Великолепие шелка - Эллен Марш

Гром тем не менее несколько успокоил ее, поскольку напомнил, что в огромном мире существуют другие страны и другие люди и что Бадаян – это только один из бесчисленных островов в индонезийском море. А через пролив – так близко, что она может в подзорную трубу увидеть огни кораблей, стоящих на внешнем рейде, – расположен Сингапур... С коралловым домом Этана.

Уже прошла неделя с тех пор, как Чина попрощалась с Нэппи Кварлзом на борту «Ориона». То ли потому, что он с такой искренней, душевной болью разделил ее горе по поводу гибели Этана, или, возможно, просто оттого, что он был единственный, кому могла она рассказать о своей невыносимой скорби, но ей вдруг страшно захотелось увидеть его и вновь услышать хриплый голос стюарда.

Мысль о том, чтобы провести несколько часов в его обществе, настолько воодушевила Чину, что она совершенно забыла о ночном кошмаре. Поразмыслив о том, как она поедет завтра в Сингапур, девушка решила, что ей необходимо будет соблюдать в пути некоторые предосторожности, чтобы никто не узнал о ее предосудительном визите в коралловый дом.

Нежелание друзей ее матери и просто знакомых приезжать теперь на плантацию «Царево колесо» и их составленные в осторожных словах соболезнования по поводу кончины Дарвина Стэпкайна неприятно поразили Чину. Постепенно до нее дошло, что Уоррики исключены отныне из порядочного общества, и все из-за того, что их имя стало ассоциироваться с Ванг Тох Чен Арном. Дэймон рассказывал ей, что смерть известного мандарина породила ужасные слухи о незаконных связях с ним семьи Уорриков. Хотя девушка понимала, что со временем, если Уоррики опять войдут в силу и окружающим вновь придется с ними считаться, люди перестанут болтать о них невесть что и наихудшие из сказок забудутся, однако, задумав отправиться в одиночку в дом Этана, она не собиралась рисковать, подставляя под новый удар престиж своей семьи.

Она решила выйти, как только рассветет, и пешком пройти по берегу то небольшое расстояние, что отделяло порт от ворот кораллового дома. На улицах в это время будет мало народу, и те, кто ей встретится, все же наверняка окажутся китайскими торговцами и малайскими портовыми рабочими, поскольку представители обитающего тут английского общества носа не высунут из своих коттеджей еще в течение нескольких часов.

Почувствовав успокоение при мысли, что она успеет поговорить с Нэппи до того, как англичане выкатят наконец в своих экипажах в город, Чина перестала думать об этом и, свернувшись калачиком на кровати, закрыла глаза и тут же погрузилась в безмятежный, глубокий сон.

Глава 24

Подойдя к коралловому дому, она поняла, что совершила роковую ошибку. И не потому, что ее узнал кто-то на пустынных, омываемых дождем улицах. Просто на ее стук в дверь отозвался вовсе не Лал Шри. Вместо него появилась неряшливо одетая женщина в заляпанном грязью саронге, едва прикрывавшем ее огромные груди. На вопрос Чины, заданный вежливо на малайском, она ответила только подозрительным ворчанием и, перегородив вход своей могучей коричневой ногой, грубо отказалась отойти в сторону. Тем не менее Чина, придерживая свои широкие кринолины, смогла все же, хоть и с трудом, протиснуться мимо нее.

Однако в прихожей ее беспокойство усилилось, потому что женщина, не собираясь, видимо, вызывать Нэппи, продолжала таращиться на нее с плохо скрываемым любопытством. Но значительно большее воздействие оказали на Чину нахлынувшие на нее горькие и страшные воспоминания, тут же стеснившие ей дыхание.

Именно здесь, на этот самом месте, стояла она и слушала наивного Лала Шри, принимая его слова за неопровержимые свидетельства неверности Этана, что заставило ее, забыв о грозивших ей на улице опасностях, покинуть в ужасе дом с видом оскорбленной невинности, тогда как на самом деле он лишь поспешил на помощь к больному ребенку. А вот эта витая, покрытая резьбой лестница в конце длинного холла вела в женские покои дома, в надушенную сандалом комнату, куда Этан приказал ее отнести, когда она упала в обморок, не выдержав жаркого азиатского солнца. Туда-то Этан и пришел к ней и...

Чина отвернулась, почувствовав в груди спазм. Женщина по-прежнему смотрела на нее все теми же темными нахальными глазами, и она резко спросила, повысив голос, если ли в доме кто-нибудь из моряков «Звезды Коулуна». Пожав полными плечами, женщина дала ей понять, что никого из них здесь уже нет. Чина начала раздумывать о том, стоит ли ей оставлять тут записку, которую наверняка никто никуда не отправит, как вдруг за ее спиной раздался обращенный к ней хриплый голос:

– Вам не следовало сюда приходить, мисс. Теперь все они будут судачить о том, что вы побывали здесь.

– Чуть больше сплетен, чуть меньше – для меня это уже не имеет значения, – ответила Чина печально.

– Может быть, для вас это и не имеет значения, но я придерживаюсь иного мнения, – произнес Нэппи, усиленно хмурясь, однако Чину не ввела в заблуждение внешняя его суровость, поскольку она знала, что в действительности он старается так скрыть свою радость от встречи с ней.

Когда он, выйдя из полумрака, приблизился к ней, она устремив на него взор, сразу же поняла, что ему нелегко далась эта мучительно длинная, пронизанная страшными воспоминаниями неделя. Нэппи явно плохо спал ночью, если вообще спал, так как под его единственным Глазом лежала нездоровая тень, а сам он похудел, сморщился и как-то постарел.

Ворча сквозь зубы, Нэппи отослал служанку за прохладительными напитками.

– Мы можем поговорить здесь, – пригласил он Чину в расположенную за лестницей комнату, на которую раньше она не обратила внимания.

По восточным стандартам, это было крохотное помещение, хотя в него смогла бы вместиться добрая половина главной гостиной в бордхерстской усадьбе. Высокие стрельчатые окна выходили в сад, за которым виднелась лениво несущая свои коричневые воды река Сингапур. В комнате не было ни одного стула, только множество кушеток и низких, украшенных резьбой и инкрустированных эбеновых столиков, резко контрастировавших своим цветом с белыми стенами и светлым же холодным кафельным полом.

Чина постаралась как можно грациознее, насколько позволяли ей широкие юбки, усесться на кушетке.

– Вы сказали, что я не должна была сюда приходить, – начала она, обеспокоено глядя на стюарда. – Почему? Что-нибудь случилось?

– Ровным счетом ничего, если не считать того, что я продал этот дом, не спросив на то вашего согласия, – мрачно ответил Нэппи.

– Коралловый дом? Вы продали его?

– Да! Не имело смысла держаться за него, когда капитан и Раджид погибли. Что мне делать тут одному? Слишком много места для такого парня, как я! Я продал его одному влиятельному лицу во флоте китайского императора. У этого подонка водятся большие деньги, так что он сразу же, не раздумывая, наложил на него лапу, как только я обратился к нему с соответствующим предложением.