Мутная вода (СИ) - Крапивенцева Екатерина

— Ох, без ножа ты меня режешь, Полковник. — Устало махнул рукой Филонов. — Но если вариантов совсем нет… — Он выдержал паузу, убедившись, что Петренко не сдаст позиций и нехотя продолжил. — В Сашину группу входило пятнадцать человек. Не считая меня и Калашникова. Если никто больше не умер, то их осталось шестнадцать. В основном, там «вольные» и «фримены». Вася-Хмырь, Сотка и Смех — единственные, кого я знаю из «Свободных». Остальные предпочли сохранить «инкогнито», представились при встрече левыми именами. А отметил сей факт Кося — наш давний знакомый сталкер. Он тоже примкнул к группе Калашникова. И знал лично пару ребят абсолютно под иными прозвищами.

— Так что же ты молчал? — Улыбнулся Карась. — Думал, помер давно, наш бродяга-Косяк. Может, подсобит чем. Замолвит словечко или поможет в бою.

— Рано радуешься, — осёк Филонов «долговца». — Кося ваш — первое доверенное лицо Калашникова. Не знаю уж, что там произошло у «Монолита», но Кося с тех пор изменился и не отходит от Сани. Поэтому, наверное, и пропал с ваших радаров… Чего ему со сталкерами якшаться, когда у него появился друг посерьёзней?.. Продался Ваш Кося, короче. За деньги ли, за идею — не все ли равно?.. И не надейтесь на него.

Дух со Струной переглянулись, и долговязый «фримэн» обеспокоенно обратился к Филонову:

— Это… Насчёт наших ребят… — Помялся он. — Мы знаем эту троицу лично. Нехорошие «мэны». Нечистые на руку. Пришли к нам из «Наёмников». Не знаю уж, что там у них не срослось. Но Лукаш вздохнул с облегчением, когда они сгинули под Припятью. Пробыли в группировке с полгода, баламутили воду по страшному. Как будто нарывались на грех… А потом пропали без вести. Через месяц перевели их в ранг «двухсотых». Но трупов так и не обнаружили.

— Бывших наёмников не бывает, — усмехнулся Мут. — Странно, что Лукаш вообще с ними связался…

— Тогда группировка переживала не лучшие времена, — пояснил Струна. — Затяжная война с «Долгом», много потерь. Контракт с иностранными учёными, который мы продолбали по глупости, лишившись их финансирования. В общем, «Свобода» стала лояльной, как никогда, принимая всех желающих. И группировка наполнилась всяким пришлым сбродом, от которого Лукаш затем избавился, действуя по «законам военного времени». Кража хабара, убийство и шпионаж в пользу других группировок — расстрел на месте. Тяжкие телесные, тяжёлая наркота, пьяные выходки — заключение под стражу и исправительные работы.

— В общем, стала ваша «Свобода» немногим отличаться от «Долга», — усмехнулся Петренко. — Закрутил Лукаш гайки и всякий сброд, по случаю попавший в группировку, перестал мародёрствовать и убивать из-за угла наших ребят. Уважаю.

Неожиданно, дверь, облепленная «Пластилином» жалобно скрипнула, и Эд, притулившийся кое-как на своём рюкзаке подпрыгнул вверх, задев ничего не подозревающего Бочку:

— Валим. Быстрее. Кажется, кикиморе надоело наши байки слушать… — Проводник схватил под руки Депутата, и они с Петренко поспешили к соседней двери. Мы с Мутом и остальными последовали их примеру. Гибель в лапах неизвестного монстра совсем не входила в наши планы.

Глава 55: Кикимора

Уже выбегая из лаборатории, я услышал, как скрипнули петли. Дверь, разбухшая и трухлявая приоткрылась, прочертив по кафелю. Послышался мощный, чавкающий звук и "Пластилин", отвалившись от древесины, шлепнулся на пол.

Комнату наполнило тихое, но навязчивое жужжание, словно кто-то раскручивал нам вслед невидимую юлу.

— Скорее, бежим! — Зарычал Петренко, бледнея до синевы.

Группа неорганизованно высыпала в коридор, где полковник, Бочка и Эд уже метались в поисках подпорок и ветоши, способной задержать хотя бы на время невидимую пока тварь.

— Ищите, чем задраить щели! — Выкрикнул полковник. — Тряпки, утеплитель. Всё пойдёт.

Возможно, яркий свет лаборатории, всё еще сдерживал кикимору, и это нас спасло, дав фору. Тварь затаилась в темноте. Лишь длинная, темная тень елозила по кафелю, словно жила автономно от своей «хозяйки».

В царящем вокруг сумбуре я поскользнулся и потерял равновесие, но ловкий Бесо меня подхватил. Неуклюже вывернувшись, я повис на его плече, лишь чудом устояв на ногах.

Мельком, буквально краешком глаза, я заметил костлявую руку — тонкую, черную, будто горелую, показавшуюся на миг из непроглядной темноты за дверью. Секунда-другая. Я моргнул, и она пропала, показавшись мне наваждением.

— Топай, топай! — Кипятился Бесо. — Тварь сейчас нападёт!

Будто подтверждая его опасения, пронзительное жужжание утихло. Светильник, висящий над дверью, замигал и буквально на моих глазах взорвался. Та же участь постигла и другие лампы. Вне себя от ужаса, мы с Бесо и Мутом поспешили вслед за группой. Сердце стучало у меня в горле, дыхание сбилось.

— Скорее! — Полковник буквально втянул меня в коридор и захлопнул дверную створку с такой силой, что петли жалобно заскрипели.

Мут, едва ли не врезавшись с разгона в соседнюю стену, поспешил на помощь Петренко и Фанату, навалившимся на дверь. Струна, ловким жестом факира, вытащил из груды мусора вполне себе целый, деревянный советский стул и заблокировал его ножкой опасное помещение.

— Кто-нибудь догадался схватить хотя бы кусочек "Пластилина" с пола? — Петренко с отчаяньем оглядел группу, шарящую в кучах хлама в поисках ветоши, способной хоть немного уплотнить дверь. — Ни одной щели не должно остаться. Иначе — хана!..

— А как же! — Отозвался довольный Бочка. — Грамм двести приватизировал, пока Вы не видели! — И, пошарив в разгрузке костюма, продемонстрировал темную, неприглядную массу взбудораженному Петренко.

— А чего так мало? — Возмутился Карась. — У тебя ручища, как ковш у экскаваторе.

С задумчивым видом распахнув шкаф, он торжествующе выудил оттуда нечто, отдаленно напоминающее старые занавески:

— Пойдёт? — С сомнением спросил он у присутствующих.

— Лишь бы в руках раритет не рассыпался, и ладно. — Кивнул заметно расслабившийся Полковник.

Разминая "Пластилин" в ладонях, Бочка, раскрасневшийся от усилий, испуганно прислушался к тишине, царящей за дверью:

— Затихла. Не жужжит. Скребется изредка… Не нравится тебе свет, да, тварь? — Крикнул он в замочную скважину и припечатал ее добрым шлепком грязно-бордовой "замазки".

В ответ из-за двери послышались надсадные хрипы, прерываемые изредка мерным скрипением, похожим на звуки рубанка, идущего по сухой древесине.

— Не провоцируй, не надо. — Прошептал Петренко, прислушиваясь к завываниям монстра. — Она и так нас учуяла. Теперь потащится следом, к гадалке не ходи. — Он устало махнул рукой и подтолкнул перочинным ножом ветошь поглубже в щель между стеной и дверью. — Ненадолго это кикимору задержит. Были бы мы на открытом воздухе… Или хотя бы не в лабиринте под землей, облили бы ее керосином, подожгли, и дело с концом. А тут нужно думать.

— Подумаем на ходу, полковник. — Проверив дозиметром коридор, Эд воспрял духом. — Надо же, все чисто!.. И аномалий поблизости нет. Некисло так окопались тут ученые. Чем ближе к поверхности, тем неспокойнее фон вокруг — горячие пятна, очаги электрики и прочие аномалии. А тут как будто бы "палестинка". Отголосков Выброса почти не слышно. Фон ровный… Электричество есть. Да здесь можно жить, — рассмеялся проводник. — Если б не кикимора, будь она клята двести раз. А где одна, там и другие. "Матрицы по трупу" — создания коллективные. Поэтому, смотрим в оба. Особенно в углах и под лестницами — любят они — заполонить все тёмные закоулки.

Приняв речь Эда к сведению, я осторожно выглянул за угол и увидел светлый, длинный коридор, разветвленный в конце на две галереи.

— Нам налево, если верить картам, — отчитался Полковник. — Там будет еще одна дверь, уже металлическая. Ее и можно хорошенько задраить на случай, если эта зараза за нами поползёт. — Петренко снова затих, прислушиваясь к набирающему обороты гулу. — Беснуется. Хочет нас, но не может. — Нахмурился он.