Миры Филипа Фармера. Т. 22. Пир потаенный. Повелитель деревьев - Филип Фармер

Нет, решительно, мир готов был перевернуться и встать с ног на голову. Я объединяю усилия с теми, кто все время гонялся за мной, а Девять пытаются избавиться от одного из своих. Ивалдир, древний карлик с длиннющей седой бородой и лицом, похожим на сморщенное печеное яблоко.

Вступать в альянс с недавним противником — вещь не новая в истории человечества. Впрочем, для меня тем более. Во время второй мировой войны я уничтожил немало немцев на востоке африканского континента. И патриотизм тут был ни при чем. Все дело было в личной мести. Зверства, толкнувшие меня на тропу войны, были делом рук отряда бандитов, принадлежащего к контингенту германских войск, расквартированному в Африке. Их скорее можно было назвать карательным отрядом, если бы они делали это с согласия офицера. Но фон Леттов об этом ничего не знал.

Впоследствии я стал хорошим другом полковника Пауля фон Леттов-Форбека, который нанес поражение британской армии в двести тысяч солдат, командуя лишь корпусом в одиннадцать тысяч человек, состоящим в основном из чернокожих африканцев. Среди вас, естественно, есть те, кто читал книгу, в которой мой биограф описывает этот эпизод в совершенно искаженном виде, не имеющем ничего общего с тем, что было на самом деле. Если ему верить, то эти германские орды имели преимущество в численном составе войск, а героические англичане снискали себе славу победы в упорной борьбе. Но мой биограф всегда питал слабость к эффектам в ущерб простым и ясным фактам. Кроме того, в то время он был насквозь пропитан антинемецким настроением. Правда же состоит в том, что фон Леттов был партизанским вожаком, еще более ловким, чем знаменитый Лоуренс Арабский. Но имя его осталось в тени и не пользовалось столь громкой известностью, как имя знаменитого англичанина. Но что в этом удивительного? Ведь он воевал на стороне побежденных.

Я сомневался, что пресмыкание этого Муртага вызовет когда-нибудь мое уважение, как это произошло в случае с фон Леттов-Форбеком. Но я знал, что этот умный и достаточно хитрый человек мог быть мне полезен, даже если я буду ему доверять лишь частично.

— Я уже отправился было в Германию, — продолжил Муртаг, — когда мне внезапно изменили пункт назначения и направили в Париж. Именно здесь терялись следы Калибана. Затем новая неожиданность: мне срочно приказывают вернуться. Я никак не мог поверить в то, что вам все-таки удалось бежать. Но, как вы знаете, приказы Девяти обсуждению не подлежат. Я подчинился. Мубанига ждал меня в Конго, на аэродроме, и мы прямиком отправились сюда. Мне вновь было поручено схватить и убить вас, после чего он вновь сёл в самолет, как вы знаете. Но не говорил мне, куда собирался отправиться после этого. Правда, я перехватил одну его радиопередачу, из которой понял, что он намеревался посетить Солсбери, в Англии. Зачем — не имею ни малейшего понятия.

Я обратил внимание на один аспект данной ситуации, что вызвало у меня улыбку. Муртаг, сам того не подозревая, выдал мне секрет, что ему знаком язык Девяти, которым они пользовались только в разговорах между собой.

Мне так и не удалось узнать ни происхождения, ни давности этого языка. Как-то, исполняя обязанности в качестве Глашатая при патриархах, во время одной из церемоний мне удалось увести несколько документов, написанных на этом языке, благодаря чему я и смог выучить его. Муртаг, вероятно, проделал нечто подобное. Удивительная смелость или феноменальное безрассудство.

Таинственный язык Девяти, да простит мне читатель это небольшое отступление, несколько похож на баскский. Думаю, это родной язык Аи-не-ны, главы Девяти. Вероятно, истоки его лежат в большой группе языков Присредиземноморья, которые распространились по всей Европе до того, как арийцы вышли из своих лесов, расположенных там, где сейчас находится центр Германии.

Я продолжал расспрашивать:

— Где находится этот аэродром? Там есть передатчик, способный добраться до Европы? Как туда можно добраться: пешком, или обязательно нужен вертолет или самолет?

Муртаг медленно засунул руку в карман, настороженно следя за моей реакцией, и вытащил карту, которую расстелил затем на земле, осветив лучом фонарика.

— Здесь, — сказал он. — В лесу Итури.

Карта была французской, и его палец указывал на маленький красный крестик, начерченный в зоне, где виднелась надпись «Пигмеи».

Этот лес находился на расстоянии примерно в сто тридцать миль. Пешком я мог бы добраться до него за сутки, при условии, что буду точно знать его месторасположение. Если идти туда всей группой, путь займет не меньше недели. А они могут мне понадобиться, особенно Муртаг. Кроме того, я не хотел расставаться с Кларой. Когда мы выберемся из джунглей, она будет вольна поступить, как ей заблагорассудится. Но сейчас я чувствовал себя обязанным вернуть ее цивилизации живой и невредимой. А это могло быть только в том случае, если она будет все время рядом со мной.

— Вы ждали там прилета еще каких-нибудь самолетов? — спросил я, указывая на долину, которую только что покинул.

— Да, еще нескольких, для смены контингента. Должен вам заметить, что вы довольно дорого обходитесь Девяти.

— Для них не существует цены. Подождите меня здесь. Я скоро вернусь.

Я пошел за графиней. Во время ужина, которым мы занялись, вернувшись с Кларой на поляну, разговор продолжился, напряженный и нервный, полный скрытого внутреннего сопротивления. Муртаг, правда, несколько раз пытался поставить мой авторитет под сомнение. Было видно, что он никак не может примириться с мыслью, что уже не он командует операцией. Мне приходилось осаживать его и ставить на место. Но, щадя его самолюбие, я принял некоторые из его предложений. Впрочем, вполне толковые.

Ночь уже была в полном разгаре, когда все наконец стали устраиваться на отдых. Я бы мог вновь вернуться с Кларой в лес, чтобы быть абсолютно уверенным, что никто не набросится на нас во время сна, но боялся, что мои только что обретенные союзники расценят мой жест как бестактный и обидный. Лучше было быть готовым расторгнуть наш договор при малейшем признаке предательства, чем открыто показывать им, что я считаю их отношение ко мне подобным тому, как действует леопард, затаившийся в тени и поджидающий, когда я окажусь на расстоянии его прыжка.

Несмотря на усталость во всем теле, я долго не мог заснуть. Быть может, из-за Дика. Я все еще не знал, что мне с ним делать. Нечего было и думать забрать его с нами в Англию. Обритый, одетый и избавленный от клыков, он все равно не станет незаметным и лишь привлечет к себе, а значит, к нам, излишнее внимание со стороны окружающих. А я не мог себе этого позволить. Оставить его в джунглях — означало обречь его на голодную смерть или на сумасшествие от одиночества. Будь у меня достаточно времени, я научил бы его охотиться, строить хижины, в которых он мог бы прятаться от холода и сырости, особенно в период дождей. Самка, которую я видел около года тому назад, быть может, все еще бродила в предгорьях Уганды. Мы могли бы найти ее, и у Дика тогда появилась бы подруга. И, кто знает, это послужило бы, быть может, началом рождения нового Племени.