Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов

Затѣмъ въ мартѣ 1923-го года, уже будучи въ Парижѣ, я послалъ въ Антибъ для ознакомленія Великому Князю рукопись моей статьи: «Основныя идеи стратегическаго развертыванія п первыхъ операцій русской арміи въ 1911-мъ году. «Статья эта мною была составлена для французскаго военнаго журнала — «Кеѵие тіИіаіге гап$аі$е>, въ которомъ она и была помѣщена, въ майскомъ и іюньскомъ номерахъ того же года.

«Съ большимъ интересомъ, сообщалъ мнѣ мой корреспондентъ,

статья прочитана Его Императорскимъ Высочествомъ Великимъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ, которому я имѣлъ честь ее представить»...

Наконецъ, осенью того же, кажется, года я былъ но своимъ личнымъ дѣламъ въ Ниццѣ. Опасаясь нарушить все ту же усвоенную Великимъ Княземъ позицію полнаго изолированія себя отъ теченій современной жизни, — позицію, которую я не могъ не признавать правильной, я ограничился сообщеніемъ на виллу ТЬепагіі о своемъ случайномъ проѣздѣ черезъ Ниццу. Основываясь на совмѣстномъ переживаніи гъ Великимъ Княземъ многихъ тяжелыхъ и радостныхъ дней, выпавшихъ на нашу долю въ 1914-1915 г. г., я просилъ засвидѣтельствовать ему мои чувства неизмѣннаго увазке-нія. На это письмо, ко мнѣ прибылъ въ гостиницу довѣренный Великаго Князя, ікоторый, не заставъ меня дома, просилъ принять его вторично. Наше свиданіе 'состоялась; мы обмѣнялись нѣсколькими любезными словами и мелкими впечатлѣніями о прошлыхъ дняхъ войны.

Этими небольшими знаками вниманія закончились наши личныя отношенія съ Великимъ Княземъ, которыя я справедливо счелъ неслоокившимися. Великаго Князя окружили впослѣдствіи новые люди, которые вовлекли его въ современную .жизнь и выдвинули его •имя, далеко не безъ внутренняго сопротивленія н личнаго его колебанія, на позицію руководителя политической дѣятельностю части •русской эмигрантской общественности. — Изъ этой попытки, какъ я и предвидѣлъ, вышло очень немного. Хотя Великій Князь сразу выставилъ лозунгъ: «непредрѣшенства» будущаго устройства русской земли, тѣмъ не менѣе русская лѣвая общественность, которая окончательно смѣнила вѣхи монархическія на республиканскія, отказалась признать его авторитетъ. Возможно, что и заграничные политическіе дѣятели, всегда сдержанно относившіеся къ русскому самодержавію, видѣли въ Великомъ Князѣ также лицо, прежде всего, «царскаго» .корня, почему неохотно отзывались на совмѣстную съ нимъ политическую работу, подозрѣвая въ немъ стремленіе къ возстановленію въ той или другой формѣ прежнихъ порядковъ. — Да и обстановка на территоріи нашей родины оставалась для какихъ либо прямыхъ «дѣйствій» мало благопріятной. «Завоевать» Россію, то-есть навязать ей чужую волю, послѣ всего пережитаго, едва ли кому удастся! Время же для освобожденія, видимо, еще не настало, ибо будущая Россія едва ли сама знаетъ, чего именно она хочетъ и въ какую форму выльется ея государственность. Къ тому же процессъ освобожденія, для прочности выздоровленія, долженъ начать-

ся несомнѣнно изнури, то-есть зародиться въ толщѣ самого наро да, которому одному дано будетъ почувствовать въ себѣ біеніе новой окивни. Роль эмиграціи въ этомъ процессѣ едва ли поэтому можетъ быть 'первенствующей. Пока, лишь ея работа лежитъ въ области сохраненія и развитія для будущей Россіи тѣхъ культурныхъ силъ и традицій, которыя унаслѣдованы ею отъ прежней до-военнон Россіи. Въ этомъ отношеніи традиціи ея доблестной арміи несомнѣнно унаслѣдованы п усвоены тѣми военными контингентами, которые оказались за рубежомъ. Поэтому работа Великаго Князя въ области сохраненія этихъ контингентовъ н развитіи ихъ традицій, какъ болѣе реальная, и не могла не быть болѣе плодотворной. Для военныхъ контингентовъ имя перваго русскаго Верховнаго Ілавно-командующаго въ періодъ небывалой міровой войны навсегда останется окруженнымъ извѣстнымъ ореоломъ и сохранится какъ лозунгъ доблести, присущей всему русскому національному воинству.

Послѣднія пять съ половиной лѣтъ Великій Князь Николай Николаевичъ прожилъ въ имѣніи Шуаньи, расположенномъ въ 25-ти километрахъ отъ Парижа и въ 1 % километрахъ отъ желѣзнодорожной станціи Сажени — въ департаментѣ Сены и Уазы.

Здѣсь съ іюля 1928-го года, въ еще болѣе скромной дачѣ, по сравненію съ виллой ТНепагб, поселился тотъ, въ чьихъ рукахъ когда то находилось руководство милліонной русской арміей.

Къ его дому вела старая аллея пирамидальныхъ тополей, прегражденная воротами съ желѣзной рѣшеткой. Черезъ эти ворота совершался подъѣздъ къ его дому. Тополя, составлявшіе аллею, представляли особую прелесть, напоминая далекій Кіевъ. Къ сожалѣнію сильнымъ ураганомъ, пронесшимся года два тому назадъ, часть ихъ была свалена. Самый домъ, въ которомъ жилъ Великій Князь, небольшой, выстроенъ изъ сѣраго камня и имѣетъ но сторонамъ рядъ пристроекъ. Къ подъѣзду дома примыкало небольшое крыльцо, съ каменными старинными вазами по бокамъ, составлявшими единственное его украшеніе.

Пройдя стеклянную дверь, вы входите въ небольшую переднюю, затѣмъ поднимаетесь на два марша. по широкой лѣстницѣ', и вступаете въ кабинетъ хозяина, гдѣ васъ встрѣчаетъ кудластый, кофейнаго цвѣта песъ Великаго Князя, по имени «Максъ».

Кабинетъ _ большая комната въ два окна, выходящихъ на

открытую зеленую площадку, поросшую отдѣльными деревьями. — Главное мѣсто въ комнатѣ занимали столы. Ихъ было три. Одинъ большой — совершенно простой, даже некрашенный, который вы-

поднялъ роль рабочаго стола. Вѣроятно, онъ напоминалъ Великому Князю тотъ, также некрашенный и огромный по ноли чинѣ столъ, который стоялъ въ Ставкѣ въ Барановичахъ въ моемъ кабинетѣ н за которымъ Великому Князю производились ежедневные доклады о дѣйствіяхъ ему ввѣренной русской арміи! Затѣмъ, небольшой круглый столъ съ ламной посерединѣ и двумя креслами вокругъ, — очевидно любимый. Принимая кого-нибудь, Великій Князь опускался въ одно кресло и предлагалъ другое своему собесѣднику. На атомъ столѣ были разбросаны мелкія вещи хозяина: блокнотъ, карандашъ, пенснэ, папироснипа и т. д. Наконецъ, въ глубинѣ комнаты — третій столъ съ двумя ящиками, куда складывалось все ■подлежавшее впослѣдствіи болѣе внимательному прочтенію. — На полу во всю комнату стелился старенькій коверъ, около двери — книжный шкафъ, а на стѣнахъ — прежняя Россія въ портретахъ, гравюрахъ н литографіяхъ.

«Все просто и не ново. Какъ на русской дачѣ, или въ старомъ имѣніи подъ Москвой», говоритъ П. Красновъ, недавно дѣлившійся въ печати своими впечатлѣніями оібъ условіяхъ жизни Великаго Князя въ Щуаньп.

Здѣсь въ этомъ кабинетѣ Великій Кпязь принималъ всѣхъ тѣхъ, кто хотѣлъ думать, илп думалъ, что спасеніе Россіи придетъ извнѣ и что зарубежной эмиграціи придется въ этомъ движеніи сыграть едва ли не главную активную роль. Но неизмѣнно пылкаго собесѣдника встрѣчали осторожныя слова хозяина, что прежде чѣмъ думать о спасеніи, необходимо найти почву для возможнаго объединенія всѣхъ силъ.