Пасадена - Дэвид Эберсхоф

— У вас уже есть какие-нибудь планы, мистер Блэквуд?

— Пока нет, миссис Ней, — ответил он.

В тот же день, позднее, к нему заехал Суини Вонючка. Суини придумал построить поселок для всех конторских служащих Лос-Анджелеса. «Стоит лишь проложить боковую дорогу от шоссе по долине, и я гарантирую, Блэквуд, что дело выгорит. Разбогатеешь так, как и представить себе не можешь!» — горячился он.

Черри никогда не открывала ни Блэквуду, ни кому другому вообще, что во всех письмах, которые Джордж писал с фронта, он настойчиво повторял: Черри должна договориться с Брудером, чтобы ранчо перешло под их полный контроль. Джордж хотел заняться землей, часто спрашивал, что там с Пасаденой, а она отвечала уклончиво, чтобы не получалось, что она бессовестно наврала мужу. Но некоторое время назад Черри вдруг поняла, что работа Джорджа, а значит, и ее тоже, не всегда была к лучшему. Она лелеяла надежду — по крайней мере, сейчас, — что передаст ранчо в руки человека, который сумеет сохранить его. С самого начала она чувствовала, что Блэквуд и может стать таким человеком. В нем, как она заметила, совесть соседствует с сожалением; ей думалось, что в этом они были похожи. Много лет назад, перед смертью, Линди Пур спросила ее: «Черри, ты будешь присматривать здесь за всем, когда меня не станет?»

— Мистер Блэквуд…

— Да, миссис Ней?

— Вы не думали передать свою собственность благотворительной организации? Женской школе, например?

— Никогда не думал, — ответил он. — Это ведь не лучший вариант для возврата вложений, верно?

— Понимаю, мистер Блэквуд. Тут много вопросов.

В роще Пэл и Зиглинда исчезли из виду; Блэквуд и Черри постояли немного на террасе, ничего не ожидая. Они молчали, и ветер не приносил им ни запаха цитрусов, ни щебетания птиц — лишь из-за холма доносился мерный шум машин на шоссе. Блэквуд с Черри одновременно подумали, что машин стало больше, чем в прошлом году.

Когда Зиглинда с Паломаром дошли до террасы, они раскраснелись от жары, и Блэквуд спросил, не нужно ли им воды. Они отказались, встали в тень дерева, и стало заметно, что только бездонными черными глазами они походят друг на друга. Блэквуд с удивлением подумал, что, вообще-то, об их жизни он знает больше, чем они сами; он думал, о чем они сейчас жалеют. Думал, как они проживают свою жизнь и как ярмо прошлого, наброшенное на них другими, давит им на плечи.

Черри не сказала, почему девушка отправилась жить к Брудеру после смерти капитана Пура. Конечно, ранчо тогда уже перешло к Брудеру, но почему девушка не уехала куда-нибудь еще? Она была в платье цвета слоновой кости, открывавшем сильную шею, и все в ней напоминало Линду Стемп. В доме Блэквуд нашел старый альбом с фотографиями и внимательно рассмотрел снимки капитана Пура. Дочь ничем не походила на отца.

— Ему будет здесь хорошо, ведь он лежит рядом с мамой, — сказала Зиглинда. Ее лицо затуманилось от горя.

Паломар взял ее за руку, они посмотрели на мавзолей и оба сразу погрустнели. Девушка была красива, но несколько мужской красотой. Волосы развевались у нее вокруг лица, и она ничего не говорила, погрузившись в молчание. В наступающих сумерках Блэквуд долго смотрел на нее, и, когда она собралась уходить, он понял, почему она совсем не похожа на капитана Пура. Блэквуд сразу же понял, что узнал еще немного о жизни Линди, ему вспомнился Брудер, лежавший в могиле.

Прижавшись друг к другу, как люди, всю жизнь прожившие вместе, Зиглинда с Паломаром сошли с террасы и пошли к машине миссис Ней.

Она тоже засобиралась и сказала:

— До свидания, мистер Блэквуд.

— До свидания, миссис Ней.

— Ваше ранчо понравится вам, я уверена.

Он ответил утвердительно.

— Мне будет интересно узнать о ваших планах.

— Я сообщу вам первой.

Что-то в душе Черри зашевелилось, и она почувствовала себя обязанной сказать:

— Есть такая необходимость, мистер Блэквуд. Это было бы широким жестом. Далеко не каждый на него способен.

— Мне нужно будет рассмотреть все варианты.

— Особняк можно будет приспособить под классы. Из дома для рабочих можно сделать спальню. Подумайте о бедных девочках, мистер Блэквуд.

— Попробую, — ответил он.

Не так давно ему позвонил частный детектив и сообщил плохую новость: «В штате Мэн ни одной Эдит Найт не обнаружено. И еще, мистер Блэквуд, я не обнаружил никаких доказательств, что она вообще там жила».

— Ее могут назвать в вашу честь, — продолжила Черри. — Женская школа имени Блэквуда.

— Я вовсе не жажду, чтобы в честь меня называли школу.

— Тогда они предложат вам самому выбрать название. Женская школа Пасадены?

— Вы не слишком забегаете вперед, миссис Ней?

Она извинилась, протянула загорелую, сильную от тенниса руку, и Блэквуд пожал ее. В свете августовского солнца Эндрю Джексон Блэквуд поблагодарил Черри за все, что она сделала. Она поблагодарила его в ответ и заторопилась к машине в уверенности, что кое-что удалось спасти.

На миг Блэквуд задержался на террасе. Он стоял и слушал шум листьев и щебетание птиц. Но вокруг не было ничего — долина была пуста, тиха и высушена солнцем. Только шум машин за холмом напоминал, что жизнь идет вперед.

Блэквуд вошел в особняк, чтобы отдохнуть в его тени. На галерее было тихо, но вдруг через вентиляционные трубы послышался непонятный звук, похожий на плач девочки. «Это дом потрескивает», — сказала бы миссис Ней. Но звук был тихий, живой. Блэквуд крикнул: «Кто там?» — но ему никто не ответил. Звук не прекращался — как будто плакал или счастливый, или несчастный ребенок, только она могла бы сказать. «Ответьте мне, если слышите», — прошептал Блэквуд в пустоту дома. Стук сердца отдавался у него в ушах, звук слышался еще один миг, а потом затих, и лишь его дыхание эхом отражалось от стен.

Потом уже Блэквуд обнаружил, откуда шел этот звук, — в забытой всеми комнате в конце коридора наверху было открыто окно, и от морского ветра хлопал разорванный полог кровати, — но тогда он опрометью выскочил из дому и сел за руль «империал-виктории». Он спустился по холму, выехал из ворот, двинулся в сторону Моста самоубийц и в зеркале заднего вида увидел, как из выхлопной трубы вылетело черное облако дыма и закрыло от него ранчо Пасадена.

От автора

Эта книга — плод художественного вымысла, но действие ее происходит в мире, который некогда существовал (или мог бы существовать), однако теперь его уже нет (или он не мог существовать дольше). Работе моего воображения оказали неоценимую помощь несколько источников. Я начал и закончил роман в Комнате столетия городской библиотеки Пасадены, где за дверью из толстых железных прутьев хранится коллекция истории и тайн Пасадены. Ученые из Хантингтонской библиотеки предоставили в мое распоряжение свои обширные познания по истории Южной Калифорнии. Верхние полки городской библиотеки Карлсбада познакомили меня с историей северного округа Сан-Диего. У моей книги было много источников информации; чаще всего я открывал следующие книги: «В поисках весны. История Карлсбада» Марии Говард-Джонс; «Иллюстрированная история Пасадены» Энн Шейд Лунд; «Столетний юбилей охотничьего клуба "Долина". 1888–1988» Анн Шейд; «Естественная история Калифорнии» Уилера Дж. Норта; «Путеводитель по Калифорнии национального общества Одюбона» Питера Олдена и Фреда Харта; «Ботанические сады Хантингтона, 1905–1949» Уильяма Хертриха; «Ботанические сады в Хантингтоне» Уолтера Хоука; «Пятьдесят лет на ранчо» Чарльза Дж. Тига; замечательная серия книг Кевина Старра «Американцы и калифорнийская мечта»; «Апельсины» Джона Макфи; «Первая мировая война» Джона Кигана. Я в неоплатном долгу за глубокие знания, полученные от каждого из этих авторов.

Благодарности

Книга обязана своим появлением многим людям. Мой агент Элен Костер поощряла меня с самого появления замысла до того дня, когда книга стала пухлой рукописью. Сотрудники издательства «Рэндом Хаус» Саншайн Лукас, Лиз Фогэрти, Том Перри, Кэрол Шнайдер, Габи Бордуин, Эми Эдельман, Стеси Роквуд, Кейси Хемптон, Либи Магуайр, Иван Хелд — мои коллеги, которые вложили все свое умение в издание моей книги. Тщательную экспертизу этих страниц осуществлял редактор Бенджамин Дрейер. Эван Стоун, Мария Месси, Даниэль Бурке тщательно вычитывали последний вариант. Терпеливая, много знающая Энн Годофф редактировала книгу. За это и еще за очень многое я ей искренне признателен.

Книга, задуманная в пробке

Ребенком, в Южной Калифорнии, много времени я проводил в пробках, на заднем сиденье автомобиля «понтиак истейт вэгон». Моя память (это настоящий сундук с сокровищами) сохранила воспоминания о том, как много времени я просидел в пробках на горячем, ядовито-синем виниловом покрытии, которое немилосердно жгло ноги. На коленях я всегда держал книгу и открывал ее, чтобы укрыться от потока транспорта и самой машины. Но я страдал от укачивания, и, чтобы не смотреть на то, что творится рядом — ссорились сестры, тяжело дышала собака, недовольно цыкала мать, — я отворачивался к окну и воображал себе другой мир.