Сегун. Книга 3 - Джеймс Клавелл

– Э-э-э, хорошая работа, моя красавица. – Он наградил птицу лакомством – частью заячьего уха, отрезанного загонщиком. – Ну, перекуси, но не слишком увлекайся – тебе еще нужно будет поработать…

Улыбаясь, загонщик поднял зайца.

– Господин! Он, наверное, раза в три-четыре тяжелее, чем она. Лучше всех, кого мы ловили за последнее время.

– Да. Отправь его в лагерь Андзин-сан. – Торанага снова сел в седло и махнул остальным, чтобы они ехали вперед – еще один загон.

«Да, все выполнено прекрасно, но не так волнующе, как тогда, когда убивал сокол. Ястреб есть ястреб – птица-мясник, рожденная убивать всюду и все, что движется. Как ты, Андзин-сан. Да, ты короткокрылый хищник. Вот Марико была соколом…»

Он отчетливо представил себе Марико, и ему страстно захотелось, чтобы не надо ей было ехать в Осаку и затем отправляться в «великую пустоту». «Но это было необходимо, – терпеливо повторил он себе. – Требовалось освободить заложников. Не только моего сына, а всех остальных. Теперь у меня еще пятьдесят союзников, тайных друзей. Ваше мужество и мужество госпожи Эцу вынудили перейти на мою сторону их всех и всех Маэда, а вместе с ними и все западное побережье. Исидо придется выйти из своего неприступного логова, регенты разделятся, а Осиба и Кияма кинутся ко мне на руку. Вы сделали все это и даже более того: вы дали мне время, позволяющее расставить ловушку и кинуть туда приманку.

Ах, Марико-сан, кто бы мог подумать, что такая маленькая, изящная женщина, как вы, дочь Дзу-сан Кубо, моего старого противника, изменника Акэти Дзинсая, могла сделать так много и так красиво! С таким достоинством отомстить тайко, врагу и убийце своего отца! Один стремительный бросок, бросок Тэцуко, – и вы поразили вашего врага, который в то же время и мой враг.

Так печально, что вас больше нет. Такая верность заслуживает особых милостей».

Торанага тем временем поднялся на гребень, остановил лошадь и крикнул, чтобы ему дали Тэцуко. Сокольничий взял у него Кого, Торанага погладил птицу, в последний раз сидевшую у него на перчатке с колпачком на голове, снял колпачок и подбросил самку сокола вверх. Потом долго следил, как она поднимается кругами, высматривая добычу. «Свобода Тэцуко – это мой подарок вам, Марико-сан. – Он мысленно обращался к ней, наблюдая, как сокол спиралью уходит все выше. – Чтобы почтить вашу преданность мне, вашу преданность родителям и нашему важному правилу: любящий сын или дочь не могут спокойно жить под одним небом с убийцей своего отца».

– Ах, как мудро, господин! – обратился к нему сокольничий.

– Что?

– Отпустить Тэцуко, освободить ее. Последний раз, когда вы отпустили ее, я думал, она не вернется, хотя и не был уверен. Ах, господин, вы лучший сокольничий в нашем государстве, лучший, – если смогли определить наверняка, когда нужно отпустить ее на волю.

Торанага позволил себе бросить на него сердитый взгляд. Сокольничий побледнел, не поняв причины гнева, быстро передал обратно Кого и поспешно ретировался.

«Да, Тэцуко была мне предана, – раздраженно подумал Торанага. – Тем более она символический дар духу Марико и мера ее мести. Но как быть со всеми сыновьями всех мужчин, которых ты убил? Ну, это совсем другое, все эти люди заслуживали смерти. Тем не менее ты всегда настороженно относишься к тем, кто оказывается в пределах выстрела из лука… Что ж, это нормальная бдительность». Такое заключение устроило Торанагу, и он решил вставить его в завещание.

Торанага еще раз посмотрел вверх, на сокола, который больше не принадлежал ему. Какое красивое создание, особенно теперь – там, в вышине, где она парит свободно. Вот что-то, видно, отвлекло ее – она повернула на север и скрылась из виду.

– Благодарю тебя, Тэцуко. Выхаживай теперь дочерей, и побольше, – напутствовал ее Торанага, переключаясь на то, что происходит внизу, на земле.

Деревня в лучах заходящего солнца казалась такой опрятной. Андзин-сан все еще сидел за своим столом, самураи занимались боевой подготовкой, от кухонных жаровен поднимались дымки. За бухтой, примерно в двадцати милях, лежал Эдо, в сорока ри к юго-востоку – Андзиро, на западе, в двухстах девяноста ри, – Осака, а на север оттуда, на расстоянии едва ли в тридцать ри, – Киото.

«Вот где должна быть основная битва, – подумал он. – Около столицы. Севернее, в районе Гифу, Огаки или Хасимы, у Накасэнде, Великого северного пути. А может быть, там, где дорога поворачивает на юг, к столице, – у маленькой деревушки Сэкигахары, в горах. Где-нибудь там… О, я много лет был в безопасности за своими горами, но сейчас представился шанс, которого я давно ждал: горло Исидо оказалось незащищенным.

Мой главный удар будет нанесен вдоль Северной дороги, а не Токайдо, прибрежного тракта, хотя до поры до времени я буду делать вид, что пятьдесят раз меняю свое решение. Мой брат пойдет со мной. Да, я думаю, Дзатаки убедил себя, что Исидо предпочел ему Кияму. Мой брат не дурак, и я сдержу свою торжественную клятву добиться для него Осибы. Во время битвы Кияма перейдет на мою сторону, – думаю, что перейдет, – и, когда это случится, нападет на своего ненавистного врага – Оноси. Это будет сигналом пустить в дело ружья, я атакую их внутренние фланги и одержу победу… Я выиграю битву – Осиба предусмотрительно не позволит наследнику выйти против меня на поле битвы. Она знает, что в противном случае я, к сожалению, вынужден буду убить ее сына… – Торанага тайком улыбнулся. – Как только я одержу победу, отдам Кияме все земли Оноси и предложу ему назначить своим наследником Сарудзи. В тот момент, как я возглавлю новый Совет регентов, мы рассмотрим предложение Дзатаки госпоже Осибе, которая будет так оскорблена его притязаниями, что для успокоения первой дамы в государстве и наследника регентам придется, к сожалению, предложить моему брату отправиться в „великую пустоту“. Кто займет его место регента? Касиги Оми. Кияма будет следующей жертвой Оми. Да, это разумно и так легко. Кияма, главный среди всех наших христиан, конечно, будет превозносить свою религию, а она все еще у нас вне закона. Эдикты тайко все еще действуют. Оми и все остальные будут говорить: „Я голосую за то, чтобы эдикты вступили в действие“. И Кияма уйдет – регентов-христиан больше не будет. Постепенно наше давление на эту глупую, но опасную чужеземную религию усилится. Она угрожает нашей Земле богов, всегда угрожала нашему ва и, следовательно, должна быть уничтожена. Мы, регенты, предложим соотечественникам Андзин-сан отобрать у португальцев их права на торговлю. Как можно быстрее мы, регенты, прикажем ограничить торговый оборот и проживание всех иностранцев одним только Нагасаки – маленькой частью Нагасаки – и очень строго будем наблюдать, как это выполняется. Мы закроем для них нашу землю навсегда! Для них, их ружей и их ядов!