История православия - Леонид Кукушкин

В VIII в. в Византии появляется целый ряд житийных повествований об Андрее как апостоле всего православного Востока. Эта легенда была нужна Константинополю для укрепления своей власти над восточным христианством и особенно над постоянно проявлявшей строптивость Церковью Киевской Руси. В русской агиографии широко использовалось житие апостола, составленное в конце VIII в. монахом Епифанием. Сам Епифаний совершил длительное путешествие по местам, где согласно преданию проходил Первозванный; он собирал сказания об апостоле жителей тех мест, вел археологические раскопки и часто говорил о «железном жезле с изображением животворящего креста, на который апостол всегда опирался». Этот жезл фигурирует в русских версиях как один из символов, связанных с ап. Андреем. Правдоподобен рассказ Епифания о том, как апостол со стороны Северного Кавказа переправился через Боспорский (Керченский) пролив в Крым и там в греческих поселениях Пантикапея, Феодосия и Херсонес обратил в христианство много язычников. Известно, что в 90-е годы I в. в Херсонесе существовала христианская община, которую застал сосланный туда св. Климент и которую своими трудами многократно увеличил. О путешествиях Андрея вверх по Днепру византийские источники житийного характера не упоминают. Однако имеется важный документ, свидетельствующий о стараниях Византии поддержать веру христиан Киевской Руси в реальность этого апостольского путешествия. Речь идет о письме, написанном во второй половине XI в. от имени императора Михаила Дуки и адресованном князю Всеволоду Ярославовичу. В нем говорится о брачном союзе брата императора и дочери Всеволода, а для оправдания необходимости более тесных связей двух дворов приводится следующий аргумент: «Духовные книги и достоверные истории научают меня, что оба наши государства имеют один некий источник и корень и что одно и то же спасительное слово распространено в обоих, одни и те же самовидцы божественного таинства и его вестники провозгласили в них слово Евангелия». В память об этих предполагаемых событиях Петр I учредил Андреевский флаг и высшую награду империи – орден Андрея Первозванного, на котором высечена надпись: «Святой Андрей, Покровитель России», а в Киеве в середине XVIII в. архитектор Растрелли возвел в честь Андрея на горе, где, по преданию, стоял апостол, церковь удивительной красоты, как бы парящую над городом и Днепром.

О дальнейшей судьбе крымской общины известно мало – два епископа, посланные на рубеже III и IV вв. иерусалимским патриархом Ермоном в Тавроскифию для миссионерской деятельности, никого из христиан там не застали и начали дело обращения язычников заново, но во время кровавых гонений Диоклетиана мученически погибли, а созданная ими община рассыпалась. Однако после воцарения Константина Великого многие крестились, и уже ко II Вселенскому Собору от христианской епархии Херсонеса на Собор был послан епископ Еферий II. Затем в летописях следует провал – наступила бурная и смутная эпоха переселения народов, и волны этого могучего движения проходили, как правило, по территории юга будущей России, Хазарии и Скифии, а также по некоторым северным областям, после чего в результате интенсивного смешения разных этносов образовалась та картина их распределения, которая описана в «Повести». Известно, например, что в войсках Аттилы и других завоевателей было много славян, часть которых после походов осела преимущественно на Балканах и в восточной Адриатике. В трудах западных историков говорится о том, какое впечатление на население Европы произвели в те времена славяне, однако их характер и описание быта обычно даются небеспристрастно. Так автор капитального «Курса всеобщей истории» Г. Вебер пишет: «Все славянские племена были в близком родстве между собой по языку, нравам и происхождению, но распались на множество больших и мелких народов. Славяне живее и впечатлительнее германцев и обладают многими семейными добродетелями и приятными свойствами в общежитии: веселые, певучие, услужливые, они легко преодолевают заботы и трудности жизни, но в раздражении готовы дойти до мстительности и вероломства. Мгновенная впышка, легкость на подъем, соединенные часто с ловкостью и удалью, – вот существо славянской природы. Гордые своим народом, они склонны пренебрегать всем иноземным, хотя при живой натуре легко усваивают чужие особенности. Без истинной любви к свободе, которая должна быть основана, прежде всего, на самоуважении, они заносчивы с низшими и раболепны перед высшими. В их нравах заметно влияние Востока. Религией славян было идолослужение как благотворным, так и демоническим силам природы, которое часто сопровождалось человеческими жертвами».

При археологических раскопках на территории бывшего Болгарского царства по обе стороны Дуная были обнаружены относящиеся к VII в. остатки каменных сооружений, в том числе христианских храмов с находящимися поблизости обширными захоронениями. Из этих мест христианство уже тогда, по-видимому, начало распространяться на северо-восток в области, о которых пойдет речь в следующем пункте.

3. Вернемся ко времени, когда в Новгороде княжил Рюрик, а в Киеве – Аскольд и Дир. Воцарение Рюрика в Новгороде в 863 г. считается началом Русского государства. Однако, как справедливо утверждает В. О. Ключевский, новгородское княжество не было государством в обычном смысле, а являлось поместным образованием, не ставившим перед собой сколько-нибудь четких и серьезных политических целей. Образование государства произошло несколько позднее, и не в Новгороде, а в Киеве, который был коварно захвачен Олегом, преемником Рюрика на новгородском престоле. Рюрик умер в 879 г., передав власть близкому родственнику (вероятно, племяннику) Олегу и поручив ему опеку над своим малолетним сыном Игорем. В 882 г. Олег с большим войском отправился на юг в сторону Киева. Вот как в «Повести» изложено это важное событие: «Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, славян, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску, и принял власть в городе, и посадил в нем своих мужей. Оттуда отправился вниз, и взял Любеч, и также посадил там своих мужей. И пришли к горам Киевским, и узнал Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам отправился к ним вместе с младенцем. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им, что-де «мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, родичам своим». Когда же Аскольд и Дир пришли, все спрятанные воины выскочили из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода», а когда вынесли Игоря, добавил: «Вот он сын Рюрика». И убили Аскольда и Дира, отнесли на гору и погребли: Аскольда – на горе, которая называется ныне Угорской, где теперь Ольмин двор. На той могиле Ольма поставил церковь Св. Николы, а Дирова могила – за церковью Св. Ирины. И сел Олег, княжа в Киеве, и сказал Олег ставить города и установил дани… И властвовал Олег над полянами, и древлянами, и северянами, и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал». Олег был собирателем земель, объединителем племен и, по сути, создателем первой формы русского государства – великого княжества Киевского, Киевской Руси. В этом Олегу очень помогло географическое положение Киева, который замыкал с юга цепочку важнейших русских городов по грековаряжской речной линии. Южнее Киева начиналась степь с полноводным Днепром, а по Северному Причерноморью пролегали оживленные торговые пути между Востоком и Западом.

Помимо завоевания новых земель и укрепления внутреннего положения княжества Олег много занимался войнами внешними: он усиленно воевал с Византией и Хазарией. Результатом двух походов на Константинополь, кроме большой добычи, стало заключение в 912 г. договора о мире и сотрудничестве между Византией и Киевской Русью. Там говорилось: «Первыми словами нашего договора помиримся с вами, греки, и станем любить друг друга от всей души и по доброй воле, и не дадим произойти никакому обману или преступлению, поскольку это в нашей власти, но постараемся сохранить с вами в будущие годы и навсегда непревратную и неизменную дружбу… Также и вы, греки, соблюдайте такую же непоколебимую и неизменную дружбу к князьям нашим светлым русским и ко всем, кто находится под рукой нашего светлого князя всегда и во все годы». Далее сформулированы некоторые положения общего уголовного законодательства, например: «Если кто убьет – русский христианина или христианин русского, – да умрет на месте убийства. Если же убийца убежит, а окажется имущим, то ту часть его имущества, которую полагается по закону, пусть возьмет родственник убитого… Если же окажется неимущим, то пусть останется под судом, пока не разыщется, а тогда да умрет». В последних из приведенных фраз договора любопытно противопоставление русского как язычника христианину – греку. Сам Олег был убежденным язычником, можно сказать – воинствующим язычником. Взяв власть в Киеве, он вскоре обезглавил возникшую там после «первого крещения» при Аскольде и Дире довольно многочисленную христианскую общину, отправив в Константинополь присланного оттуда епископа. Поредевшая община подверглась гонениям и вынуждена была уйти «в подполье», подобно первохристианам. Повсюду устанавливались идолы языческих богов. О причинах такого враждебного отношения Олега к христианству сейчас остается только гадать: то ли оно было вызвано ревностным характером личной веры князя, то ли Олег как государственник и политик понимал, что для единства и устойчивости княжества необходима единая древняя религия, и выбрал язычество, многовековую веру предков, подобно тому, как император Диоклетиан за полтысячелетия до Олега, правивший перед Константином Великим, недальновидно предпочел язычество христианству.