Честь, слава, империя. Труды, артикулы, переписка, мемуары - Петр I

8. Первую мысль к построению города Петербурга подал, после покорения крепости Ниеншанц, великий адмирал и великий канцлер Головин, впрочем, не в тех видах, чтобы переводить туда правительство страны, а только для перерыва сообщения между Финляндиею и Ливониею и иметь место (place d’armes) военных запасов, куда бы можно было свозить все воинские потребности из внутренней страны с большим удобством и меньшею опасностью и потом с большею силой направлять оттуда в обе стороны военные действия против шведов.

А потому это место сперва было очень легкой постройки, а крепость и Адмиралтейство укрепляла плохая земляная насыпь, все общественные и частные дома сколочены из теса или, лучше, срублены из тонких бревен, улиц ни разу не мостили, несмотря на болотистую сплошь почву. Вообще все было выстроено так, что если бы когда-нибудь надобно было оставить это место, то это не принесло бы большого огорчения.

9. В таком положении оставался Петербург до тех пор, пока Петр I, после Полтавской победы и завоевания Ливонии, не возымел надежды сохранить эти завоевания, а потому и вздумал сделать его столицей своего царства и перевести туда все свои коллегии.

Самые главные побудительные причины, решившие его на то, были: 1) его страсть к флоту, удовлетворить которую он не находил в Москве во все случаи; 2) сильное желание увековечить свое имя постройкой нового города и такою переменой, какую необходимо поведет за собой перенесение столицы такого большого царства, причем он представлял образцом для себя Александра и Константина Великого; 3) ненависть его к Москве за тамошние случаи с ним в его молодости, доходившая до того, что он охотно сравнял бы Москву с землей, если бы только это можно было сделать благовидным образом и без большого раздражения народа: так, в 1715 году, под видом надобности в каменщиках для Петербурга, он запретил под строгим наказанием строить или поправлять каменные здания в Москве, хотя бы и самые ничтожные, отчего вышло, что там великое множество самых значительных домов обвалилось и обратилось в груду развалин. 4-й побудительной причиной многие приводили то, что он делал для себя забаву из благовидного оскорбления такими поступками своего народа, которого пристрастие к городу Москве было ему достаточно известно.

Такое мнение они считают потому вероятным, что он не позволил оставаться в Москве и самым старшим и, по множеству лет их жизни, сделавшимся негодными уже ни к какой службе боярам, несмотря на то что они предлагали оставить своих сыновей на житье в Петербурге.

Верно только, что страдания и вздохи подданных у него мало или совсем не принимались в соображение, но что он смотрел почти на всех людей так, как будто бы они были созданы только для его потехи; поэтому он позволял себе много таких поступков, которым нельзя дать никакой другой вероятной причины, кроме той, что находил себе удовольствие в оскорблении других людей, например: принуждал своих самых главных и преданных слуг, несмотря на их болезнь, рядиться, т. е. надевать шутовское платье, и с открытым лицом разъезжать в дождь и вьюгу на длинных телегах или заставлял напиваться мертвецки придворных госпож, и не только таких, которые сами не прочь были выпить или в чем-нибудь провинились, но и очень молодых и нежных девушек, да еще угощал их пощечинами, если, по природному отвращению, они очень упорно отказывались пьянствовать.

10. Как бы то ни было, однако ж верно, что решимость Петра сделать столицею России Петербург не может быть отнесена ни к какому другому, а только к вышеозначенному времени. Потому что, тотчас по покорении Ливонии, последовавшем в 1710 году, а не прежде, он стал строить из камня С.-Петербургскую крепость, подводить каменное основание под стены Адмиралтейства, разводить там сады и строить себе для житья дома просторнее и прочнее.

Случившиеся вскоре за тем походы на Прут и в Поморье (Pommern) несколько отвлекли его и помешали ему тотчас же привести в действие свое намерение. Но только что увидал себя в безопасности от шведов со стороны Польши благодаря Штеттинскому договору, он занялся своим замыслом усерднее: в 1714 году перевел в С.-Петербург Сенат из Москвы, в тот же год велел выстроить ряд домов, где должны были помещаться прочие коллегии и приказы.

Предприятие, затеянное им в 1716 году на Шонию (Schonen) и принудившее его к поездке в Копенгаген, также и затруднения, причиненные ему сыном, в другой раз прервали его начинание. Известным образом освободившись от этих двух дел, он не допускал уже никакой остановки в исполнении своего намерения и в 1718 году перевел в Петербург все коллегии, приказал строиться там самым знатным родам и отвел всем дворянам места, которые они должны были, соразмерно их состоянию, застроить большими или малыми, каменными или деревянными домами.

11. При таких обстоятельствах ему легко было сделать новый город С.-Петербург одним из лучших и правильнейших в Европе, если бы только хотел следовать общим правилам зодчества и, прежде чем строиться, составить определенный план. Только и тут пошло точно так же, как вообще и обыкновенно идет в подобных случаях в России: сделали почин делу с исполнения его. Дома выстроили там и сям, а потом провели улицы, которые оттого и вышли по необходимости кривые во многих местах. Даже места, где стоять собственно Петербургу, были точно определены не прежде 1721 года.

Глубина реки Невы там, где теперь Адмиралтейство, хоть и заставила Петра I назначить место для спуска кораблей (Stapel) и все, принадлежащее к флоту, в этой стороне, которая, впрочем, по ее низменному положению очень подвержена наводнениям, а потому и не самая удобная; но все прочее население, дворянство и гражданство, должны были жить на острове, который и ныне называется Петербургским и только узким рвом отделяется от крепостцы; по этому предложению между 1713 и 1720 годами на упомянутом острове выстроены церкви, биржа, магазины, коллегии и все другие общественные и частные здания.

Вскоре потом Петру пришло на мысль, что купечество и гражданство придут в более цветущее состояние, если торговля большею частью будет в Кронштадте, и потому, чтобы долго не раздумывать, каждая губерния должна была там выстроить по громадному каменному домищу, чтобы купцы могли тотчас же найти себе готовое помещение, когда он переведет туда торговлю. Только что это сделалось, ему пришла новая мысль: он хотел поднять город выше над рекой, где берега возвышеннее и безопаснее от наводнения: по этому предначертанию тут тоже поставлены разные общественные и частные домы.

Но напоследок он решился перенести весь город на Васильевский остров (Wassilyostrow), подаренный им сначала князю Меншикову, перерезать все улицы каналами, как в Голландии, и оградить стеной от неприятельских нападений почти таким же образом, как это изображено у Гоманна (Homann) на плане Петербурга, гравированном в Нюрнберге.