Женщина в жизни великих и знаменитых людей - Михаил Дубинский

Герцог Генрих Орлеанский, второй сын Франциска I, был по природе слаб и робок. Молодость его прошла очень печально. Когда его отец был взят в плен после сражения у Павии и был отпущен, ему пришлось вместе с братом провести в одном монастыре целых четыре года в качестве заложника. Вернувшись в Париж, он был ослеплен царившим там блеском и сам начал искать для себя эгерии[124]. Эта эгерия вскоре нашлась в лице Дианы Пуатье, которая, по словам Брантома, «одевалась красиво и величественно, но только в черное и белое». Это был траур по мужу. Сам принц не думал сближаться с нею, тем более, что считал ее образцом добродетели и ума; но Диана сразу поняла, какое она может иметь на него влияние. Она была на много старше принца — на целых 18 лет, но красота искупала этот недостаток. Между нею и принцем завязались близкие сношения, а вскоре старший сын короля умер и Генрих сделался дофином. Говорят, что в смерти его повинна Диана, которая прибегла к отраве; но факт этот не доказан.

С той минуты, как принц Генрих сделался наследником престола, при дворе началась отчаянная борьба между двумя женщинами — между Дианой, пользовавшейся расположением дофина, и герцогиней д’Этамп, любовницей Франциска I, не довольствовавшейся влиянием, которое она имела на короля, и твердо решившейся приковать к себе также и его будущего преемника. Последние годы Франциска I наполнены почти одной этой борьбой между двумя любовницами. Весь двор разделился на два лагеря. Диана была на десять лет старше герцогини д’Этамп и поэтому приверженцы последней начали уже говорить об увядшей красоте. Даже поэты и художники приняли участие в раздорах. Так, художник Приматиччо постоянно воспроизводил герцогиню д’Этамп на картинах, украшавших королевскую галерею, между тем как Бенвенуто Челлини брал моделью прекрасную охотницу Диану. Поэты лагеря герцогини возвеличивали ее красоту, не щадя красок, а Диану называли беззубою и безволосою, обязанною своей сносной наружностью только косметическим средствами Все это, конечно, была ложь, потому что Диана до конца жизни осталась красавицей, и это страшно злило фаворитку дофина. Впоследствии, когда она достигла высокой власти, ее прежние враги, позволявшие себе подобные выходки на ее счет, жестоко поплатились. Так, по ее приказу был сослан министр финансов Бояр, один из наиболее горячих клевретов герцогини д’Этамп, а вскоре также удалена от двора и сама герцогиня.

Мало-помалу дофин оказался совершенно в руках Дианы. Он не расстался с нею даже после женитьбы на молоденькой и прелестной Катерине Медичи, дочери герцога Урбино во Флоренции. Этому, впрочем, способствовал характер самой Катерины, которая не вмешивалась в государственные дела и жила исключительно для удовольствий в кругу преданных веселых дам, так называемой «маленькой шайки», занимавшейся только охотою, спортом, балами и т. п. Когда умер Франциск и на престол вступил Генрих, королева не изменила своего образа жизни, вследствие чего фактически королевою сделалась Диана. Но она была больше, чем королева. Она держала в своих руках судьбу всего государства, раздавала крупнейшие места, преобразовала министерство и парламент, решала вопросы о помиловании, управляла финансами и производила давление на судей. Король беспрекословно исполнял ее волю. В одном письме он умоляет ее всегда смотреть на него, только как на верного слугу, и прибавляет, что гордится именем слуги, которым она его окрестила.

Конечно, Диана была прекрасна. Говорили, что она никогда не увянет. У нее были правильные черты лица, красивый цвет кожи, черные, как смоль, волосы. Болезней она никогда не знала никаких. Даже в самую холодную погоду она мыла себе лицо водой из колодца. Диана Пуатье вставала обыкновенно в 6 часов утра, садилась на лошадь и в сопровождении своих гончих собак проезжала 2–3 мили, после чего возвращалась и снова укладывалась в постель, где читала до полудня. Она очень интересовалась литературой и искусством. Ум у нее был редкий. Утверждали, что она завоевала сердце короля не столько своими физическими прелестями, сколько советами, которые она ему давала, и своею любовью к искусству, в котором понимала толк. Этому мнению особенно способствовало то, что у Дианы не было детей. Родственники Дианы энергически отрицали существование интимной связи между нею и королями Франциском и Генрихом. В доказательство они указывали на то, что поведение Дианы в супружестве было безукоризненно, что даже в период апогея своей власти она никогда не снимала с себя траур, что король относился в ней всегда с уважением, что между ним и Дианою существовала большая разница в возрасте, что она не была расточительна подобно другим куртизанкам и т. д. Однако, они забывали прибавлять, что Диана разделяла другие недостатки фавориток: была жадна, честолюбива и мстительна. Историк де-Ту ее строго осуждает, приписывая ей гонения на протестантов и разрыв мирных сношений с Испанией. Во всяком случае она могла считаться лучшею из фавориток, и Брантом с полной справедливостью мог сказать: «Французский народ должен просить Бога, чтобы никогда не было более худой фаворитки, чем эта».

С годами власть Дианы все более и более упрочивалась. В 1548 году король сделал ее герцогиней Валентинуа. Все должны были преклоняться перед нею. Король поручил знаменитому архитектору Делорму построить для нее дворец «Анэ», который Диана обставила великолепно. С королевою она поддерживала добрые отношения и даже ухаживала за ее детьми, хотя, впрочем, заставляла платить себе за это. Так, письмом от 17 января 1550 года король ассигновал ей 5.500 livres tonmois (около 66.000 франков на нынешние деньги) в благодарность за услуги, оказанные королеве. Даже через два года после того венецианский посланник Лоренцо Конторини сообщал, что между королевой и герцогиней существуют добрые отношения. Брантом рисует ее великолепной женщиной. По его словам, когда король хотел узаконить одну из дочерей, прижитых им с Дианой, фаворитка ответила:

— Я родилась для того, чтобы иметь законных детей от вас. Мне вовсе не хочется, чтобы парламент объявил меня вашей сожительницей.

В этом пункте, впрочем, Брантом ошибается. У дочери, о которой идет речь, — Дианы Французской, — была другая мать, молодая пьемонтка, с которой Генрих сошелся еще во время похода 1537 года. Король узаконил ее в 1547 году. Позднее она сделалась герцогинею, благодаря браку с герцогом Монморанси.

Но блестящие дни Дианы закатились в тот же день, когда умер Генрих. Еще задолго до его смерти были распространены два предсказания. Знаменитый итальянский астролог Лука Гаврико возвестил, что король умрет на сороковом году жизни на дуэли. Предсказание это вызвало насмешки, так как у королей дуэлей не бывает. Вскоре, однако, появилось новое предсказание такого же рода[125]. Умы встревожились. Сам король в шутку выразился, что предсказания очень часто сбываются и что он умрет от дуэли столь же охотно, как и от всякой другой причины, лишь бы только противником его был храбрый человек. Он, конечно, не предчувствовал, что действительно погибнет в поединке.