«Бог, король и дамы!» - Юлия Белова

— Что еще оставалось бедняге, как не поединок?!

Граф де Лош молча разглядывал обитателей королевского двора, размышляя, не сошли ли присутствующие с ума. Конечно, нравы в Лувре всегда были весьма вольные, однако представить себе пажа, поднявшего руку на графа (если, конечно, этот паж не был герцогом и принцем крови), было для Жоржа-Мишеля столь же немыслимо, как вообразить брыкающийся табурет или разговаривающий буфет.

— А кто он такой — этот шевалье Александр? — раздался чей-то робкий голос.

Блестящее собрание онемело и повернулось к вопрошавшему с тем осуждением, с которым достойные люди смотрят на невежу, сказавшего что-то ужасно неприличное в самом приличном обществе.

— Откуда вы взялись, сударь? — презрительно поинтересовался Бюсси, обретя, наконец, дар речи. — Должно быть, из провинции?

Молодой человек смущенно кивнул.

— Я из Сентожа, господа…

— Оно и видно, — пренебрежительно заметил господин Дормель. Однако, обрадованный тем, что нашелся хоть один человек, ничего не знающий о шевалье Александре, сменил гнев на милость, набрал в грудь побольше воздуха и в конце концов восторженно изрек: — Шевалье Александр это — шевалье Александр!

— Весьма полезный молодой человек, — заметил Нуармутье.

— И самый лучший любовник Парижа, — откровенно добавила дама де Бетюн.

— Боже, графиня, — в один голос запротестовали Бюсси и Лош, — если вы позволите, я берусь доказать, что вы ошибаетесь.

— Оставьте, господа, не трудитесь, — придворная дама мадам Маргариты смеялась. — Я не люблю никаких сложностей и потому предпочитаю заплатить триста ливров и получить сполна все, что хочу…

— То есть как?! — потрясено выдохнул юный провинциал.

— А вот так! — насмешливо передразнил молодого человека господин де Бризамбур. — Бесплатно шевалье Александр не пошевелит даже пальцем, какие бы красавицы не рыдали у его ног. Зато за триста ливров он ваш на целую ночь. Кстати, шевалье, у вас нет трехсот ливров?

Глаза уроженца Сентожа начали медленно выползать из орбит. При чем было непонятно, поразил ли провинциала сам факт получения шевалье Александром денег, требуемые им суммы, то и другое одновременно, или же предположение, будто бы он, благородный шевалье, может воспользоваться услугами другого… гм-гм… как же его назвать-то?… шевалье. В свою очередь и Жорж-Мишель, наконец, понял, о ком идет речь.

— Как, господа, Буасе дрался с… этим?! — воскликнул он.

— Ну конечно, с шевалье Александром! — с редким единодушием подтвердили господа.

— Но почему?!

Господин де Дормель лукаво улыбнулся.

— Не «почему», а «из-за кого», — многозначительно поправил он графа. — Шевалье Александр приглядел себе очаровательного мальчишку — просто ангелочка — а бедняга Буасе ухитрился затащить сосунка в постель раньше, чем шевалье. Что вы хотите? Шевалье Александр осерчал.

Жорж-Мишель поперхнулся. Он чуть было не заявил, что всегда полагал графа де Буасе порядочным человеком, но вовремя прикусил язык, не желая выглядеть простаком.

— И что, эта дуэль осталась без последствий? Знаете, господа, я никогда не поверю, будто госпожа де Буасе не попыталась отомстить.

Бюсси пожал плечами.

— Конечно, пыталась. Но, во-первых, его величество спрятал шевалье Александра от этой фурии в Венсенн…

— Полноте, граф, какой Венсенн? Шевалье Александр отдыхал в Сен-Жермене… — с горячностью возразил маркиз де Нуармутье.

— Вы бы еще сказали «в Амбуазе», — недовольно проворчал Дормель. — Я совершенно точно знаю, что шевалье наслаждался красотами Фонтенбло!

— Вообще то, шевалье Александр ездил с одним деликатным поручением в Польшу, — вполголоса сообщил господин де Виллекье, решивший на правах бывшего воспитателя просветить шевалье Жоржа-Мишеля касательно истории двора. — Его величество жаждет добыть там корону для дофина.

— Боже мой, шевалье, что вы несете?!

— Это же государственная тайна! — всполошились придворные.

Граф де Лош мысленно схватился за голову. Смерть Христова! Стоит на полгода покинуть двор, как его друзья оказываются под угрозой. Бедный Генрих… Воюет во славу своего брата и короля, а этот самый брат и король стремится сослать его к каким-то диким сарматам…

— Ну, хорошо, господа, будем считать, что шевалье Александр четыре месяца сидел в Венсенне, — с самым покладистым видом пожал плечами Виллекье. — Хотя, согласитесь, если бы он и вправду там сидел, его величество вряд ли даровал бы ему право разгуливать по Лувру со шпагой на боку.

— Должно быть, он решил защитить его от мести госпожи де Буасе, — меланхолично заметил Жорж-Мишель.

— Бросьте, Жорж, какая месть? — рассмеялся д'Обюссон. — Бедняжка с горя удалилась в монастырь. В конце концов, даже ей пришлось признать, что дуэль была проведена по всем правилам — вызов, секунданты…

— Секунданты?! — потрясено выдохнул граф де Лош. — Да кто мог пойти секундантом к шевалье Александру? Он что ему — заплатил?!

— А вот это, друг мой, самая забавная сторона дела, — с нескрываемым удовольствием сообщил Дормель. — Вы не поверите, Жорж, но секундантом шевалье Александра вызвался быть юный Водемон.

Странно, но услышав столь ошеломляющую новость, шевалье Жорж-Мишель не пошатнулся, не стал доказывать, будто Дормель лжет или же недостаточно информирован. Граф де Лош не покраснел и не побледнел, а просто на пару мгновений превратился в каменную статую. Этих нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы Дормель вспомнил, кем приходится Жоржу-Мишелю юный виконт де Водемон. Так что если цвет лица графа де Лош ничуть не изменился, то лицо его собеседника начало последовательно принимать самые разные оттенки — от пунцового до бледно-зеленого.

— Так значит, шевалье, — ледяным тоном заговорил Жорж-Мишель, — поведение моего кузена кажется вам забавным?

Господин де Дормель молчал, мучительно подыскивая ответ.

— Что ж, сегодня вечером вас навестит мой друг, — объявил граф. — Мне тоже пришла охота позабавиться. Надеюсь завтра, шевалье, у вас найдется еще одна пара штанов?

Несчастный шевалье содрогнулся, вспомнив неподражаемую манеру графа де Лош драться на дуэлях. Удовлетворенный произведенным эффектом, Жорж-Мишель круто развернулся и пошел прочь. В его душе выли все демоны ада. Он вспоминал французские, итальянские, испанские, фламандские и немецкие ругательства, кары, которые можно обрушить на голову глупого мальчишки (глупым мальчишкой шевалье Жорж-Мишель называл юного кузена) — розги, оттасканные уши, лишение провинившегося обеда и сладкого, и потому даже не догадывался, какое веселье воцарилось в зале с его уходом.