Я вам не верю!.. --- и издевательски добавила: -- Чуть не забыла узнать -- штакетник для забора вам завезли?

Вера повесила трубку и прислонилась к стене, будучи не в состоянии двинуться с места...

Так она постояла немного, а потом медленно побрела в ресторан.

Платон в гардеробе приводил в порядок пострадавший костюм.

-- Вот ваш билет! -- Вера протянула его Платону. -- Поезд в Грибоедов отходит через сорок минут...

-- Спасибо, -- Платон поднял билет кверху, пытаясь разобрать на просвет цифры компостера. -- Деньги я вам вышлю немедленно по приезде!

-- Выйдем! Надо потолковать! -- вдруг потребовала Вера.

Они шли по перрону. Молчали. Потом Вера нарушила молчание:

-- Я говорила с твоей женой, -- перехватила удивленный взгляд Платона и разъяснила: -- По телефону, конечно. Она утверждает, что это ты сбил человека!

-- Действительно такое сказала? -- переспросил Платон.

-- И каким убедительным тоном!

Платон остановился:

-- Она же не может сказать правду никому, тем более первому встречному.

-- Но она мне это брякнула сразу же, без промедления. Это у нее отработано.

- Может быть, она и права. В протоколе ведь так и записано!

-- Но ведь это же подло! -- воскликнула Вера.

-- Вот видишь, изменить уже ничего нельзя.

-- Господи, беда-то какая! -- прошептала Вера.

Платон нежно посмотрел на Веру, обнял за плечи,

- А ну, посторонись! -- раздался зычный крик.

Они отскочили друг от друга. Автокар-разлучник потащил между ними бесконечную вереницу груженых тележек.

Сначала Платон и Вера растерянно смотрели друг на друга, потом заметались вдоль состава, пытаясь соединиться. Казалось, этому дурацкому составу не будет конца. А когда звякнула последняя тележка, Платон кинулся к Вере и прижал ее к себе.

Они стояли и долго целовались посреди перрона. Кто-то оборачивался на них, а кто-то и нет. Теперь часто целуются на улицах, а на перронах тем более.

Потом Вера и Платон взялись за руки и пошли к пешеходному мосту, который был переброшен через пути. Они медленно поднялись по деревянным ступеням, сделали еще несколько шагов и остались стоять на мосту, облокотившись на перила.

Под ними раскинулась вся станция со всем сложным хозяйством, с платформами, с многочисленными путями, с самыми различными строениями, с беспокойными маневровыми паровозами и замершими товарными составами.

- Как же ты будешь ехать до Грибоедова без денег? -- забеспокоилась Вера.

- Как-нибудь доберусь...

- Возьми вот десятку! -- Вера протянула красненькую бумажку.

- Не унижай меня! Вера помотала головой:

- Женщина, которая любит, не может унизить. И не говори, пожалуйста, что ты мне немедленно вышлешь...

- Спасибо за царский подарок! -- невесело улыбнулся Платон и принял деньги. - Я тебе и не могу вернуть, даже если захочу. У меня ни твоего адреса, ни твоей фамилии...

- Адрес простейший -- Заступинск, ресторан на вокзале. А фамилия моя Нефедова. Минуточку... -- протянула Вера. -- А как твоя-то фамилия, я в паспорт не заглядывала...

-- Зачем тебе? Лучше всего про меня забыть!

- Должна же я знать фамилию человека, которого должна забыть!

- Рябинин моя фамилия.

Вдали показался пассажирский поезд. Донеслось вокзальное радио, но что именно вещал диктор, здесь, на мосту, разобрать было невозможно. Внизу, на перроне, сразу стало полно людей.

- На Грибоедов, наверное, - - догадалась Вера.

-- Наверное, -- Платон с горечью понимал, что через несколько минут ему придется уехать. -- Если бы мне еще недавно сказали, что на промежуточной станции я полюблю вокзальную официантку...

- На прощанье ты меня оскорбляешь?

- На прощанье я тебе объясняюсь в любви!

Они снова начали целоваться. Поезд тормозил у перрона.

- Сейчас мы доцелуемся до того, -- подытожил Платон, -- что я опять опоздаю на поезд.

-- Опоздай, пожалуйста!

Платон вдруг отстранил Веру и ринулся по ступеням вниз:

- Только не провожай меня! У меня больше нет сил!

-- У тебя двенадцатый вагон! -- крикнула вдогонку Вера. - К сожалению, общий!..

- У меня скоро в жизни все будет общее! -- горько пошутил Платон. Прощай!

Платон подбежал к двенадцатому вагону и сунул билет проводнику, не сводя глаз с маленькой фигурки, замершей на мосту.

Заплаканная Вера следила за тем, как Платон вскочил на подножку. Вера махнула рукой и заплакала еще сильней.

Платон махнул ей в ответ.

Поезд медленно тронулся.

И вдруг, отстранив проводника, Платон спрыгнул с подножки вагона и побежал обратно к мосту.

Глаза Веры просияли, и она побежала навстречу.

Платон несся, как молодой, перепрыгивая сразу через две ступеньки, и где-то на середине лестницы они обнялись.

- Как я счастлива! -- выдохнула Вера. -- Я сейчас отпрошусь, пойдем домой!

- Мы перепутали, -- осторожно сказал Платон, -- это был не тот поезд. На Грибоедов пойдет через двадцать минут!..

...История о том, как он встретился с Верой, и была тем самым долгим воспоминанием, которое согревало Платона все девять километров на морозной пустынной дороге от исправительной колонии до поселка.

Оттопав эти километры, сильно озябший Платон оказался на крохотной железнодорожной станции, затерявшейся среди бескрайних просторов неизвестно где. Издалека с угрожающим грохотом приближался пассажирский поезд. Он поравнялся с платформой и пошел мелькать прямоугольниками ярких окон и белыми эмалевыми табличками на каждом вагоне: "Метельск - - Москва", "Метельск -Москва", "Метельск -- Москва".

Платон проводил глазами поезд, красный огонек на последнем вагоне еще поморгал сквозь тьму, другая, настоящая жизнь исчезла. Платон повернулся и пошел прочь со станции, на которой после прохода поезда стало особенно темно, тихо и даже жутковато.

Найти дом, в котором жил Иван Герасимович, не составляло никакого труда.

Иван Герасимович был местным умельцем, и в его мастерской -- и одновременно квартире - починялась любая техника: от холодильника до радиоприемника и от примуса до аккордеона.

- Здесь у вас наш аккордеон ремонтировался...

- Забирай! Вон он в углу! -- показал мастер.

Платон поднял аккордеон и профессионально попробовал звучание.