Античная драма - Эсхил

Октавия

Скорей соединятся звезды с волнами,Огонь с водой и с небом — Тартар сумрачный,С росистой тьмой ночною — благодатный свет,Чем с нечестивым нравом мужа злобногоСмирится дух мой; брата не забыла я!О, если бы на голову проклятуюТирана царь богов обрушил молнию,Которой часто землю потрясает он,Пугая нам сердца грозовым пламенемИ знаменьями новыми. Мы виделиКомету, гривой огненной блиставшую,[296]Там, где Воот[297] повозкой правит медленной,Где вечной ночи холод и где блещет Ковш.Все осквернил тиран своим дыханиемВплоть до эфира; и сулят созвездияБеду народам, всем, подвластным деспоту.Не столь ужасен был Тифон, которогоЮпитеру на горе родила Земля.Теперь и смертным и богам чума грозит:Богов из храмов дерзко изгоняет враг,[298]А граждан — из отчизны. Брата он убил —И видит свет! Кровь пролил материнскую —И жизнь его не прервалась зловредная!Отец-всевышний! Для чего напрасно тыРукой непобедимой мечешь молнии —И до сих пор не поразил преступника?О, если б за злодейства поплатился он,Нерон поддельный, выродок Домиция,[299]Тот, кто ярмом позорным угнетает мир,Пороками пятная имя Августа!

Кормилица

Да, я согласна: недостоин он тебя,Но року не противься, и с судьбой смирись,И гнев твой ярый укроти, питомица;Быть может, существует бог карающий,И день для нас еще наступит радостный.

Октавия

Уж с давних пор всевышних тяжкий гнев нависНад нашим домом; и Венера перваяТерзала мать мою любовным бешенством:Замужняя в безбожный брак вступила вновь,Забыв о нас, о муже и о совести.С распущенными волосами, грознаяЭриния, вся змеями увитая,Явилась мстительницей к ложу адскомуИ кровью погасила факел дерзостный,Подвигнув дух разгневанного цезаряНа страшное убийство. Так погибла ты,О мать моя! Меня на горе вечноеТы обрекла и к теням увлекла воследИ сына, и супруга, жалкий род предав.

Кормилица

Дочерний плач не начинай ты сызноваИ не тревожь, стеная, маны[300] матери,Наказанной за тяжкое безумие.

На орхестру входит хор римских граждан.

Хор

Что за молва долетела к нам?О, если б могли мы не верить ей,Так много раз морочившей нас,О, если бы в цезарев брачный чертогСупруга новая не вошлаИ осталась хозяйкой Клавдия дочь,Чтоб родить потомков — мира залог,Чтобы, войны забыв, ликовала земляИ Рима честь не померкла вовек.Достался брата брачный покойЮноне в удел, —Почему же Август супругу-сеструЗаставляет покинуть отчий дворец?Чем поможет теперь благочестье ей,Целомудренный стыд, и чистая жизнь,И родитель-бог?И мы, едва лишь погиб наш вождь,[301]Позабыли его, и мучительный страхУбедил нас предать его детей.Настоящая доблесть прежде жилаУ римлян в сердцах, и в жилах у нихСтруилась воистину Марса[302] кровь:Из наших стен изгнали ониНадменных царей;Не остались без мести и маны твои,О дева, кого рукою своей[303]Убил отец, чтоб не быть ей рабой,Чтоб награды победной стяжать не моглаНечистая страсть. И тотчас война началась тогда,Когда от своей погибла рукиТа, кого обесчестил лютый тиран,Лукреция дочь.[304]Поплатилась и ты за злодейство твоеЖена Тарквиния, Туллия дочь,[305]Что дерзнула отца убитого трупКолесом нечестивой повозки попратьИ несчастное тело его не далаВозложить на костер.Преступленье сыновнее видел и нашБезрадостный век: коварно послалНерон на пагубном корабле[306]В Тирренское море родную мать.По приказу покинуть безбурный причалМореходы спешат,Весла режут с плеском соленую гладь,Вылетает в открытое море корабль,Но в назначенный миг все швы разошлись,И открылась щель, дав проход воде.Тут пронзительный крик поднялся до звезд,И женский горький раздался плач.Пред очами у всех витала смерть,Для себя лишь спасенья каждый искал:Одни, сорвав обшивку с кормы,Плывут, нагие, к доскам прильнув,Другие стремятся к берегу вплавь, —И многих топит безжалостный рок.Разрывает одежды Августа свои,Волосы рвет,Потоки ей заливают лицо.Глядит: уж нет надежды спастись.И в беде неминуемой гневно кричит:«Такова, мой сын, награда твояЗа все, что я тебе принесла?Да, я заслужила эту ладьюТем, что тебя родила на свет,Что Цезаря имя и власть тебе,Обезумев, дала!Поднимись из вод Ахеронта,[307] мой муж,Насладись жестокой казнью моей:Ведь в убийстве твоем виновна я,По моей вине и сын твой погиб.По заслугам сойду я к тени твоей,Погребенья лишусь,В свирепой пучине скроюсь навек».Не успела сказать, как вал налетел,Захлестнул ей уста,И бросил в море, и вынес вновь.Повинуясь страху, руками бьетОна по воде, выбиваясь из сил.Но верность живет в молчаливых сердцах,И смерти страх не прогонит ее:Моряки к обессилевшей госпоже,Опасность презрев, на помощь спешат,Кричат ободряющие слова;Хоть руками едва шевелила она,Подхватили ее…Что пользы в том, что спаслась ты из волн,Обреченная пасть от сыновней руки?Едва ли поверят в грядущих веках,Что такое злодейство он мог совершить.Горюет и злобствует сын, что матьИз моря спаслась,Повторить замышляет неслыханный грех,Всей душой стремится мать извести,В нетерпенье торопит убийства час,И слуга, покорно исполнив приказ,Грудь госпоже рассек мечом.Подневольный убийца просьбу однуОт нее услыхал:Чтоб в утробу ей вонзил он клинок.«Рази сюда, — сказала она, —Здесь выношен был чудовищный зверь».И эти словаС последним стоном ее слились,И скорбный духОтлетел, из кровавых вырвавшись ран.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Сенека.

Сенека

Фортуна всемогущая! Зачем ты мне,Довольному своим уделом, лживоюУлыбкой улыбнулась, вознесла меня?Чтоб страх узнал, я? Чтобы с высоты упал?Уж лучше жить мне на скалистой Корсике,[308]Как прежде, вдалеке от глаз завистливых,Где сам себе принадлежал мой вольный дух.Всегда досуг имел я для излюбленныхЗанятий. Наблюдать мне было радостноКрасу небес: природа-мать, искусница,Великие творения создавшая,Не создала величественней зрелища.Я наблюдал, как в небе Солнце движется,И Феба в окруженье звезд блуждающих,Как в обращенье неба ночь сменяет день,Как беспределен свод эфира блещущий.Коль он стареет — к хаосу слепому вновьВернется мир; последний день придет тогдаИ небо, рухнув, погребет весь род людской,Забывший благочестье, — чтобы вновь земляРодить могла бы племя совершенное,Как в юности, когда Сатурн царил, над ней.[309]Святая Верность с девой Справедливостью,Посланницы небес, богини сильные,В тот век одни народом кротко правили,Войны не знавшим, не слыхавшим грозных труб,Не ведавшим оружья, городов своихСтеной не обводившим: был повсюду путьОткрыт, и люди сообща владели всем.По доброй воле лоно плодоносноеЗемля им отверзала — мать счастливая,Детей благочестивых опекавшая.Сменил их род, лишенный прежней кротости.А третье поколенье, хоть не знало зла,Хитро искусства новые придумало:Зверей проворных по лесам преследоватьОтважилось оно, и рыб медлительныхТяжелой сетью из реки вытаскивать,И птиц в ловушки дудочкой заманивать,И подчинять быков ярму, и грудь земли,Нетронутой дотоле, ранить лемехом, —И уязвленная земля плоды своиВ священном лоне глубже скрыла. Новый век,Всех прежних хуже, в недра материнскиеПроник, железо отыскал тяжелоеИ золото и в руки взял копье и меч.Меж царств границы пролегли, и новыеВоздвиглись города, и люди алчныеПошли к чужим жилищам за добычею,И кров родной мечом им защищать пришлось.С земли бежала, видя нравы гнусныеИ смертных руки, кровью обагренные,Астрея-дева,[310] звезд краса бессмертная.Воинственность росла и жажда золота,И, вкрадчивая язва, самый злой недуг,Весь мир земной объяла — к наслажденьям страсть;Ее питают наши заблуждения.В пороках, накопившихся за долгий срок,Мы тонем, и жестокий век нас всех гнетет,Когда злодейство и нечестье царствуютИ одержимы все постыдной похотью,И к наслажденьям страсть рукою алчноюГребет богатства, чтоб пустить их по ветру.Но вот нетвердым шагом, с видом сумрачнымИдет Нерон. Страшусь узнать, с чем он пришел.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ