Покоритель джунглей - Луи Жаколио

— Ни звука, ни жеста, чтобы не возбудить подозрений, иначе ты погиб.

Это предупреждение, которое должно было успокоить негодяя, произвело противоположный эффект. Поняв, что один из присутствующих, может быть член совета, испугавший его своим взглядом, знает его тайну, сторож был охвачен таким ужасом, что, не думая больше об опасности, резко поднялся, собираясь бежать. Но чья-то рука быстро опустилась ему на плечо и заставила снова сесть. Он не стал сопротивляться, ибо с молниеносной быстротой вдруг понял всю ценность данного ему совета.

Туземец, заставивший его сесть, был одним из фанатиков, известных в Индии под именем факиров, которым вековые предрассудки дают право жить, не подчиняясь никаким религиозным и гражданским законам. Долгие годы, проведенные в голодовках, умерщвлении плоти, отправлении религиозных обрядов, делают из них святых, которых не может запятнать никакая человеческая слабость. Факиры могут совершить даже преступление, они не в ответе за него перед другими людьми, которые не имеют права высказывать ни малейших суждений относительно их поведения. Совершенно ясно, с какой целью брамы и раджи позволили укорениться подобным предрассудкам в сознании толпы. Факиры стали исполнителями их воли, капризов, мести, правители поручают им все, что не могут или не осмеливаются сделать сами из боязни потерять свой престиж. Поэтому на службе у них всегда состоит определенное число факиров, готовых во всем им повиноваться, подобно тому, как у наших средневековых сеньоров были свои наемники и кондотьеры. Но поскольку в Индии ко всему примешивается некая таинственность, факиры искусны в оккультных науках и демонстрируют самые невероятные чудеса, обладая при этом несомненной магнетической силой, развитой упражнениями и уединенным образом жизни.

Кроме тех, кому поручено исполнять приговоры тайного суда Трех, у каждого члена совета Семи и браматмы был собственный, только им служивший факир. Того, кто помешал сторожу совершить опрометчивый шаг, звали Уттами. Он принадлежал одному из Семи и вовремя вмешался в дело по едва заметному знаку своего господина. С какой целью тот решил отсрочить приведение приговора в исполнение? Об этом мы узнаем из дальнейшего развития событий.

Если отвлечься от объяснений, которые нам пришлось дать, ибо факир Уттами и его господин сыграют важную роль в нашей истории, вся сцена длилась не более двух секунд и прошла незамеченной среди всеобщего волнения.

В тот самый момент, когда браматма, уступая желанию присутствующих, отправил за англичанином четырех человек, которые должны были принести его в паланкине, Дислад-Хамед снова услышал таинственный голос, прошептавший ему на ухо:

— Будь спокоен, я спасу тебя!

Сторож вновь едва не вздрогнул, но на сей раз смог сдержаться. Он рассудил, что незнакомец спас его не для того, чтобы в присутствии англичанина подвергнуть куда более страшной и неминуемой опасности. Вооружившись мужеством, надеясь, что таинственный союзник будет рядом с ним в критический момент, Хамед продолжал слушать, ничем не выдавая обуревавших его чувств.

— Сегодня вечером, — произнес голос, — между одиннадцатью часами и полуночью, у подножия башни Усопших ты узнаешь, чего я от тебя хочу.

Странно, но голос этот, казалось, исходил не из человеческого горла. Он был глух и далек, словно песни, которые ветер приносит ночью на пустынный песчаный берег. Он был похож на звуки, в сумерках поднимающиеся из долины, различить которые можно с трудом.

В высшей степени заинтригованный, сторож бросил кругом быстрый взгляд. Член совета Семи, чей взгляд так неприятно поразил его вначале, беседовал с браматмой на непонятном языке, из чего Хамед заключил, что не он обратился к нему со странными словами. Каково же было его удивление, когда, обернувшись в другую сторону, он увидел, что факир Уттами исчез.

В ожидании англичанина все присутствующие разделились на многочисленные группы, где каждый по-своему обсуждал случившееся. Внимательно приглядевшись, сторож удостоверился, что факира среди собравшихся не было. Сомневаться не приходилось, Уттами покинул зал. В волнении Дислад-Хамед не заметил, как факир поднялся по жесту все того же члена тайного совета и незаметно выскользнул из зала незадолго до ухода посланцев, отправившихся за английским полицейским, назначившим за свои сведения столь высокую цену.

Учитывая, что рядом с ним никого больше не было, сторож подумал, что обещание спасения исходило от факира, уже однажды помешавшего ему совершить неосторожность. Именно поэтому его объял ужас от того, что Уттами исчез. Хамед решил, что факир просто посмеялся над ним и, заронив в сердце надежду, жестоко бросил на произвол судьбы. Волнение его достигло предела, как вдруг вновь, словно эхо, до него донесся странный голос:

— Ничего не бойся, ты спасен. Итак, до вечера… Не вздумай не прийти на свидание, моя месть будет ужасна!

Голос еще не успел договорить, как четверо человек, посланных браматмой, вбежали в зал, один из них держал в руке окровавленный кинжал. Все четверо находились в неописуемом возбуждении. Тревога охватила весь зал, но никто не осмелился говорить в присутствии верховного вождя.

— Что с вами? Что случилось? Где англичанин? — быстро спросил браматма.

— В тот момент, когда мы подошли к караван-сараю, — ответил предводитель маленького отряда, — услышали громкий крик. Бросились вперед, ворвались в комнату чужеземца и увидели, как какой-то человек выпрыгнул из окна и исчез в соседних развалинах. Когда подошли к англичанину, кровь ручьем текла из раны, нанесенной в сердце, он был мертв. Вытащив кинжал, мы с изумлением узнали в нем кинжал правосудия Духов вод.

— Ты говоришь правду? — воскликнул браматма.

— Вот он.

Вождь внимательно изучил оружие. На одной стороне лезвия были выгравированы следующие слова: «Во имя славного, могущественного и справедливого», а на другой — кабалистический знак тайного суда.

Это действительно был кинжал правосудия Духов вод.

Браматма с редким присутствием духа немедленно понял, что здесь была какая-то тайна, раскрывать которую на собрании не следует, не рискуя при этом нанести серьезный ущерб достоинству совета Семи в лице одного из его членов. Поэтому, увидев кинжал, он немедленно воскликнул:

— Братья! Суд Трех вынес свой приговор. Нам остается только склониться перед этим доказательством невиновности нашего брата, несправедливо обвиненного английским шпионом, единственной целью которого было внести разлад в наше общество. К счастью, возмездие настигло его до того, как мы сами, по ею наущению, едва не совершили непоправимую несправедливость. Воздадим же благодарность предусмотрительности Трех и вознесем молитвы Шиве, оделяющему их своей бессмертной мудростью.