Сто тысяч миль (СИ) - Sabrielle

— Разумеется. Пойдём.

На улице выл ветер, холод колол щёки. Я положил руки ей на плечи, всматриваясь в глаза. Что она хотела сказать? Клянусь, если крысёныш не сдержал своё слово, я сделаю всё, чтобы чёртова Гора отправилась вслед за «Вторым Рассветом». Рано или поздно. Скорее всего, рано. Но даже если поздно, то тоже будет ничего.

— Кларк. Что случилось? Не молчи.

— Ничего не случилось. Всё прошло хорошо.

— Они что-то вам сделали?

— Нет. Ничего, — помотала головой она. Мне только казалось, или её губы в самом деле дрожали?

— Тогда что? Почему вы так долго? Где ваши остальные? Что там случилось?

— Они позволили нам поговорить с «Ковчегом». Рэйвен и Джаспер долго калибровали и настраивали антенну, не могли поймать диапазон частот. Но они смогли. Они же лучшие.

— Вы передали сообщение на станцию? — уточнил я, не понимая её бесстрастного тона.

Кларк же мечтала об этом все те месяцы, что провела здесь. Что пошло не так?

— Да. Передали. И станция передала нам ответ. Они сказали нам остаться в бункере. Приказ Канцлера.

— Что? Зачем?

Она зажмурилась, отвернулась, а потом снова подняла голову и молчала. Будто сил не осталось даже на одно слово. Я понял, что ответ мне не понравится, но всё равно его ждал.

— Они починили второй корабль, — наконец, сказала она так тихо, что её слова почти утонули в свисте ледяного ветра. — Советники хотят спасти нас. Забрать обратно на «Ковчег». Мы должны улететь обратно. И, как ты понимаешь, это совсем не предложение. Это — тоже приказ.

========== Глава-бонус. «Ковчег» ==========

Канцлер Кейн всегда был лучшим во всём. Окончил учебный корпус лучшим на курсе. Стал самым молодым Советником в истории «Ковчега». Уже трижды избирался на пост Канцлера. И за долгие четырнадцать лет у власти каким-то образом умудрился не растерять уважение и доверие всех на станции.

Советника Джаху всегда это бесило.

Он никак не мог понять, почему политика Кейна оказалась такой популярной. Ведь она была строгой ровно настолько, насколько и противоестественной. Давно было пора отменить уже эти однополые сожительства и принудительные операции. Численность населения «Ковчега» стабильно убывала последние пять десятилетий. И это было на четыре больше, чем требуется, чтобы признать это устойчивой тенденцией, а не демографической погрешностью. Вместо адекватных моральных норм детям забивали голову всякой чушью. Ему всегда было больно смотреть на Уэллса, который попал в ловушку этих глупых устоев, и никак не мог оттуда выбраться. Как-то сын осмелился излить ему душу про свои чувства к лучшей подруге, а Телониус даже не мог дать никакой совет. Только ждать и надеяться, что возлюбленная Уэллса решит плюнуть на порядки Канцлера так же, как ради него когда-то сделала его жена.

Но самым страшным было даже не это. Кейн подписал сотне детей почти что смертный приговор, и делал вид, будто так и надо. Будто бы их жизни — это просто расходный материал. Жизнь его сына — расходный материал!

— Добрый день, сэр, — при виде Советника младший сотрудник коммуникационного пункта Харди вскочил со своего места и вытянулся по стойке смирно.

— Привет, Итан. Как твои успехи?

— Потихоньку, сэр. Сегодня чинили коммуникационную линию в аграрном отсеке. Что ни день, то поломка. То проводку замкнёт, то ещё чего. Сами знаете.

Джаха знал — знал лучше многих, что станция доживает своё последнее десятилетие. Может, каким-то чудом продержится даже чуть больше. Но всерьёз верить в это было бы чересчур самонадеянно. Он взглянул на уставшего Харди, который явно безрезультатно боролся со сном. Да, работа здесь была непыльной, но дежурства по двадцать четыре часа выматывали даже самых стойких. Ничего, ещё немного — и Телониус обязательно попросит парнишке повышение до инженера.

— Давай лучше расскажи, как там отец? Я не видел Харди-старшего уже пару месяцев.

— Он опять бредит кошмарами про маму и тот пожар. В медотсеке ему прописали успокоительное, но это не помогает. Но вы только не говорите ему, что я сказал, сэр. Он очень этого стыдится.

— Я попрошу Советницу Эбигейл заняться его случаем, Итан. Всё будет хорошо.

Советник Джаха помнил день той ужасной ужасной аварии, хотя с тех пор прошло уже десять лет. Пожар унёс жизни тридцати сотрудников, включая маму мальчика. По Протоколу полагалось тут же изолировать отсек как можно быстрее, чтобы огонь не пошёл дальше по станции, и даже спустя всё это время Телониусу было больно вспоминать заливающегося слезами невинного ребёнка, стучащегося в запечатанные герметичные двери. Очередная жертва порядков Канцлера. Как все здесь.

— Спасибо, сэр, но не стоит, вы и так уже слишком много для меня сделали, я не заслуживаю…

— Ох, парень, брось, — начал было Телониус, но его прервал внезапный звуковой сигнал. Компьютерная панель коротко пискнула, а затем замигала красным.

«Внимание! Обнаружено входящее соединение. Запрос от Маунт Уэзэр-1-3-8».

Джаха сначала даже не поверил своим глазам. Прежде он такого не видел. Никто не видел. Никогда. Ни разу за долгие триста лет! Советник перевёл изумлённый взгляд на Итана. Тот и вовсе неотрывно глядел на широкий монитор, а потом, позабыв про все возможные правила из Протокола, подскочил к панели и нажал на зелёную кнопку «принять». Система зависла на несколько долгих секунд, будто бы сама позабыла, как устанавливать устойчивое соединение. Потом отмерла. Загрузились даже древние модули видеоконференций. На широком экране расплылся чёрный прямоугольник отсутствующего входящего видеопотока, а затем зарябил помехами белого шума.

— Аналоговый передатчик? — удивлённо усмехнулся Итан. — Чёрт, Райли, из какого века ты там звонишь? Где ты его откопал, шутник хренов? Наконец-то я смогу сдать тебя Совету! Смотрите!..

Харди ткнул в экран, но на месте белого шума появился совсем не сержант Райли из охраны. На них сквозь камеру смотрели трое мужчин — один постарше, а два других совсем ещё молодые, ровесники Уэллса или немного старше. Интерьер комнаты за ними даже отдалённо не напоминал помещения «Ковчега». Поняв это, Телониус изумлённо нахмурился.

— Так, значит, вы ещё живы, — не то спросил, не то констатировал пожилой мужчина, сидящий по центру. — Удивительно. Не зря Аарон уговорил наших инженеров проверить эту бесполезную антенну.

— Я знал! — торжествующе заявил тот самый Аарон и уточнил: — Это «Ковчег»? Я раскопал ваши частоты в старом журнале!

— Кто вы? Откуда вы с нами связались?

— Меня зовут Данте Уоллес, а со мной двое моих сыновей, Кейдж и Аарон. Я — президент последнего демократического государства на Земле. Мы находимся в ракетном бункере «Маунт Уэзэр». С кем имею честь говорить?

— Мне уведомить Совет? — Итан подскочил со своего места.

Телониус отрицательно покачал головой:

— Просто сядь, Харди, — а потом перевёл взгляд на панель: — Я — Советник Джаха, и я представляю высший орган управления космической станцией «Ковчег». Мы думали, вы не пережили войну. Почему вы не вышли на связь раньше?

— Мы пытались. Очень давно. По записям — в декабре две тысячи сто девяносто девятого. Пару недель мы пытались дозваться до кого угодно после того, как мир погрузился во мрак. Никто не ответил. Только спустя три сотни лет благодаря моему сыну мы поняли, что проблема была в нашей антенне. Похоже, одна из схем повредилась от излучения взрывов и наводила помехи, гася любой сигнал. Я не совсем в этом понимаю, но что-то такое.

У Телониуса на миг перехватило дыхание. На Земле остались выжившие. Осталась цивилизация. И он узнал об этом первым — не чёртов Кейн, а он.

— Сколько у вас выживших?

— Несколько тысяч наберётся. А у вас?

К радости Советника, Итан не пытался встревать в разговор, пока Джаха увлечённо говорил с президентом Уоллесом. Порой связь прерывалась, но понять суть это не мешало. Суть того, что поверхность в самом деле обитаема, пусть и опасна. Экспедиция сотни детей перестала выглядеть смертным приговором, и ярко зажёгшаяся надежда наполнила Телониуса восторженным энтузиазмом. Только вот он даже представить не мог, что ему делать с этой информацией.