Асы. «Сталинские соколы» из будущего - Юрий Корчевский

Слева вспыхнули, скорее – неярко зажглись синие лампы, обозначив полосу. Иван немного довернул и аккуратно притер шасси к полосе.

Лампочки тут же потухли.

Помня наставления пилота в Москве, Иван сразу же нажал на тормоза. Плохо, что нельзя самолетные фары включить, аэродром демаскирует.

Но тут перед «транспортником» возникла фигура с фонариком и лучом света указала направление, куда следовать на стоянку.

Едва заглушили двигатели, самолет накрыли маскировочной сетью, и голос из темноты произнес:

– Огонь не зажигать, охрана аэродрома будет стрелять без предупреждения.

Строго у них, да ведь ситуация напряженная.

К самолету подъехал грузовик, и два солдата стали перегружать ящики с патронами в кузов. Одним рейсом не обошлись, пришлось делать три. Но за разгрузкой было потеряно время, наступал рассвет.

С аэродрома взлетали и приземлялись самолеты.

Когда глаза Ивана привыкли к темноте, он увидел замаскированные самолеты – да много. Он отправился в штаб, сдал документы на груз.

– К вечеру детей привезут, ночью вылет, – предупредили его в штабе. – А вы можете пока отдыхать, землянки рядом со стоянками.

Иван вернулся к стоянке и предупредил экипаж о ночном вылете и о детях, которых им предстояло вывезти отсюда.

– Кстати, командир, картошку и консервы определить куда-то надо, – напомнил Илья.

– Точно! Пойду снова в штаб.

– Да сами вывезем! Выпросим тележку – и все дела.

– С аэродрома? А если охрана задержит? У тебя документы на картошку есть? То-то же!

Иван вернулся в штаб и объяснил ситуацию.

– Сразу бы сказал, мил человек! Продукты – это хорошо! А сколько картошки?

– Три мешка. Да еще тушенка – экипаж на свои деньги купил. Хотели бы отдать в детский дом, или… ну, я не знаю… в школу, может быть…

– Знаешь что, старшина, дам я тебе, наверное, грузовичок. Водитель местный, город знает – с ним и отвезете. Через два квартала детский дом есть, не возбраняется визит всем экипажем. Детишкам радость, а вы посмотрите, как ленинградцы живут.

Вскоре к самолету подъехала «полуторка» – еще довоенного выпуска: с круглыми крыльями над передними колесами, двумя фарами. Машины военного выпуска крылья имели прямоугольные, и фара была одна – на левом крыле. Водитель был из БАО – батальона аэродромного обслуживания. Был он худ, кожа лица бледная, под глазами отеки. Однако и старым, с точки зрения Ивана, назвать его было нельзя, так, лет сорока.

– Меня начштаба прислал. Вас, что ли, в детдом везти?

– Нас.

Экипаж живо перегрузил мешки с картошкой и ящик тушенки. Иван уселся на сиденье в кабине на правах старшего, остальные забрались в кузов. Дороги были разбиты, все в воронках от снарядов и бомб.

Иван осматривал город. Первое, что его удивило, даже поразило – так это надписи на стенах домов: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы опасна!» Ни в Москве, ни в других городах он такого не видел.

Недалеко от перекрестка стоял на рельсах трамвай. В городе электричества не было, электротранспорт стоял. С одной стороны трамвай был обложен мешками с песком, делающими его похожим на баррикаду.

Людей на улицах было мало, магазины закрыты, оконные стекла крест-накрест были заклеены бумагой. На крышах некоторых домов видны зенитные установки.

Чувствовалась близость фронта: некоторые здания были полностью или частично разрушены, по улицам ходили милицейские и военные патрули. Но их машину никто не останавливал – на лобовом стекле висел пропуск.

До детского дома добрались быстро.

– Вам сюда? – спросил водитель.

– Нам все равно.

Иван выбрался из кабины, поднялся по ступенькам и вошел в здание. Коридор был пустынный и холодный. А ведь в детских учреждениях всегда шумно – крики, визг, топот. Странно. Не эвакуированы ли дети?

Иван прошел по коридору, читая вывески. Ага, «Директор». Он постучал. Помедлив секунду-другую и не дождавшись приглашения, толкнул дверь и вошел.

За столом сидела молоденькая девушка, одетая в пальто. Голова ее была покрыта шалью.

– Простите, мне бы директора, – начал разговор Иван.

– Я директор.

Господи, да сколько же ей лет?

– Я летчик, из Москвы. Мы привезли важный груз, а с ним – немного продуктов. Возьмете?

– И вы еще спрашиваете? – сразу оживилась девушка. – Конечно! Несите.

– Куда?

– Я покажу. – Директриса вышла на крыльцо.

Экипаж выгрузил мешки, коробку, груз перенесли в подсобку.

Грузовик уехал.

– Что здесь?

– Картошка подмосковная, как видите – три мешка. А в ящике американская тушенка.

По щекам девушки покатились слезы.

– Даже не знаю, как вас благодарить! Мне где-нибудь надо расписаться?

– Нет, мы сами все это купили.

– Спасибо. Хотите с детьми познакомиться?

– Хотим, – Иван просто хотел удостовериться, что дети в доме есть.

Они поднялись на второй этаж.

– Мы всех детей в одну большую комнату собрали. Так теплее и проще одной «буржуйкой» натопить.

Девушка открыла дверь, ведущую в комнату, и экипаж вошел.

Это был шок.

На кроватях лежали маленькие скелеты. Головки детей были стрижены наголо, тела не просто худые – изможденные, ручки – как спички.

У Ивана ком в горле застрял. Он не ожидал, что будет настолько плохо. Но одновременно понимал, что он командир, на него подчиненные смотрят. И потому он очень быстро взял себя в руки:

– Здравствуйте, дети! – поприветствовал он малышей.

В ответ – тишина, только слабое шевеление под одеялами. Потом раздался тихий голос:

– Дядя, вы поесть принесли? Хоть кусочек хлеба?

И взгляд у ребенка такой, что Иван едва не заплакал. Он повернулся и вышел, а следом за ним – и весь экипаж. О чем можно было говорить с голодными детьми? Можно не есть день, два, неделю – они терпели недоедание год с лишним. А ведь растущие организмы требуют еды… Потому в детдоме и тишина такая, что сил бегать нет.

Иван повернулся к директрисе:

– Просьба у меня…

– Да, я вас слушаю.

– Не давайте сейчас детям много еды. Знаю, звучит кощунственно. Но если сейчас картошку сварить и накормить их, может случиться заворот кишок, и они умрут.

– Ну что вы! Мы понемногу. Суп замечательный сварим – картошечка, банка тушенки. Лука бы еще или зелени… Им витамины нужны, они ведь дистрофики все. Мы теперь с едой, недели на три растянем. Вы не думайте, нам макароны привозят, крупы – не часто, правда. Но сейчас всем трудно, особенно тем, кто на фронте.

– Вывезем понемногу всех, – постарался ободрить директрису Иван.

– Да, я слышала. То один детдом закроют, то другой, потому как детей эвакуировали. А их меньше не становится. То родителей снарядом убили, то взрослые от голода умерли. Так их всех жалко! Спасибо вам за продукты.

– Это вам спасибо за то, что держитесь, – Иван обнял девушку. Даже сквозь пальто чувствовалось, какая она худая.

Экипаж покинул детдом.

Они долго шли молча, переживая увиденное. Никто не ожидал увидеть вместо детей маленьких старичков, истощенных и с потухшими глазами.

– Эх, зря, не додумали мы! – вдруг сказал Илья.

– Ты о чем?

– Яблочек бы еще мешок купить надо было. Витамины детскому организму полезны.

– Если еще раз полетим, луку прикупим, – добавил Савелий. – От цинги хорошо, я читал.

Иван полагал после детдома в центр сходить, на Исаакиевский собор поглядеть, на Невский проспект. Не был он в Ленинграде, или, по-современному говоря – в Санкт-Петербурге – никогда, и потому хотел воспользоваться случаем. Но после посещения детдома все желание пропало, и потому, не сговариваясь, они направились к аэродрому – все были потрясены увиденным.

У аэродрома Иван предупредил:

– Для тех, кто здесь служит, увиденное нами – не новость. А на своем аэродроме молчите. Дойдут разговоры до политрука или особиста – пришьют пораженческие настроения.

– А… – попытался что-то сказать Саша, но Иван жестко перебил его:

– Отставить! Я сказал – языки проглотить!

Ужин в летной столовой был скудным. Жиденький супчик, серые, слипшиеся макароны, чай с хлебом. Но Ивану кусок в горло не лез.

После ужина занялись подготовкой самолета. Заправили, Илья проверил моторы.

Едва начало темнеть – а в Ленинграде темнеет поздно, около одиннадцати вечера, и ночь короткая – на грузовиках привезли детей, закутанных в пальто, шали, какое-то тряпье. Экипаж помог перенести детей в самолет. С детьми были женщины со скромными узлами.

– Вещи? – спросил Савелий.

– Документы на детей, вещей нет.

Как только стемнело, экипажу дали команду на взлет. Детей разместили в грузовой кабине, заполнив ее до отказа. Однако весу в них оказалось очень мало, и самолет поднялся легко.