Довод Королей - Вера Камша

Морская летунья пронеслась над самой водой, перехватив добычу у нацелившейся на нее родственницы, та накинулась на обидчицу с воплем, достойным весенней кошки.

– Вот так всегда, – насмешливый голос мог принадлежать лишь Луи Трюэлю, – кто-то бросает куски, кто-то из-за них дерется.

В ответ Рито, не желавший делиться своими бедами, скорчил рожу и провозгласил: «Жабий хвост!»

Луи весело засмеялся:

– Именно жабий и именно хвост.

– Кстати, давно хотел спросить, ведь у жаб хвостов не бывает?

– Воистину, – кивнул Луи, – а что, святая Циала или кто еще, кого поминают всуе, есть? Их нет, и жабьего хвоста нет. Так не все ли едино, завопишь ли ты «Творец» или «жабий хвост»?

– Понял, – кивнул Рито, – хотя откуда нам знать, что есть, а чего нет. Может, в Черном Суре у жаб есть хвосты, а святая Циала и вправду капустницам помогает. Верь, не верь, а магия у них есть, на своей шкуре испытал.

– Знаю, – Луи стал серьезным, – капустницы и антонианцы кровушки нам еще попортят. Дед говорит, что Илларион и Анастазия хуже дюжины Пауков и сотни Джакомо, а он редко ошибается. Чудо, что тебе удалось прикончить Дафну...

– Я застал ее врасплох, она была сильной ведьмой, но не бессмертной, – Рито мог бы рассказать про их схватку в покоях матери, бледную бабочку и тех двоих с хафашами, что пытались добраться до Даро, но промолчал. Это очень походило на трусость, но пока он не говорил вслух об этой пакости, ее словно бы и не существовало, – все было очень просто, Луи. Я бросил нож и убил гадину на месте. Но она достала нас и из могилы. Рената умерла... Хотя ты же ничего не знаешь.

– Знаю. Да не смотри на меня так, Сандер мне ничего не рассказывал, он и про себя-то не скажет, не то, что про других. Но вот дед...

– Твой дед какой-то вездесущий.

– Был. Теперь сдал здорово, и все равно всех нас вместе взятых стоит. Рито, Рената Ллуэва умерла не от колдовства, которое, кстати сказать, чаще всего прекращается со смертью его сотворившего. Ее отравили весьма редким, но все же известным ядом. Причем отравили уже после вашего бегства. Ты знаешь, что тело было предано огню?

– Откуда я могу знать, – Рафаэль горько махнул рукой, – я знал лишь, что она умерла, и отец во всем винит нас с Даро.

– Ее сожгли по настоянию антонианцев, которые подтвердили, что причиной смерти была недозволенная магия убиенной Дафны. Слово сказано, теперь ничего не доказать, но ты должен знать. Дед никогда не ошибается, если он говорит, что это яд чернозубки, то это яд чернозубки.

– Проклятый, да что это за чернозубка такая? Змея, что ли?

– Нет, что-то вроде мыши, но ядовитой, водилась раньше за Темной Рекой. Хаонские отравители их весьма ценили, но в Благодатных землях о ней вряд ли кто слышал, кроме деда и, может, медикусов каких. Ну, и убийц, разумеется.

– Но зачем? Кому мешала Рено? Матери? Но они с отцом рассорились много раньше... А что твой дед говорит?

– Дед? Ну, он нашел три возможные причины. Ревность, но это маловероятно, уж больно яд редкий. Брошенные жены такой вряд ли найдут. Виноватых нужно искать или среди клириков, которым захотелось подтвердить зловредность Дафны, а заодно намекнуть на собственное могущество, или... Твой брат очень хочет править Мирией?

– Антонио? Наверняка. Но при чем тут это?

– При том, что если кто-то, знающий и твой норов, и отцовский, убил Ренату, обставив все как проклятие Дафны, он мог быть уверен, что герцог набросится на тебя с упреками, а ты в ответ пошлешь корону к Проклятому.

Нэо Рамиэрль

Со спины приведенного ему белого иноходца Роман с интересом наблюдал за окрестностями. На коне не было ни седла, ни узды, видимо, Солнечные их не признавали. Конечно, Рамиэрль мог подчинить себе любую лошадь, но отказ от того, что упрощает жизнь и всаднику, и коню, выглядел откровенной глупостью, хотя, возможно, Солнечные просто не додумались до подпруг и стремян. Звездный Лебедь, что за чушь лезет в голову. Люди тут вовсю используют сбрую, так что все дело в дурацком гоноре.

Роман бросил косой взгляд на сопровождающих их местных уроженцев, оседлавших довольно-таки симпатичных животных, похожих то ли на небольших, светлых камалей[96], расставшихся со своими горбами, то ли на безрогих длинношеих оленей. Забавные звери, и, судя по всему, выносливые и добрые, а лошади здесь, видать, только для эльфов.

Спору нет, белые длинногривые иноходцы хороши, но Нэо Рамиэрль слишком любил оставшегося в Тарре Топаза, чтобы забыть его ради чужого скакуна, хоть и обладавшего прекрасным шагом.

Мимо проплывали тенистые рощи, золотящиеся от хлебов поля, фруктовые сады, в глубине которых белели добротные дома. Порой вдоль дороги возникали колоннады, в центре которых возвышались статуи, перед которыми пылал огонь. Изображения были разными и по мастерству, и по размерам, но не страдали разнообразием сюжета. Чаще всех попадался величественный мужчина в полном расцвете сил, попирающий поверженного черного волка чудовищных размеров. Была и женщина в развевающихся одеждах с мечом в руках, судя по всему, только что обезглавившая странное создание, напоминавшее птицу, но со змеиной шеей и головой и тоже черного цвета. Встречались также львы и павлины, последние не только в виде изваяний.

Здесь поклонялись Свету, и неудивительно. Рамиэрль понял, как чувствуют себя обитатели пустыни Гидал, трясущиеся над каждой каплей воды, оказавшись в Озерной Пантане. Почти лишенная источников Силы Тарра в сравнении с пронизанным силой Света роскошным летним миром казалась бесплодной пустыней. Как все же капризна и непредсказуема судьба, если она, конечно, существует. Он не собирался покидать свой мир и не задумывался, куда занесло их бывших сородичей, находя себе друзей среди людей и орков, а его сестра и мать только и делали, что оплакивали былое величие и мечтали вырваться из таррского заточения. А клан Арцея отыскали они с Норгэрелем, пытаясь вернуться домой.

– Куда мы едем? – у Норгэреля хватило ума заговорить по-арцийски.

– Видимо, к родственникам, постарайся вспомнить побольше имен.

– Вряд ли, я себя исчерпал. Думаешь, они нам помогут?

– Кто его знает. Может, это и есть та армия, на которую намекал Орел, хотя лично я бы не обольщался, слишком уж тут благостно.

– Один из наших спутников нас ненавидит.

– Ты заметил? Зато другие обожают, равно как и поселяне и поселянки...

Их спутники... Трое стражников той самой рощи, из которой они вышли, и два десятка каких-то олухов в золотых плащах и оранжевых туниках с длинными, вероятно, подвитыми волосами и бритыми лицами, на которых выделялись подведенные особым способом глаза, что превращало людей в некое подобие эльфов. Командовал ими высокий человек, на шее которого болталось янтарное ожерелье, а на тунике и плаще красовалось изображение огромного золотисто-оранжевого цветка, живо напомнившего Роману таянскую тыкву. Рос ли он в этом мире или являлся плодом воображения паладина Тыквы, Роман не знал, но сам паладин симпатий не вызывал.