Братья Стругацкие - Ант Скаландис

Ничего они не испугались. И грехов никаких за собой не видели. Просто у них уже давно мышление было планетарным. Наша страна — не наша страна… Это они, те, кто презрительно фыркал, на самом деле мыслили мелко, а для АБС вся планета была одной страной, вполне нашей, человеческой, и они решали проблемы землян в целом.

Сегодня, перечитывая совершенно удивительную, такую морозно свежую, такую тонко ироничную и пронзительно грустную повесть «Отель…», я думаю: «Господи, как же у нас были перемешаны мозги, как были сдвинуты все критерии! Мы разучились просто читать литературу, мы всюду искали крамолу и „неуправляемые ассоциации“. И абсолютно так же, попадая в те годы на кинопросмотры, где показывали „непорезанные“ западные фильмы, мы пропускали мимо ушей мудрые мысли, а мимо глаз — гениальные кинообразы великих режиссёров, мы только жадно глотали недозволенную в других местах „клубничку“, и это касалось не только юнцов в пубертатном периоде, но и вполне зрелых граждан. Что поделать — мы были поколением, обделенным эротикой и свободной мыслью. А кстати, ещё Оруэлл подметил, что это две вещи тесно связанные».

И, между прочим, пожалуй, именно в «Отеле» у АБС появляются тонкие и изящные эротические нотки, в образе Брюн, например. Да, безусловно, в «Гадких лебедях» с их потрясающей, обворожительной Дианой этих ноток ещё больше, но многие ли прочли повесть в то время?

Итак, 1969 год, «Отель». Создавался он, уже как всегда, в Комарове. Заявка в «МГ» была написана ещё в январе. Работа пошла. Отвлекались на гранки «ОО», пришедшие из «Невы». Было на что отвлечься: при столь обильной правке велик риск пропустить какую-нибудь явную несуразицу.

Первый этап работы над повестью закончили 23-го января, ко второму приступили 25 февраля и 4 марта уже закончили черновик. Есть замечательная запись от 6-го числа:

«Опять бездельничали. Хорошо!»

И, наконец, с 9 по 19 апреля сделан чистовик. Быстро. Аккуратно. Здорово! И тут же написали заявку на сценарий «ОО». Чувствовали уже, что раз с книгами будет туговато, значит, надо переквалифицироваться в сценаристы. Может, оно и сложнее, зато денег больше платят.

А в конце апреля БН приедет в Москву — обдумывать «Град обреченный». После трудов праведных можно себе позволить и кое-что для души. Примерно так и было у них: там — труды, а здесь — разговор с космосом. Ещё точнее это напоминало нечто ремарковское: любовь небесная и любовь земная. Ведь они все свои книги любили. Без любви ничего стоящего сделать нельзя.

И, между прочим, из «Отеля» они тоже довольно быстро сотворили заявку на сценарий. И летом с помощью Алексея Германа сумели эту заявку пристроить на «Ленфильм». То есть получили аванс под сценарий. Поэтому десять дней в сентябре с 12-го по 22-е БН трудится в поте лица вместе с Германом над этим новым, с позволения сказать, проектом. Ясно было едва ли ни с самого начала, что фильма никакого не будет, просто гонорар обещали, и это хорошо. А тем более поработать вместе с Лёшкой — это для БНа всегда удовольствие. Никто ещё не знал тогда о будущих успехах гениального режиссёра, но БН-то наверняка догадывался, с кем имеет дело — они были слишком хорошо знакомы.

В октябре АН приезжает в Ленинград обрабатывать перевод «Огненного цикла» Хола Клемента, сделанный братьями опять же совместно — такая работа им тоже скорее нравилась, это не была простая литературная подёнщина. И ещё они размышляют над сюжетом некого «Перекати-поля». От этого замысла в дальнейшем не осталось никаких следов, кроме названия.

В конце ноября БН по стопам старшего брата съездит в Новосибирск по приглашению всё тех же замечательных молодых учёных из Академгородка. С удовольствием выступит там и на Сибирь посмотрит хоть краешком глаза. И что это с ним случилось? А вот захотелось!

Ну и наконец, АН приезжает в Ленинград 10–13 декабря, но это уж явно не для работы — так, короткое обсуждение или встречи с кем-нибудь. Так и заканчивается год, который, кстати, был не худшим и в плане публикаций: «Саргассы в космосе» и «Совсем как человек» Кобо Абэ в «Мире», переиздание «Страны багровых туч» в «Детлите» — сумасшедшим тиражом в триста тысяч. Наконец, «Обитаемый остров», в трёх номерах «Невы» — с марта по май.

Всё не так плохо, ребята! Жить ещё можно.

— Как вы представляете себе человеческое общество в 2000 году? — спросил корреспондент газеты «Вечерняя Москва».

Ответ братьев Стругацких был опубликован 31 декабря 1964 года:

— Прежде всего, мы просто хотели бы встретить двухтысячный год. Что будет характерно для человечества в то время? Во-первых, все международные конфликты будут решены. Во-вторых, во всём мире начнётся наступление за человека в человеке. Разные страны и государства будут использовать в этом отношении опыт, накопленный в СССР. А у нас работа по воспитанию людей нового общества уже завершится. Исчезнут из жизни явления, которым соответствуют ныне понятия мещанства, обывательщины, мракобесия. Мы не хотим говорить о развитии техники. Здесь обо всём позаботится Госплан. Химия, физика, генетика, биология прочно войдут в быт и сделают его совершенно другим.

Не хочется комментировать с высоты сегодняшних знаний. Это как-то даже некрасиво. А вот Елена Гавриловна Ванслова ещё тогда говорила АНу, что будущее в их книгах — это советская власть в квадрате, советская власть в кубе, советская власть в десятой степени — и больше ничего! А где же переход количественных изменений в качественные? А потом случился 1968 год, и представления АБС о будущем перешли столь резко в новое качество, что Лена и Аркадий невольно поменялась ролями в споре.

Была такая история. Они вместе оказались в гостях у Алексея Шилейко. Разговоры шли философские, Лена едва успевала следить за поворотами мыслей двух титанов. И вот в какой-то момент свернули они на тему социальных прогнозов. А время-то горячее было: с одной стороны, НТР, стремительное движение вперед, с другой — совсем не давний кошмар в Чехословакии, не менее стремительное движение назад. Куда идёт человечество? Спор разгорелся между АН и Вансловой, Шилейко и жена его Тамара загадочно молчали. Что будет через двадцать лет? АН, настроенный очень мрачно, смотрел на мир глазами Переца и Виктора Банева. А у Лены ещё много было в запасе романтизма, не прямолинейно коммунистического, но всё же… Она кричала: «У тебя же полная темнота внутри, полный тупик, нет выхода у твоего человечества!» А он кричал: «Дура ты, дура, не понимаешь ты ничего, да через двадцать лет ты будешь вспоминать эти разговоры как самые светлые минуты своей жизни, ты даже не представляешь себе насколько будет хуже!» А она кричала: «Дурак ты, дурак, да этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!..»