Несущая свет. Том 3 - Донна Гиллеспи

Услышав эти имена, Домициан почувствовал особенно глубокое разочарование. Итак, даже собственные придворные восстали против него. Почему богам так нравится смущать его тем, что они позволяют сбываться предсказаниям этого негодяя?

«Мои придворные! О, Минерва, я так и знал, что пригрел змей на своей груди. Это очень опасное и запутанное дело. Ниточки потянутся и к другим вельможам. Камергеров нужно допросить умело, с толком, чтобы выпытать у них имена всех их тайных сообщников. Марк, ты хитрейший распутник, ловкий обманщик и лицемер, который думает, что лучше меня знает моих придворных. Несомненно, что ты уже что-то пронюхал, когда давал мне советы по этому поводу… Нет, будет несправедливо, если я опять обращусь за помощью к человеку, которого однажды унизил, удалил от себя и бросил в тюрьму».

— Все они бестолковые и бездарные подлецы и предатели. Устроить им западню оказалось не труднее, чем вырвать динарий из рук слепого. Я подослал своего человека на одну из их встреч и арестовал всех заговорщиков, когда они пытались посулами и уговорами привлечь его на свою сторону. Я умоляю тебя перебраться туда, где ты будешь находиться под надежной защитой. В стратегическом отношении лучшего места, чем твои покой во дворце, не найти. Арестованные изменники находятся сейчас в твоей спальне. Я все устроил так, что ты можешь допросить их сам, не возбуждая любопытство посторонних и покончить с этим неприятным делом еще до того, как о нем распространятся сплетни. Если мы будем действовать быстро, то никто об этом не узнает.

Домициан встал и приказал преторианцу задернуть занавески, чтобы публика не видела опустевшего ложа.

— Значит, пока все спокойно?

— Именно так. Закрытые носилки уже стоят наготове в караульном помещении.

— Отлично. Ты все предусмотрел и будешь вознагражден за верную службу. Я воспользуюсь твоими носилками. Иди передо мной. И еще, Петроний… — Император замялся, на лице его появилась мимолетная робость и неуверенность. — Сначала я должен побывать в тюрьме. Перед тем, как допросить этих преступников, я должен переговорить со своим бывшим Первым советником.

Петроний чуть было не вздрогнул от неприятной неожиданности.

«Он увидится с Марком Юлианом сейчас? А времени уже нет. Через час караулы из моих преторианцев сменятся, и на следующее дежурство встанет этот преданный раб и блюдолиз Сервилий. Если Домициан задержится в тюрьме чуть дольше, лоялисты уничтожат нас всех. Остается лишь надеяться на сообразительность и чутье Марка Юлиана. Он понимает, что механизм заговора уже пущен в ход и постарается побыстрее избавиться от Домициана».

Когда они спустились из императорской ложи по устланным ковром ступенькам, крики публики слились в один сплошной рев, похожий на шум водопада, извергающегося с горы. Домициан улыбнулся. Это наверняка был клич во славу Аристоса. Ауриния погибла. Заговор будет раздавлен, завтра настанет, жизнь и страх будут продолжаться как обычно.

Дверь подземной камеры со скрипом отворилась, и в черную тьму ворвался яркий свет факела. Постепенно Марку Юлиану удалось рассмотреть лица обоих пришельцев: один был молодым тюремным стражником, а другой имел на себе широкий кожаный фартук и черные рукавицы мастера пыточных дел.

Марк Юлиан соображал медленно, ибо его мысли до сих пор витали в облаках печали, щемившей сердце. Из разговора стражников ему стало известно о начавшемся поединке между Аристосом и Аурианой. За последние четверть часа тюремщики больше ни о чем не говорили. К этому времени, несмотря на свое мастерство, Ауриана, должно быть, уже пала, пронзенная мечом своего заклятого врага. Аристос есть Аристос. Марк Юлиан почувствовал себя так, словно в его сердце впились зубы какого-то зверя и отрывали у него кусок за куском. Теперь ему были безразличны все и вся. И все же его мозг начал работать помимо его желания. «Палач. Они пришли за Бато, как я и предполагал. Покушение должно состояться через час. Нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока Бато выложит им все. Мы должны освободиться от тирана. С первым ударом кинжала Домициан заплатит за Ауриану»

Увидев палача, Бато трусливо пополз в самый дальний угол камеры, натыкаясь на тела лежащих и сидящих пленников. За участие в уличных беспорядках было арестовано много людей, и только за последний час к ним в камеру втолкнули еще семнадцать человек, набив и без того тесное помещение до отказа.

Бато стал яростно царапать ногтями скользкую стену, словно хотел вырыть углубление в ней и спрятаться там от мучителей.

В мозгу у Марка Юлиана промелькнула спасительная мысль. Эти стражники из недавнего набора и в Риме совсем недавно, они знают меня по списку, но хорошо ли запомнилось мое лицо? К тому же теперь оно перепачкано сажей, щека разбухла от загноившейся царапины, а вместо хорошей одежды остались одни лохмотья. Если вместо Бато назовется другой, узнают ли они об обмане? А если у них даже и появятся сомнения, кто поверит, что найдется человек, добровольно пошедший на пытки? Его мог узнать Сервилий, но была надежда, что он не заявится на допрос.

— Бато! — скомандовал стражник холодным, отчужденным голосом. — Выходи!

Бато всхлипнул и заскулил как щенок. Юлиан в темноте быстро подполз к нему и закрыл его рот рукой.

— Молчи! — прошептал он. — Успокойся. Вместо тебя пойду я. Сиди тихо и никому не говори.

Затем Марк Юлиан не спеша встал и подошел к палачу, всей своей походкой изображая насмерть перепуганного человека. Когда он оказался рядом со стражниками, палач поднес к его лицу факел и увидел перед собой искаженное гримасой страха лицо, темное от сажи и похожее на сову. Застывшие в ужасе остекленевшие глаза почти выкатились из орбит. Весь он сильно походил на лемура. Говорят, что духи предков со светящимися глазами часто появляются и бродят по кладбищам в лунные ночи. Вот только руки у него тряслись совсем по-человечески.

— Ты Бато?

— Я.

Стражник окинул его с головы до ног подозрительным взглядом. Марк Юлиан в этот момент усердно произносил про себя молитву Меркурию, покровителю плутов и обманщиков. Наконец палач взял его за конец цепи и дернул вперед.

— Тогда пошли. У нас есть к тебе дело.

Глава 58

Клинок Аристоса глубоко вонзился в дубовое основание водяного органа и застрял там. С проклятием он поднатужился и вытащил его. Следующий удар попал в плечо Аурианы и глубоко рассек его. Закусив губу, она с трудом удержалась от крика. Рана была довольно глубокой, но не опасной. Боль и злость придали ей силы. Она сумела отбить его меч кверху и в те доли мгновения, пока тот готовился к новому удару, успела проскользнуть у него под рукой. И сразу же ее спина почувствовала за собой открытое пространство — она освободилась от этого проклятого водяного органа.