Время перемен (ЛП) - Эшли Кристен

— Хочу сказать, если бы это было правдой, он бы имел на это полное право, учитывая, что вы находитесь в его доме, и вас попросили уйти, по крайней мере, один раз, но вы не ушли, а вместо этого остались продолжать его запугивать, угрожать и говорить мерзости с намерением спровоцировать.

— Вам следовало позвонить мне насчет маяка, мисс Морленд, — зловеще сказал он.

— Забудьте об этом, — огрызнулась я. — И уходите.

Он не ушел. Он продолжал давить.

Наклонившись ко мне, выражение его лица из ехидного превратилось в злобное.

— Я уничтожу тебя и твоего жениха.

Уничтожит меня?

Я уже уничтожала себя, и не раз.

А теперь...

Теперь единственные люди, для которых я имела значение, знали и любили меня.

Я была неуязвима.

С другой стороны, Курт был шерифом. Значит, про него такого сказать было нельзя.

И все же этот человек вел себя как злодей из викторианской драмы.

Это было бы смешно, если бы не было так раздражающе.

Ведь я только что заявила Курту о возможной беременности!

По тому, что Курт сказал дальше, было понятно, что он со мной согласен.

— Иисусе, да ты издеваешься. Просто уходи, ладно? Господи, — бесстрастно протянул Курт.

Стоун отодвинулся и с удивлением посмотрел на Курта.

— Хочешь донести на меня окружной комиссии? Валяй, — предложил Курт. — Хочешь попытаться отстранить меня от должности? Попробуй. Хочешь распространять злобные сплетни о Кэди в попытке заставить меня проиграть следующие выборы? Действуй. Единственный человек, который думает, что у тебя есть рычаги давления, — это ты сам, Стоун. Все и так считают тебя гадом. Если хочешь, чтобы они считали тебя еще и дураком, то я не буду тебя останавливать. Но скажу, меня от тебя уже тошнит, так что у тебя есть пять секунд, чтобы выйти за эту дверь, прежде чем, клянусь Богом, я надену на тебя наручники, арестую за незаконное проникновение, так как не приглашал твою задницу в свой дом, ты сам сюда сунулся, и велю помощнику шерифа забрать тебя. Выбор за тобой. Но поверь мне, я говорю на полном серьезе.

— Я тоже очень серьезен, — выплюнул Стоун.

— Мне плевать, — ответил Курт.

Стоун сердито посмотрел на него.

Курт небрежно притянул меня к себе, и когда Стоун продолжил хмуро на него смотреть, вздохнул.

— Кэди, наручники в кобуре в гардеробной. Можешь достать их для меня? И проверь Полночь, пока будешь там.

— Проект «Парк Магдалены» будет продолжен, — объявил Стоун.

— Ты прав, если в ноябре мы проиграем выборы по отзыву резонирования, твой судебный запрет отменят, — ответил Курт. — Вероятно, так и будет. Алчные до денег монстры как ты, выигрывают часто, и пока могут приписывать себе победу в любой ситуации, им все равно, какое опустошение они оставят за собой. Но судьба сыграет с тобой злую шутку, потому что ты думаешь, что создаешь наследие, когда история запишет это как глупость Стоуна и никак иначе. Так что неважно. Приписывай себе победу. Но не обольщайся, что ты пишешь Декларацию независимости. Все твои планы схожи с планами по строительству обычного торгового центра. Со временем на его месте появится что-то другое, но маяк останется маяком, пока не обрушится. Через сто лет после твоей смерти на камне не будет никаких табличек с твоим именем. Когда ты умрешь, никому не будет до тебя дела.

Стоун, по-видимому, никак не собирался на это реагировать, он просто стоял, кипя от злости.

Поэтому Курт подтолкнул меня, прежде чем отпустить, и напомнил:

— Наручники, Кэди.

— Ты меня не арестуешь, — отрезал Стоун.

— Арестую, если не уберешь свою задницу из моего дома, — ответил Курт.

Стоун пристально посмотрел на Курта, потом на меня, после чего повернулся и вышел за дверь.

Он так ею хлопнул, что задребезжало стекло.

— Ну и засранец, — пробормотал Курт.

Я повернулась к нему.

— Курт…

Он посмотрел на меня и не дал произнести ни слова.

— Не думай об этом ни секунды.

— Но он...

— Послушай меня, — потребовал Курт.

И от его тона я закрыла рот и стала слушать.

— Если ты думаешь, что этот парень может мне нагадить, то должна знать, что Джейк был профессиональным боксером, он создал юниорскую боксерскую лигу и руководил ею в течение многих лет. Родители любят его. И не только родители. Родители и дети, которых он учил боксировать все последние годы, он много лет управлял спортзалом и поддерживал их в форме, помогал учиться защищаться, а когда приходило их время становиться хорошими мужчинами, давал правильный образец для подражания. А Лавандовый Дом принадлежит семье Джози уже более ста лет, ее бабушку в этом городе не просто любили, а практически боготворили. И Джози, усыновив Итана после того, как его мать почти о нем забыла, поднялась до этого статуса примерно за секунду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мать Итана почти о нем забыла?

Джози не поделилась этим со мной. Хотя, учитывая, что она его усыновила, я предполагала, что подобное могло произойти, если только другая женщина скоропостижно скончалась. Но я не спрашивала, в основном потому, что произошедшее, каким бы оно ни было, еще оставалось свежо в памяти, и для расспросов время было не подходящим.

И все же, как ужасно.

— А Мик — пожарный-доброволец, — продолжал Курт, проникая в мои мысли, — он постоянно подставляет задницу, чтобы обеспечить безопасность людей и спасти их имущество, а его семья владеет компанией, торгующей свежеморожеными морепродуктами по всему штату Мэн, и он не только богат, его семья помогла основать Магдалену. Не говоря уже о том, что Эми — Амелия Хэтуэй — из семьи Хэтуэй, нефтяных миллиардеров. У нее больше денег, чем мы с тобой увидим за пять жизней, или Бостон Стоун мог мечтать заиметь на свой банковский счет.

Я знала, что Эми из семьи Хэтуэй.

По какой-то странной причине она казалась смущенной, когда рассказывала мне об этом, но все же рассказала.

— И ты богата, — продолжал Курт в том же духе, — и не только потратила свои деньги на восстановление места, которое горожане считают своей гордостью и радостью, но и открыла его для публики, чего никогда не было. Так что им наплевать, что ты вышла замуж за Морленда. Ты — это ты, и один взгляд на тебя говорит любому, что ты не охотница за деньгами. Ты оставалась замужем за этим парнем семнадцать лет, и любой, кто с тобой познакомится, через две секунды поймет, что речь шла о любви и верности.

Ого, это было мило.

— Но даже если бы у меня за спиной не было всей этой огневой мощи, Алисса может просто открыть рот в салоне и подбросить нужную информацию в пару ушей, и со Стоуном будет покончено.

Это была абсолютная правда. Все знали, что в маленьком городке не местная газета, а местный салон красоты является источником новостей.

Курт еще не закончил.

— Кэди, этот человек меня не пугает. И он не должен пугать тебя. У него мания величия, он думает, что деньги решают все, и тот факт, что у него их много, дает ему иллюзию величия. Я сказал, судьба сыграет с ним злую шутку, потому что так и будет. Если бы у Амелии было желание, она в одиночку могла бы его уничтожить. Этот проект не будет продолжен. Он не добьется моего отстранения. Ты каждое утро будешь просыпаться в моей постели и, будем молить Бога, что в течение следующих нескольких месяцев ты будешь это делать беременной моим ребенком. У меня есть это, и ничто не сможет меня задеть, Кэди. Ни единая гребаная вещь.

Он коснулся моего подбородка и приблизился к моему лицу.

— А теперь пойдем, проверим, как там наша собака, и на тот случай, если вся та энергия, вложенная нами в создание нашего малыша, еще не дала результата, мы продолжим прилагать максимум усилий. И, к слову, мой долг — выяснить пол. Мой мальчик будет спать в голубой комнате. Если будет девочка, — это я уже проходил, — то детскую сделаем в розовом цвете. Никакой нейтральной желтой херни, поджидающей, кто же у нас родится. По возвращении домой, мы все для них подготовим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})