Воспоминания о прошлом Земли. Трилогия - Лю Цысинь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Классический северный пейзаж, – заметил Ло Цзи.
– Я впервые почувствовала, что земля без малейшего клочка зелени тоже может быть прекрасной.
– Зелень лежит под снегом и ждет весны. Озимая пшеница взойдет, когда будет еще холодно. Тогда здесь раскинется зеленое море. Представь, все это пространство…
– Ему не нужна зелень. Оно прекрасно прямо сейчас. Посмотри, разве эта земля не похожа на большую корову, дремлющую под солнцем?
– Что? – Он посмотрел в удивлении сначала на нее, а потом сквозь окна на пятна снега с обоих сторон дороги. – Да, действительно похоже! Какое у тебя любимое время года?
– Осень.
– Почему не весна?
– Весна… у нее так много скомканных вместе ощущений. Утомляет. Осень лучше.
Ло Цзи остановил машину, и они подошли к краю поля посмотреть на сорок, клевавших что-то в земле; птицы, испуганные появлением людей, взлетели и расселись на деревьях поодаль. Потом Ло и его спутница прошлись вдоль русла почти пересохшей речки; лишь тонкая струйка воды текла в середине. Они набрали холодных гладких камешков и стали их бросать. Камешки пробивали дырки в тонком льду, и из дырок выплескивалась мутная, желтая вода.
Они доехали до небольшого городка и прогулялись по рынку. Остановились возле торговца золотыми рыбками; в солнечных лучах рыбы в аквариумах были подобны жидкому пламени. Она загляделась на рыбок и не хотела уходить. Ло Цзи купил ей парочку и положил пакеты с водой и рыбками на заднее сиденье машины.
Потом они добрались до какой-то деревушки, впрочем, не слишком похожей на деревню: новые, современные дома и усадьбы; автомобили, красующиеся у ворот; широкие бетонированные дороги; жители, ничем не отличающиеся от горожан… Некоторые девушки были одеты по последней моде. Даже собаки были такими же лохматыми коротконогими нахлебниками, как и в городах. Интерес путников привлекла большая сцена возле въезда в поселок – они удивились, зачем такому маленькому поселку такая огромная сцена. Она была пуста; Ло Цзи не без труда вскарабкался на нее и спел для своей единственной зрительницы куплет из русской песни «Тонкая рябина».
В полдень они пообедали в другом городке; еда там была такой же, как и в крупном городе, зато порции – вдвое больше. После обеда они некоторое время сидели в полудреме на скамейке возле городской управы, а затем поехали дальше куда глаза глядят.
Они даже не заметили, как дорога привела их в горы – не особо примечательные, не особо высокие, на которых не росло ничего, кроме чахлой травы и лозы, цепляющейся за расщелины в серых камнях. За последние сотни миллионов лет горы устали стоять и прилегли отдохнуть, придавленные временем и солнцем. На любого их посетителя тоже нападал приступ неодолимой лени.
– Эти горы совсем как пожилые крестьяне, греющиеся на солнце, – заметила она.
Однако они не видели таких пожилых крестьян в деревнях и поселках, через которые проезжали; никто не выглядел столь же расслабленным, как эти горы. Неоднократно они останавливались, пропуская переходящие дорогу отары овец. Наконец возле дороги стали появляться такие деревеньки, каких они ожидали: с домами в пещерах, с растущими рядом хурмой и грецким орехом, с выложенными каменной плиткой невысокими постройками, с крышами, засыпанными обмолоченными кукурузными початками[83]. Даже собаки там были крупнее и злее.
Проезжая через горы, они несколько раз останавливались. День незаметно подошел к концу. Солнце садилось, и дорога уже давно пряталась в тени. По полной рытвин грунтовке Ло Цзи выехал на горный хребет, где еще светило солнце, и они решили, что пора возвращаться. Посмотрят заход солнца и повернут назад. Ее длинные волосы развевались на прохладном вечернем ветерке, словно старались ухватиться за последние золотые лучи.
Как только они вернулись на дорогу, их машина заартачилась. Сломалась подвеска одного из задних колес, и они были вынуждены просить помощи. Вскоре Ло Цзи выяснил у водителя проезжающего мимо легкого грузовика, как называется это место. К счастью, телефон принимал сигнал. Когда он сообщил диспетчеру, где находится, ему сказали, что ремонтнику потребуется не меньше четырех или пяти часов, чтобы добраться туда.
После захода солнца воздух в горах остывает быстро. Когда стало темнеть, Ло Цзи набрал стеблей кукурузы на горных террасах неподалеку и развел костер.
– Тепло и хорошо, – сказала его спутница, глядя на пламя. Она была так же счастлива, как и в ту первую ночь перед камином. И снова Ло Цзи был ошеломлен тем, как Она красива в отблесках огня; снова он тонул в эмоциях, которых никогда раньше не чувствовал. Он сам становился костром, и согревать ее было единственной целью его существования.
– А волки здесь водятся? – спросила Она, осматриваясь в наступающей темноте.
– Нет. Северный Китай все же внутренняя область страны. Он только выглядит пустынным; на самом деле это один из наиболее густонаселенных районов. Посмотри на дорогу. По ней практически каждые две минуты проезжает машина.
– Я надеялась, что ты ответишь, что волки здесь бывают, – сказала Она с милой улыбкой и стала следить за искрами, улетающими в ночь, подобно россыпи звезд.
– Хорошо. Здесь есть волки, но я рядом.
Они ни о чем больше не говорили – просто сидели у костра, время от времени подкармливая его сухими кукурузными стеблями.
Позднее – он не знал, когда именно – зазвонил телефон. Это была Бай Жун.
– Ты с ней? – мягко спросила она.
– Нет, я один, – ответил он, подняв глаза к небу. Он не лгал. Он и в самом деле был один возле костра у дороги через горы Тайхан. Пламя освещало камни вокруг; над головой было лишь звездное небо.
– Я знаю, что ты один. Но ты с ней?
Он помедлил и тихо ответил:
– Да.
Когда он опустил взгляд, Она была там – подбрасывала стебли в костер и улыбалась пламени.
– Теперь ты веришь, что любовь, о которой я пишу в своих романах, существует на самом деле?
– Да, верю.
Как только он произнес эти два слова, сразу понял, как широка пропасть, разделяющая его и Бай Жун. Оба надолго замолчали; лишь радиоволны ткали свою невидимую паутину, соединяя их в последний раз.
– У тебя есть друг, не так ли? – спросил он.
– Да. Уже давно.
– Где он сейчас?
Он услышал ее легкий смех.
– Где еще он может быть?
Он тоже рассмеялся.
– Действительно, где еще?
– Ладно. Всего хорошего. Прощай. – Бай Жун отключилась, разрывая связь. Оборвалась нить, протянувшаяся через ночное небо; люди на ее концах немного огорчились, но
