Меч Шаннара - Терри Брукс

А Паланс, почувствовав реальную возможность захватить трон, и впрямь сошел с ума. Он и раньше отличался грубой необузданностью нрава, был способен совершить необдуманные дикие поступки, но все же волей-неволей считался с интересами семьи. Теперь он не захотел даже выслушать мнение старшего брата. И во всем его поведении появилось много непонятного, даже таинственного. С диким упрямством и настойчивостью он желал и всячески старался, чтобы Шерл Равенлок вышла за него замуж, и, несмотря на ее нежелание вступить в этот брак, он продолжал ее неутомимо преследовать. Краем уха Балинору довелось услышать, что с Шерл что-то случилось, и принц Каллахорна молил бога, чтобы с девушкой не произошло ничего дурного. Чутье подсказывало ему, что в этом деле замешаны его брат Паланс и Стенмин.

Между тем прошло уже больше суток с тех пор, как Балинор и братья-эльфы были брошены в эту странную темницу. Пленников по-прежнему окружала полная темнота. Их глаза уже привыкли к мраку, и, сколько они ни смотрели на тяжелую железную дверь, они не могли обнаружить чего-нибудь такого, что позволило бы им взломать или открыть ее. Они понимали, что без специальных инструментов им не удастся справиться с дверью. Каменные стены, пережившие многие поколения, были достаточно крепки и массивны и исключали всякую возможность найти в них уязвимое место. Похоже, все попытки уйти из этой темницы были заранее обречены на провал.

Наконец, после долгих часов ожидания они услышали голоса и бряцание оружия. Голоса и шум шагов приближались. Было совершенно очевидно, что к ним направляется несколько человек, среди которых Балинор сразу узнал по голосу брата. Трое пленников с трудом поднялись на ноги, так как были связаны, и застыли в тревожном ожидании. Через несколько минут дверь отворилась, и на пороге в свете факелов появилось четверо. Впереди стоял младший сын короля Каллахорна. Его губы были крепко сжаты, в глазах полыхала жгучая ненависть к Балинору. Вся его статная высокая фигура, похожая по телосложению и внешнему облику на фигуру брата, излучала ярость и непримиримую вражду. На этом лице не было ни тени доброты, ни проблеска благородства. В каждом движении Паланса сквозило ожесточение. Рядом с ним с язвительным выражение лица стоял мистик Стенмин. Его руки совершали бесконечные нервные движения, уголки губ злобно подергивались, а в глазах горел насмешливый и злой огонь. Ощущение неприкрытого коварства и жестокости исходило от этого человека. За ним стояло двое стражников с обнаженными мечами, готовые к нападению на беззащитных пленников и способные уничтожить любого, кто посмеет посягнуть на их жизнь. Паланс сделал шаг вперед и сказал:

— Уберите этих двоих. Я буду говорить один на один с братом. И ты, Стенмин, оставь нас. Если надо, я позову тебя.

В голосе Паланса звучал ничем не прикрытый гнев, и Стенмин безропотно подчинился требованию младшего наследника престола, а стражники в ту же минуту схватили легких эльфов и вынесли их. Тяжелая дверь с ужасающим лязганьем закрылась, и братья остались одни. В свете горящего факела Балинор стал всматриваться в лицо брата. Но напрасно он искал в нем тень или хотя бы проявление той любви и дружбы, что были между ними в детстве. Все существо Паланса заполнили ярость и желание вступить на престол.

— Почему ты не вернулся? Где ты был все это время? Теперь, после твоего предательства… Я… я буду королем Каллахорна. — Голос Паланса перешел в зловещий шепот, лицо его совсем исказилось, а руки стали делать какие-то дикие движения. «Он сошел с ума», — в отчаянии подумал Балинор, не в силах найти какое-либо объяснение поведения брата.

— Паланс, послушай меня. Я ничего не сделал плохого ни тебе, ни Шерл. Все это время я был в Параноре и вернулся сюда только для того, чтобы предупредить наш народ о начавшемся наступлении Северной Армии. Если мы не остановим продвижение этих полчищ, они немедленно займут все Южные земли. Ради нашего народа, ради жизни людей на всех землях, пожалуйста, послушай меня…

— Я не намерен далее слушать твою глупую болтовню о вражеском вторжении. Мои люди проверили все пограничные районы и не обнаружили никаких признаков наступления северных армий. И, кроме того, ни один враг не осмелится напасть на Каллахорн, напасть на меня… Наши люди в безопасности, а до жизни людей в других землях мне нет дела. Почему я должен защищать их? Они никогда не помогали нам.

Паланс сделал шаг назад и, посмотрев на Балинора испепеляющим взглядом, продолжал:

— Ты теперь мой враг, ты стал выступать против меня с тех пор, как узнал, что я вступил на трон. Ты пытался отравить меня, ты отравил отца — ты хотел видеть меня таким же больным и беспомощным, каким сейчас является отец. Ты хотел, чтобы я тихо умер, забытый всеми. Ты думал, что сможешь вернуть себе трон. Но нет! С тех пор, как ты ушел с этим предателем Алланоном, ты потерял все… О, как я ненавижу этого человека… Нет, это не человек, это исчадие ада! Его необходимо уничтожить. А ты, Балинор, будешь тем временем лежать здесь, одинокий, забытый всеми — до тех пор, пока не умрешь. Ведь ты готовил мне такую судьбу?

Паланс резко повернулся и пошел к двери. На пороге он остановился и вдруг заговорил прежним, как в детстве, мягким голосом:

— Скажи мне, зачем ты все-таки вернулся? Ты мог совсем исчезнуть из этой страны и остаться в живых. Но Стенмин убеждал меня в том, что ты непременно вернешься. Я не верил ему. Однако, он оказался прав. Он всегда прав. Так зачем же ты вернулся?

Балинору пришлось пересилить себя. В сложившейся ситуации ему было необходимо выяснить все, что прямо или косвенно касалось его отца и друзей. Поэтому он был вынужден поддерживать любое направление разговора с Палансом.

— Я… я пришел к выводу, что был неправ, — тихо произнес Балинор. — И я вернулся, чтобы навестить вас. Ведь это все-таки и мой дом. Но что же случилось с отцом?

— Отец… Не произноси этого слова. Твой отец лежит совершенно беспомощный. Стенмин присматривает за ним, но вряд ли он сможет что-нибудь сделать. С каждым днем силы покидают отца…

— Так что же все-таки с ним случилось? — в волнении воскликнул Балинор, сделав попытку приблизиться к брату.

— Не двигайся! — приказал Паланс, выхватив меч из-за пояса и обнажив его. — Не забывай, что ты мой пленник. Ты отравил короля, ты пытался отравить и меня. Я бы мог сразу казнить тебя — ты уже достаточно причинил зла. Стенмин советовал мне расправиться с тобой немедленно, но я не трус, я не боюсь тебя. Да, я распустил Легион. Мое правление будет периодом мира. Ты понимаешь это, Балинор?

Балинор в сомнении покачал головой, отчаянно пытаясь еще на некоторое время завладеть вниманием брата. Было очевидно, что если Паланс не сошел с ума, то в его личности, в его внутреннем мире явно произошли большие изменения — и это не без участия Стенмина. Да, у него были недостатки, характер был взрывной, необузданный, но тем не менее, оба брата любили друг друга и более или менее сосуществовали, а теперь… его брат был одержим страстным желанием стать королем. Кто мог предвидеть такие перемены?