Тяжелые звезды - Анатолий Куликов

По тону Масхадова сразу же понял, что вылазка Басаева в Буденновске и эта наша встреча, которую он буквально вымолил у нас, — события взаимосвязанные, заранее продуманные и по времени абсолютно согласованные. Замысел, вероятно, был следующий: 14-го Басаев проводит кровавую акцию за пределами Чечни и берет заложников, 15-го Масхадов в присутствии представителя авторитетной международной организации, каковой является ОБСЕ, выдвигает условия федеральной власти… Такой бандитский шантаж: циничный и подлый. Поэтому-то Масхадов держится так, как будто не у него, а у кого-то постороннего вчера мы отняли еще один районный центр Чечни — село Шатой. В идеологии его заявлений нет и намека на перемены: «Убирайтесь, уходите» и т. п.

В общем, мы уже собирались разъезжаться, когда Аслан Масхадов решился мне задать вопрос, по-настоящему его интересовавший: а как там, дескать, дела у Басаева?.. В смысле, какие перспективы… Им всем, включая братьев Шамиля, я так бесстрастно обрисовал ближайшее будущее всего террористического отряда: «Ну как дела? Он же не хочет освобождать заложников. Значит — будет уничтожен». А потом, обращаясь к Ширвани, предложил ему вместе со мной слетать на вертолете в Буденновск, чтобы образумить брата. «Ты только представь, — сказал я ему, — сколько там детей и беременных женщин! Сколько крови прольется, сколько слез, если дело дойдет до штурма!» И Масхадову, который хоть и гнул свою переговорную линию, но благоразумно не выказывал напрямик свою принадлежность к террористическому акту, я тоже дал возможность задуматься: «Аслан, ты пойми — поездка Ширвани может как-то повлиять на действия брата. Я думаю, ты должен отвергать такие методы».

Вижу — Ширвани откровенно боится. Масхадов отвел братьев в сторону и о чем-то посовещался. Говорит: «Они должны лететь вдвоем!» Я спрашиваю: «Почему?» Масхадов мне растолковывает кавказские обычаи: «Да потому что Ширвани — хоть и родной брат, но младший. Его Шамиль может не послушать. А вот другой, хоть и двоюродный, наоборот, старше Шамиля, и его слова значат гораздо больше».

Этот аргумент убеждает меня, но моя готовность взять их обоих вовсе не означает достигнутого согласия. Еще не все кавказские церемонии исполнены до конца: «А.С., вы нам гарантируете, что они вернутся?» Я решительно отметаю все горские страхи: «Даю вам слово российского генерала, что верну их живыми и здоровыми!»

Полетели. Я, правда, сразу же решительно пресек их попытку взять с собой оружие. Когда на несколько минут приземлились в Ханкале, чтобы высадить основную группу сопровождавших меня на переговоры людей, я позвонил Ерину и доложил: «Везу двух братьев Басаева, чтобы использовать их с целью освобождения заложников». Ерин тут же оценил мой полицейский расчет: «А что, давай, привози!.. Вдруг да поможет?»

В Буденновске сразу же повез их в здание милиции, где находился штаб по проведению операции. И Ерин там. И Степашин. И оба Егоровых: один — министр по делам национальностей, другой — заместитель министра внутренних дел. Завели братьев в кабинет и начали все вместе взывать к разуму, закладывая в их головы и души то, что следовало передать тем, кто в это время бесчинствовал в роддоме, отвлекаясь от казней лишь для того, чтобы дать интервью в прямом эфире.

Когда братья зашли в больницу, Шамиль Басаев, тут же вцепился в Ширвани: «Ты зачем сюда приехал? Я тебя убью!» Остыл только после того, как младший брат сказал, что его прислал Масхадов. Но и доводы старшего оказались бесполезны.

Трагедия в Буденновске всколыхнула все российское общество, только утвердив людей в мысли, что многочисленные правоохранительные структуры России не способны поставить надежные заслоны на пути террористов. Что террор — кровавый, жестокий, бессмысленный — отныне становится неизбежной реальностью и каждодневным ужасом для каждой российской семьи, как бы далеко от войны она ни находилась. Прорыв боевиков в мирный Буденновск, их кровавые бесчинства воспринимались всеми как пробоина в днище некогда надежного корабля. А самым трудным для ответа оказывался простейший вопрос — отчего такой поход дудаевцев вообще оказался возможен?

Как это ни горько признавать, но в обстановке, когда полномасштабная война в юридическом смысле считается миром, а режим военного, либо чрезвычайного положения не объявлен на законном основании — опасность масштабных террористических актов будет оставаться. Какими бы частыми ни были сети, раскинутые милицией, разведкой и контрразведкой, часть диверсантов обязательно просочится и в самую мелкую ячею. Опытные и обученные люди с подлинными документами на руках легко растворятся среди населения. Если надо, проведут хоть караван машин с оружием и взрывчаткой. И после событий в Буденновске всем нам не раз еще приходилось убеждаться в правоте этих выводов. И чувствовать на себе, как смертельно опасна для собственных граждан может оказаться нерешительность государственной власти, не нашедшей в себе сил называть войну войною, а значит — применять те законы, которые должны работать только во времена чрезвычайной опасности.

Если отбросить все мифы, все басаевское хвастовство, следует честно признать, что поездка боевиков на машине с обычным номером, с обычным путевым листом в кармане водителя, да еще на каких-то 150 километров по не пуганному еще Ставрополью не представляла никаких проблем. Став министром внутренних дел после упомянутых событий, я очень жестко провел с милицейскими начальниками почти поминутный разбор движения боевиков от границы Чечни до места, где они были вынуждены начать бой, и могу утверждать: ложью являются слова Басаева, где он утверждает, что купил всех попавшихся ему на пути милиционеров. Я не исключаю, что кто-то из сотрудников ГАИ пропустил подозрительный КамАЗ по беспечности, кто-то поленился предупредить о нем следующие посты, но я убежден — предательства, пособничества бандитам не было. Если бы кто-то из милиционеров догадался, что в кузове скрываются вооруженные люди, непременно поднял бы тревогу.

Но в этом «если бы» только вера в совесть людей, не больше… Остается фактом, что милицейские посты на дорогах бандитов прохлопали. Даже в 150 километрах от войны (по меркам автотранспортным — в двух часах от нее) демонстрировали спокойствие, достойное лучших времен. Все-таки еще с 9 января того же года, по данным разведки, Буденновск фигурировал в списке городов, на который могло быть совершено нападение.

Конечно, был он не первым и далеко не главным среди других, упоминавшихся дудаевцами в числе целей: информация о выдвижении групп террористов в различные районы страны поступала постоянно и в ней фигурировали и Астрахань, и Ростов-на-Дону. По слухам, тот же Басаев бесчисленное количество раз находился на пути к Моздоку, а Ханкалу и Северный боевики планировали захватывать каждый день. Истинные их намерения по-прежнему оставались неизвестны. Так что очередная информация о готовящейся акции в Буденновске накануне вторжения Ш. Басаева уже не казалась столь достоверной, как это было в январе. Держать войска в постоянной готовности на каждом из перечислявшихся направлений было просто невозможно.