Архипелаг ГУЛАГ. Книга 2 - Александр Солженицын

А кенгирский помещик уверился окончательно: нет на земле ничего такого, чего не мог бы сделать его хоздвор. И, однажды вызвав главного инженера, приказал: приступить к срочному изготовлению стекла оконного и графинов! Как же его делают? Ребята не знали. Заглянули в завалявшийся том энциклопедического словаря. Общие слова, рецепта нет. Всё же соду заказали, нашли где-то и кварцевый песок, привезли. А главное: дружкам заказывали носить битое стекло с объектов, строивших «новый город», – там много его били. Всё это заложили в печь, плавили, мешали, протягивали – и получились листы оконного стекла! – да только с одной стороны толщина сантиметр, а к другой сходится до двух миллиметров. Через такое стекло узнать своего хорошего приятеля – никак невозможно. А срок подходит – показывать продукцию начальнику. Как живёт зэк? Одним днём: сегодня бы пережить, а уж завтра – как-нибудь. Украли с объекта готовых нарезанных стёкол, принесли на хоздвор и показали начальнику лагеря. Остался доволен: «Молодцы! Как настоящее! Теперь приступайте к массовому производству!» – «Больше не сможем, гражданин начальник». – «Да почему ж?» – «Видите, в оконное стекло обязательно молибден идёт. У нас было немножко, а вот кончился». – «И нигде достать нельзя?» – «Да где ж его достанешь?» – «Жаль. А графины без этого молибдена пойдут?» – «Графины, пожалуй, пойдут». – «Ну, валите». – Но и графины выдувались все скособоченные и почему-то неожиданно сами разваливались. Взял надзиратель такой графин получить молоко – и остался с одним горлышком в руках, молоко пролилось. «Ах, мерзавцы! – ругался он. – Вредители! Фашисты! Всех вас перестрелять!»

Когда в Москве на улице Огарёва для расчистки под новые здания ломали старые, простоявшие более века, то балки из междуэтажных перекрытий не только не выбрасывались, не только не шли на дрова – но на столярные изделия! Это было звенящее чистое дерево. Такова была у наших прадедов просушка.

Мы же всё спешим, нам всё некогда. Неужели ещё ждать, пока балки высохнут? На Калужской заставе мы мазали балки новейшими антисептиками – и всё равно балки загнивали, в них появлялись грибки, да так проворно, что ещё до сдачи здания приходилось взламывать полы и на ходу менять эти балки.

Поэтому через сто лет всё, что строили мы, зэки, да и вся страна, наверняка не будет так звенеть, как те старые балки с улицы Огарёва.

В день, когда СССР, трубно гремя, запустил в небо первый искусственный спутник, – против моего окна в Рязани две пары вольных женщин, одетых в грязные зэковские бушлаты и ватные брюки, носили раствор на 4-й этаж носилками.

– Верно, верно, это так, – возразят мне. – Но что вы скажете? – а всё-таки она вертится!

Вот этого у неё не отнять, чёрт возьми! – она вертится!

Уместно было бы закончить эту главу долгим списком работ, выполненных заключёнными хотя бы с первой сталинской пятилетки и до хрущёвских времён. Но я, конечно, не в состоянии его написать. Я могу только начать его, чтобы желающие вставляли и продолжали.

– Беломорканал (1932), Волгоканал (1936), Волгодон (1952);

– ж-д Котлас – Воркута, ветка на Салехард;

– ж-д Рикасиха – Молотовск[204];

– ж-д Салехард – Игарка (брошена);

– ж-д Лальск – Пинюг (брошена);

– ж-д Караганда – Моинты – Балхаш (1936);

– ж-д по правому берегу Волги у Камышина;

– ж-д рокадные вдоль финской и персидской границ;

– ж-д вторые пути Сибирской магистрали (1933–35 годы, около 4 000 км);

– ж-д Тайшет – Лена (начало БАМа);

– ж-д Комсомольск – Совгавань;

– ж-д на Сахалине от ст. Победино на соединение с японской сетью;

– ж-д к Улан-Батору[205] и шоссейные дороги в Монголии;

– автотрасса Москва – Минск (1937–38);

– автотрасса Ногаево – Атка – Нера;

– постройка Куйбышевской ГЭС;

– постройка Нижнетуломской ГЭС (близ Мурманска);

– постройка Усть-Каменогорской ГЭС;

– постройка Балхашского медеплавильного комбината (1934–35);

– постройка Соликамского бумкомбината;

– постройка Березниковского химкомбината;

– постройка Магнитогорского комбината (частично);

– постройка Кузнецкого комбината (частично);

– постройка заводов, мартенов;

– постройка Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова (1950–53, частично);

– строительство города Комсомольска-на-Амуре;

– строительство города Совгавани;

– строительство города Магадана;

– весь Дальстрой;

– строительство города Норильска;

– строительство города Дудинки;

– строительство города Воркуты;

– строительство города Молотовска (Северодвинска, с 1935);

– строительство города Дубны;

– строительство порта Находки;

– нефтепровод Сахалин – материк;

– постройка почти всех объектов атомной промышленности;

– добыча радиоактивных элементов (уран и радий – под Челябинском, Свердловском, Турой);

– работа на разделительных и обогатительных заводах (1945–48);

– добыча радия в Ухте; нефтеобработка на Ухте, получение тяжёлой воды;

– угледобыча в бассейнах Печорском, Кузнецком, месторождениях Карагандинском, Сучанском и др.

– рудодобыча в Джезказгане, Южной Сибири, Бурят-Монголии, Шории, Хакасии, на Кольском полуострове;

– золотодобыча на Колыме, Чукотке, в Якутии, на острове Вайгач, в Майкаине (Баян-Аульского района Павлодарской области);

– добыча апатитов на Кольском полуострове (с 1930);

– добыча плавикового шпата в Амдерме (с 1936);

– добыча редких металлов (месторождение «Сталинское», Акмолинской области, до 50-х годов);

– лесозаготовки для экспорта и внутренних нужд страны. Весь европейский русский Север и Сибирь. Безчисленных лесоповальных лагпунктов мы перечислить не в силах, это половина Архипелага. Убедимся с первых же наименований: лагеря по реке Коин; по реке Уфтюге Двинской; по реке Нем, притоке Вычегды (высланные немцы); на Вычегде близ Рябова; на Северной Двине близ Черевкова; на Малой Северной Двине близ Аристова…

Да возможно ли составить такой список?.. На каких картах или в чьей памяти сохранились эти тысячи временных лесных лагучастков, разбитых на год, на два, на три, пока не вырубили ближнего лесу, а потом снятых начисто? Да почему только лесозаготовки? А полный список всех островков Архипелага, когда-либо бывших над поверхностью, – знаменитых устойчивых по десяткам лет лагерей и кочующих точек вдоль строительства трасс, и могучих отсидочных централов, и лагерных палаточно-жердевых пересылок? И разве взялся бы кто-нибудь нанести на такую карту ещё и КПЗ? ещё и тюрьмы каждого города (а их там по несколько)? Ещё и сельхозколонии с их покосными и животноводческими подкомандировками? Ещё и мелкие промколонии, как семячки засыпавшие города? А Москву да Ленинград пришлось бы отдельно крупно вычерчивать. (Не забыть лагучасток в полукилометре от Кремля – начало строительства Дворца Советов.) Да в 20-е годы Архипелаг был один, а в 50-е – совсем другой, совсем на других местах. Как представить движение во времени? Сколько надо карт? А Ныроблаг, или УстьВымлаг, или Соликамские или Потьминские лагеря должны быть целой областью заштрихованной – но кто из нас и те границы обошёл?

Надеемся мы всё же увидеть и такую карту[206].

– Погрузка леса на пароходы в Карелии (до 1930. После призывов английской печати не принимать леса, груженного заключёнными, – зэков спешно сняли с этих работ и убрали в глубь Карелии);

– поставки фронту во время войны (мины, снаряды, упаковка к ним, шитьё обмундирования);

– строительство совхозов Сибири и Казахстана…

И даже упуская все 20-е годы и производство домзаков, исправдомов, исправтруддомов – чем занимались, что изготовляли четверть столетия (1929–1953) сотни промколоний, без которых нет приличного города в стране?

А что вырастили сотни и сотни сельхозколоний?

Легче перечислить, чем заключённые никогда не занимались: изготовлением колбасы и кондитерских изделий.

Часть четвёртая

Душа и колючая проволока

Говорю вам тайну: не все мы умрём, но все изменимся.

Глава 1

Восхождение

Ощутимая длительность – для размышлений. – Угрызений совести не знает Архипелаг. – Почти поголовное сознание невиновности. – Редкость лагерных самоубийств. – Несколько случаев их. – Большая сила воли или малая? – Чувство всеобщей правоты, народного испытания.

Очищение мыслей с тюремными годами. – Пойдёшь направо, пойдёшь налево… – Самоприказ «дожить!». – Те, кто не хотят меняться. – Благотворные перерождения в тюрьме. – А в лагере? – Семинар предсмертников. – Любить жизнь – так и самую тяжкую. – Когда мысль о свободе становится насильственной.